15. Переменчивая судьба Леаля. Столкновение у Парнова, 1563 г.

В то время, когда ожидали польского войска и шведы еще стояли у Лоде, герцог курляндский Готтгард Кетлер послал нескольких из своих гофлейтов вперед к замку Леалю, уже сдавшемуся шведам, чтобы напасть и занять его. Когда же герцогские гофлейты приблизились, то немедленно вьехали в замок, и шведы были в полной уверенности, что это их собственные гофлейты, посланные вероятно за чем нибудь из замка Лоде. Но к своему неудовольствию они скоро заметили, чьи это были гофлейты. Так был захвачен тогда замок Леаль.

Когда же бывший магистр, ныне герцог курляндский, овладел замком Леалем, а последний лежал слишком далеко от его земель и не был особенно хорошей крепостью, и так как зима заставляла его уходить с войском, то он написал дворянам, изгнанным из Вика и жившим на Эзеле, чтобы они приехали с Эзеля и снова заняли замок своего господина герцога Магнуса, что те и сделали. Но после того как магистр ушел, шведы снова подошли к Леалю, взяли в плен всех дворян в замке и отправили их в Швецию, а именно: Дидерика Фаренсбека фон Геймера, Клауса Адеркаса, Отто фон Гильзена, Гинриха Ливе, Рейнольда Геркеля, Юргена Укселя фон Копфера, Иоанна Фаренсбека фон Удекуля и Иакова Титфера, которые все узнали в Швеции, что такое значит несчастие, чего раньше им не приходилось испытывать.

Когда герцог курляндский должен был проходить мимо Парнова со своими людьми, то некоторые шведские кнехты из Парнова попрятались в чаще и кустарниках, чтобы подстеречь неприятелей. Вот мимо идет впереди других с несколькими людьми Гинрих, бургграф Дон (von Dohn), и не думает о том, что шведы могут залечь в кустах, и был застрелен здесь, из-за куста одним шведским кнехтом. Его привезли в Ригу и там похоронили. А герцог курляндский и все воины гораздо охотнее потеряли бы все приобретенное при Лоде, чем лишиться такого господина, каким был фон Дон.

Прим. перев. Для объяснения каким образом шведы приняли герцогских гофлейтов за своих собственных и тем допустили их овладеть замком Леалем необходимо вспомнить следующее.

По упразднении 4-го марта 1562 г. ливонской отрасли тевтонского ордена, много орденских рыцарей (орденское рыцарство отнюдь не следует [147] смешивать с рыцарством земским, т. е. вассалами, составившими дворянское сословие) осталось без всяких средств к жизни, но без куска хлеба осталось и много земских ливонских рыцарей (вассалов, дворян), лишившихся своих усадеб, дворов и всего имущества во время чрезвычайно опустошительных походов войск Иоанна Грозного с 1558 г. Всем этим бездомным и неимущим людям приходилось или вступать в "военную службу к какому нибудь государю, или искать других средств к жизни. Но орденские, как и земские рыцари никакими ремеслами и промыслами не занимались, торговли не вели, знали только военное ремесло. Им ничего не оставалось делать, как воспользоваться именно этим своим знанием и жить войною, которая очевидно обращалась во всеобщую и притом такую, какой и конца не предвиделось, ибо с 1562 г. московиту, как тогда называли совершенно верно людей московского государства, приходилось воевать с Литвою и Швециею; Швеции приходилось воевать с Польшею, Москвою, Данией и Любеком; Польша втягивалась в войну с Москвою и Швециею.

Так и сделалось. Бывшие орденские рыцари, оставшиеся бездомными, соединились с разоренными рыцарями, составили военный отряд, выбрали между собою офицеров и предложили свои услуги шведскому королю. Король Эрик принял этот отряд в шведскую службу, под именем ливонских гофлейтов (слово Hofleute означало конных ратников, кавалеристов).

Они пробыли в шведской службе лишь несколько месяцев, и когда Кетлер с польским войском двинулся из под Ковны в Ливонию, ливонские гофлейты отказались от шведской службы и пристали частию к Кетлеру, а частию появились в Пернове. Главным начальником ливонских гофлейтов был в это время Каспар фон Ольденбокум (кажется тот самый, которому Кетлер поручил заведывание имениями коадъютора, см. выше, страница 143).

Шведы, находившиеся в Леале, не знали, что ливонские гофлейты бросили шведскую службу, потому и впустили их в замок, считая своими, и чрез это и потеряли замок.