19. Гинрих фон Думпесгаген, девятнадцатый магистр тевтонского ордена в Ливонии, 1394 — 96 г.

В 1294 г. магистерского достоинства в Ливонии достиг Гинрих фон Думпесгаген, который заключил договор и мир с дерптским епископом Бернгардом. Но этот мир не долго сохраняли епископы, чрез что возникли большие и бесполезные войны. Этот магистр управлял два года.

Прим. перев. По договору с дерптским епископом Бернгардом II (1285 — 1303), между прочим, все крепости дерптского епископства предоставлялось занять орденскими гарнизонами для лучшей обороны епископства от вторжений псковичей.

20. Бруно, двадцатый магистр тевтонского ордена в Ливонии, 1296 — 98 г.

В 1296 г. магистром в Ливонии был сделан Бруно, во времена которого магистра возникла большая война между орденом и третьим архиепископом, Иоанном фон дер Фехтэ, совместно с рижским капитулом. Потому что, как названный епископ совместно со своим капитулом и всем епископством соединился с литовцами и другими язычниками и ввел множество тех язычников в страну, так и магистр Бруно принужден был ополчиться с союзниками своего ордена. И когда оба полчища сошлись на поле и сразились под Трейденом, тогда рижское, епископское войско с неверными литовцами одержали победу, и убили магистра Бруно вместе с 60 братьями ордена; чрез это епископские люди и рижские бюргеры сделались очень дерзкими и обложили Ниэмюле— орденский замок, от которого были отбиты. Тут рижан погибло около 400, некоторые были убиты, другие оттеснены в воду, где должны были потонуть. Случилось это в 1298 г.

Прим. перев. Ливонский магистр Бруно был убит 1-го июня 1298 года.

Не излишне здесь привести некоторые подробности о предшествовавших этой катастрофе событиях. [220]

Известно, что, основав в 1201 г. Ригу, епископ Альберт старался привлеч в новый город, который он имел полное и неоспоримое право называть своим созданием, оседлое, и притом надежное немецкое население, которое бы могло защитить город от враждебных покушений туземцев и русских. Привлечь же такое население можно было не иначе, как предоставлением новому городу обширных прав и преимуществ, чтобы немецкому купцу и ремесленнику было из за чего бросать родину и переселяться в страну неведомую и притом явно враждебную пришельцам. Епископ так и сделал: построил город, обвел его крепкою стеною и дал немаловажные политически права и обширные преимущества в торге и промыслах всем немецким купцам и ремесленникам, которые составили первое городское население, первое бюргерство. Расчет умного епископа оправдался: в Ригу явились люди не без денег и не без заграничного кредита, люди, способные не только защищать свой город, но и принять деятельное участие совместно с епископом в его походах на эсто-латышские земли.

Пользуясь хорошо избранным географическим положением своего города, рижские бюргеры незамедлили повести прибыльную торговлю с русскими, населявшими обширные земли Двинского бассейна, а участвуя в епископских походах, приобрели и не без доходные земли. Рига была сборным пунктом пилигримов, приезжавших в Ливонию из Германии, а это дало возможность нанимать их в свою службу и посылать в походы вместе с рыцарями и епископскими вассалами. Одним словом, обстоятельства складывались весьма благоприятно для рижских бюргеров, которые скоро разбогатели и, что всего важнее, сплотились в массу, способную, в случае общей опасности, действовать единодушно.

Скоро после своего основания, Рига вступила в ганзейский союз, а это было вовсе не маловажное дело в те времена, потому что ганза ворочала всею торговлею севера и располагала далеко не маловажными средствами.

Рижские епископы (с 1255 года архиепископы) с капитулом имели свое местопребывание в Риге, так как сюда еще Альберт перенес свою кафедру из Икскуля после отстройки в 1210 году собора и монастыря (нынешняя Domkirche). Рижские бюргеры всегда признавали над собою главенство своего архиепископа и жили в ладу с ним, частно из благочестия, видя в архиепископе верховную власть, установленную папою, а частию и из благодарности за полученные от епископов и архиепископов права и преимущества, которых не бюргеры не имели. С своей стороны и архиепископ со своим капитулом, имея высшую судебную власть в городе и исправно получая половину всех доходов, судебных взысканий и штрафов, не имели повода быть не довольными бюргерами, своими детьми, как выражались в те времена епископы и католические и православные (епископ полоцкий, напр., называет своими детьми рижских ратманов, см. выше стр. 68). [221]

