88. Конец орденского владычества.

В то время, когда Ливония пришла в жалкое состояние, так что многие земли, замки и города были раззорены, все запасы земли истощены, число служивых и сановников крайне умалилось и совет остался теперь только у одного магистра, и он был слишком слаб чтобы противиться такому сильному неприятелю, которому так благоприятствовало счастие в победах, то магистр счел самым лучшим передаться вместе с остальными землями и городами под защиту польской короны для того, чтобы московиту ничего не досталось. Польский король Сигизмунд Август, по предложению великого магистра Готгарда Кетлера, принял под свое покровительство оставшиеся земли и города в Ливонии; он отдал в наследственный лен магистру некоторые земли и замки в Курляндии и в епископсте рижском, и назвал его герцогом курляндским и графом семигальским. Тогда окончилось магистерство тевтонского ордена в Ливонии, и были образованы два потомственных светских княжества: одно курляндское, дарованное герцогу, другое в земле леттов и епископстве рижском, которое король удержал за собой и которое теперь называется задвинским княжеством.

Прим. перев. Этою главою Рюссов заключает вторую часть своей летописи. В третьей части, состоящей из 137 глав, он рассказывает события в Ливонии с 1561 по 1577 год. В четвертой части, посвященной бургомистрам и ратманам, эльтерманам, старшинам и всему бюргерству королевско-шведского города Ревеля и состоящей из 79 глав, рассказывает события с 1577 по 1583 г., когда русские принуждены были заключить с поляками 15 января 1582 г. запольское перемирие на 15 л. и со шведами ревельское перемирие 5 августа 1583 г.

Обе эти части будут помещены в следующем томе "Сборника''. Рюссов в первых главах третьей части летописи довольно подробно рассказывает, как и когда Ревель и эстонские земли отдались Швеции, но ограничивается лишь кратким упоминанием в этой главе о прекращении ордена, потому не излишне пополнить рассказ Рюссова следующими подробностями.

После взятия Феллина, после неудачной осады Вейсенштейна и после набегов в эстонские земли до Ревеля, русские осенью 1560 года, оставив гарнизоны в некоторых занятых местечках Ливонии, вышли, по обычаю, в свои пределы. [400]

Действия русских воевод в 1558, 1559 и 1560 г. были вообще удачны: они овладели Дерптом, Нарвою и Феллином, но не сумели, однако, воспользоваться превосходством своих сил и далеко не достигли конечной цели войны, а именно не овладели ни одною гаванью на Балтийском море.

Падение Феллина ускорило падение ливонского ордена, но завоевание орденских владений от этого отнюдь не ускорилось. Магистр и орденские сановники очень хорошо видели, что римская империя оставила их на произвол судьбы, что на приморские города не было никакой надежды, потому что эти города никак не желали в пользу ливонцев оставить своих выгод и сами доставляли русским в Нарву порох и оружие для войны с Ливониею, видели также, что и с жолнерами, приводимыми из Германии, нельзя ничего успеть: жолнеры исправно бегали от русских, грабили своих нанимателей не хуже татар (см. Monum. ant. liv. V, 561), сдали важную крепость Феллин, почти не оказав никакого сопротивления.

Воевать с русскими можно было лишь с чужеземною помощью, но эту помощь надобно было покупать, закладывая города и земли. Но было всякому очевидно, что закладами городов и земель сохранять самостоятельность невозможно: Ливония, закладываясь соседям, в конце концов могла вся заложиться и потом продаться соседям, как имение несостоятельного должника. Что же оставалось делать колонистам, в 350 л. неуспевшим сложиться в прочный государственный организм, как не отдаться соседям на возможно выгодных условиях?

Магистр, орденские сановники и дворяне южной Ливонии склонялись на отдачу себя Польше. Виленский воевода Николай Радзивилл, которому польский Сарданапал, король Сигизмунд-Август поручил вести дела с ливонцами, весною 1560 г. занял все заложенные Литве орденские замки и волости. В апреле 1560 г. рижский архиепископ сам просил короля поставить в его владениях и замках польские гарнизоны. Поляки заняли замки и волости, но помощи все таки не подавали: ясно было, что поляки ждали лишь времени, когда ливонцы сами отрекутся от собственной независимости. Время это наступило, когда пала орденская крепость Феллин.

Магистр, рыцари и дворянство решились сдаться Польше во первых потому, что от аристократической Речи Посполитой можно было получить огромнейшие права, во вторых и потому, что Речь Посполитая казалась государством достаточно сильным, чтобы бороться с Москвою. Уже в апреле 1560 г. рыцари предоставили своему магистру употребить последния усилия получить помощь от соседей и позволяли ему, вслучае нужды, вступить в брак, коль скоро этот брак может повлечь за собою выгодные связи и даст возможность облегчения стране.

Николай Радзивил постоянно указывал магистру и орденским сановникам на присоединение к Польше и Литве, [401] как на единственный исход. Орден все еще колебался, но когда в 1561 г. русские опять вошли в Ливонии, проникли до Пернова, опустошили не мало земель, рыцари решились на последний шаг: в сентябре 1561 г. собрались на ландтаг и составили акт, в котором заявили, что считают невозможным дальнейшее существование ордена, признавали свою безженную жизнь грешною и постановили: сложить с себя духовное звание и отдаться Польше и Литве с тем, чтобы Готгард Кетлер был наследственным правителем Ливонии и чтобы впредь в Ливонии всегда оставался удельный владетель немецкого происхождения. Осенью 1561 г. Радзивил с большею свитою шляхты приехал в Ригу в качестве польского посла. Он объявил бюргерам, что магистр и архиепископ отдаются Литве, что и рижским бюргерам ничего не остается делать как отправить своих послов к королю с послами от всей Ливонии. Вслед за Радзивилом приехали в Ригу магистр, архиепископ и рыцари. Рижане не хотели было поддаваться, но Радзивил уверил, что они останутся при всех своих древних правах и преимуществах. 12 сентября 1561 г, происходило общее собрание дворянства и городских депутатов. На этом собрании было решено отдаться в подданство королю Сигизмунду Августу с тем, чтобы король утвердил за новоприсоединяемыми провинциями свободу аугсбургского вероисповедания и оставил неприкосновенными права и обычаи страны. Избрали послов (от дворян: Гильдесгейм, Франкен, Илятерн, Медем, Бург; от города: Падель, Уленброк, Шонебах, Керкгоф, Леман, Дортмунд, эльтерманы Розендаль и Меке) и дали им полномочие договариваться с королем.

В это время Ревель и дворянство Гарриена и Иервена уже сдались Швеции. Как и когда произошла эта сдача, Рюссов рассказывает в первой главе третьей части своей летописи, потому здесь нет надобности упоминать о том, но необходимо однако заметить, что к сентябрю 1561 года Ливония уже разделилась на части: Дерпт, Нарва и Феллин с их волостями находились во власти русских; Ревель, Гарриен и Вирланд отдались Швеции; земли епископства курляндского и эзельского находились во власти Магнуса, след. ливонские послы могли договариваться с королем только от земель еще не занятых русскими, шведами и датчанами и только от Риги и тех городов, которые еще оставались за орденом.

Ливонские послы прибыли в Вильну 15 октября. С ними приехали магистр с дворянами и архиепископ с духовенством. 19 октября, в 2 ч. пополудни, происходила торжественная аудиенция у короля. Послы говорили речь на латинском языке. Король изъявил готовность принять Ливонию под свое покровительство и объявил, что поручает своим советникам договориться с послами об условиях сдачи Ливонии. После королевской аудиенции, послы представлялись королеве и королевским сестрам (с одною [402] из них Екатериною предполагал вступить в брак царь Иоанн Васильевич).

Начались переговоры и тотчас же обнаружились затруднения. Послы имели полномочие отдать Ливонии во всей ее цельности, Николай Радзивил совершенно справедливо замечал, что договариваться следует только о тех землях, которые никому не отдавались и которые добровольно отдаются Польше, что включать в договор земли уже находившиеся во власти Швеции, Дании и России не возможно. Возникли споры: послы крайне желали сохранить в целости всю страну; рижане настаивали, что вслучае если Польша разойдется с Литвою, то их город будет свободен от соединения как с Литвою, так и с Польшею. Посреди этих споров и суждений, магистр, дворяне и послы городов Вольмара и Вендена заявили, что, для прекращения недоумений, они отдаются не Польше и не Литве, а одному Сигизмунду Августу.

В этом смысле и был составлен договор подданства Ливонии. Рижские депутаты, не имевшие полномочий на подобную сделку, к договору этому не пристали.

Главная цель договора было получение защиты и помощи, но как король Сигизмунд-Август лично не мог оказать ливонцам никакой помощи и защиты, и не мог обойтись без сил Польши и Литвы, потому и было постановлено, что договор только тогда возимеет свою силу, когда утвердится сеймом обеих народов, что если Польша откажется защищать Ливонию, то обязанность эту примет на себя Литва, что король будет просить императора отказаться от власти над землею бывшего ордена. Король обязался оставить за Ливониею все ее права и преимущества и древний порядок управления. Ливонский магистр, на подобие великого магистра прусского, отказавшегося от духовного рыцарского звания, получает титул герцога и в потомственное владение земли Курляндии и Семигалии под ленною зависимостью польского короля и великого князя литовского. Остальная Ливония поступает во владение короля польского и великого князя литовского. Везде сохраняются старинный права и преимущества и старинное управление. Епископство курляндское, отдавшееся уже Магнусу, должно быть возвращено Курляндии, а Магнус получит за то во владение Леаль, Гапсаль и Зонненбург.

Ливонские дворяне и король присягнули на этот договор, но архиепископ не присягнул, отговариваясь, что только литовские чины изъявили согласие принять Ливонию, след. Ливония присоединяется только к одной Литве, потому необходимо заручиться согласием и польских чинов. Не присягнули и рижские послы под тою же отговоркою. Они просили отложить дело до будущего польско-литовского сейма, а между тем хотели посоветоваться дома с городом. Король согласился, отпустил рижских послов домой, взяв с них обещание, что Рига даст решительный ответ, когда в нее прибудет королевский наместник (Николай Радзивил). [403]

Договор этот о подданстве (Pacta subjection is) состоялся 28 ноября 1561 г. и в тот же день король подписал жалованную грамоту для Ливонии, известную под именем привиллегии Сигизмунда Августа. Эта привиллегия служила впоследствии главным основанием всех прав и привиллегий Лифляндии и Курляндии.

28 января 1562 г. в Ригу прибыл Радзивил уже в качестве королевского ливонского наместника. 3 марта Кетлер освободил Ригу и всю Ливонию от своей власти.

4 марта Радзивил выдал дворянству архиепископства удостоверительную грамоту, сходную с привиллегиею Августа. 5 марта Кетлер в общем собрании командоров и рыцарей передал Радзивиллу ключи от орденских замков и от ворот города Риги и печать ордена, затем он и прочие рыцари сняли с себя рыцарские кресты и мантии в знак сложения с себя духовного звания. Рыцари в эту печальную для них минуту заплакали: как ни мало дорожили они своим достоинством, но не могли же не вспомнить, что, прекращая существование ордена, они лишаются вместе с тем и независимости. Радзивил с своей стороны объявил Кетлера наследственным герцогом Курляндии и Семигалии. На другой день, 6 марта, Радзивил в торжественном собрании передал Кетлеру полученные от него вчера ключи и именем короля объявил Кетлера правителем Ливонии.

Рига все не соглашалась присягать, все откладывала до будущего сейма, чтобы наверное знать возьмется ли Польша с Литвою защищать Ливонию, подтвердят ли и польские чины все ее права и преимущества, как обещал Радзивил в своей грамоте от 8 сентября 1561 г., известной под ииенем первого удостоверения (cantio prima Radziwiliana). Спор с Радзивилом, при посредстве Кетлера, кончился тем, что Радзивил 17 марта 1562 г. дал Риге новую удостоверительную грамоту (cantio altеra Radziwiliana), которою, сверх утверждения всех древних прав и преимуществ, обеспечивал Риге независимость вслучае если-бы польский сейм не утвердит условий, или же оказалась невозможность соединения в одно время с Польшею и Литвою, а равно и в том случае, если король умрет, не оставив наследства.

Получив эту грамоту, Рига присягнула. Не присягнул один коадъютор архиепископский герцог Христоф Мекленбургский. Он уехал к императору с жалобою на Кетлера и на ливонцев, называя сделку с королем Сигизмундом Августом незаконною. Не получив никакой помощи от императора, он обратился к королю шведскому Эрику в надежде получить что либо из дележа Ливонии, но и тут ничего не получил.

Так кончил свое существование ливонский орден. Ливония разделилась на пять частей: 1) Нарва, Дерпт, Феллин с частями Иервена и Вирланда были заняты войсками Иоанна; 2) Швеция приобрела Гарриен, Ревель и половину Вирланда; 3) Герцог Магнус Голштинский владел остальною Эстониею, Пильтеном и Эзелем; 4) Кетлер Курляндиею и Семигалею и наконец 5) король [404] Сигизмунд овладел южною Ливониею с городом Ригою, до некоторой степени независимою.

Поляки, русские, шведы и датчане сошлись на полях ливонских; русские для того, чтобы пробиться к гаванях на Балтийском море, поляки для того, чтобы не допустить московского государства усилиться на счет Ливонии; шведы для того, чтобы подальше быть от соседства с опасною Москвою; датчане для того, чтобы при общем крушении Ливонии удержать за собою то, что так неожиданно и чрезвычайно дешево досталось их принцу. Иоанну пришлось иметь дело уже не с одряхлевшим орденом, а с Польшею и Швециею — соперниками далеко не бессильными.