Орден меченосцев, а потом и ливонская отрасль тевтонского ордена имели также свое местопребывание в Риге; рыцари имели здтесь свой дом, т. е. замок для помещения своего конвента, имели и другие строения, построенные для разных орденских нужд как внутри, так и вне города; но нельзя сказать, чтобы рыцари и бюргеры жили в ладу между собою. Чуть лишь совершился первый раздел земель ливов и латышей между епископом Альбертом и орденом, как орденский магистр заявил пред папою свои притязания на треть города (см. выше стр. 35). Первый папский легат, епископ Вильгельм Моденский, кое-как уладил в 1226 году отношения ордена к городу, которые остались по своему существу без особенных перемен и по соединении орденов. Городу сильно не нравилось, что орденские земли подходят под самые стены Риги, что след. орден, если захочет, всегда может поставить бюргеров в затруднительное положение, пресекши подвоз съестных припасов в город, не нравилось и то, что орден имел значительные земли и по приморскому берегу; след. мог, если захочет, мешать и торгу. Как бы то ни было, но лет 50 прошло с 1226 года, в течение которых рыцари и бюргеры жили между собою если и не в дружбе, то без явного раздора, который появился, когда император Рудольф в 1279 г. распространил на ливонскую отрасль все права тевтонского ордена. Рыцари, основываясь на том, что Ливония есть имперский лен, стали с этого времени стремиться сделать Ригу подсудною себе, что, конечно, крайне не нравилось бюргерам, не без основания видевшим в подобных стремлениях опасность не только для своих привиллегий, но и для всех своих имуществ. Раздражение явилось, но, однако, не выходило наружу ни при епископе Иоание I-м фон Линене (1274 — 85), ни при архиепископе Иоанне II-м фон Фехтене (1285 — 95). В 1295 г. архиепископ Иоанн II-й умер и на его место в том же году был избран рижским архиепископом Иоанн III-й, граф Шверинский, который и вступил в управление рижским архиепископством со всеми правами главенства над Ригою, которые всегда принадлежали рижской церкви и были утверждены за нею папою Александром при учреждении рижского архиепископства.

В том же 1295 г. был избран магистром брат Генрих Динстелагский, тот самый, который заключил союз с дерптским епископом Бернгардом II-м. Он правил орденом очень не долго, потому что умер 28 сентября 1296 г., на его же место был избран брат Бруно, прибывший в Ригу лишь в августе 1297 года.

Тут то произошло событие, само по себе незначительное, но достаточное для того, чтобы произвести взрыв при напряженности отношений.

Город, для защиты от наводнений, выстроил на правом берегу Двины больверк и от него, для удобнейшей доставки дров в город, начал строить мост на близ лежавший остров. [222] Мост имел и раздвижную часть для пропуска судов. Работы еще не были кончены, как к мосту прибыл какой то корабль, раздвижная часть была покрыта досками и кораблю нельзя было подойти к городу. Орденские слуги разбросали доски, причем поссорились с рабочими, работавшими на мосту, и в ссоре побили их. Эта драка и послужила поводом к разрыву между городом и орденом.

Кажется, что все это дело происходило раннею весною 1297 года. В Риге не было еще магистра, но не было в городе и архиепископа Иоанна III-го, который в это время находился за границей.

Бюргеры, видя самоуправство орденских слуг, спросили командора орденского рижского замка, произошло ли оно с его ведома или нет. Командор дал ответ утвердительный. Тогда бюргеры заговорили о вознаграждении и о том, то подобное самоуправство произведет дурное впечатление в ганзейских городах. Командор не обратил на это внимания, и с своей стороны заявил, что велит разорить в пол дня все, что рижане настроят в десять дней. Заместитель магистра, управлявший делами ордена, пошел далее: велел бюргерам непременно разобрать мост и впредь до разобрания запретил подвозить в Ригу съестные припасы из окрестных, принадлежавших ордену, деревень, что равнялось объявлению города в осадном положении.

За отсутствием архиепископа, рижские бюргеры решились обратиться к папе с жалобою на орден. Соборный капитул между тем и некоторые из епископов явились посредниками в споре и устроили так, что орден и город заключили между собою перемирие на определенное время. Рыцари воспользовались этим перемирием, чтобы привести свой рижский замок в оборонительное положение и в возможность действовать из него по городу, стянули к замку из окрестных своих замков человек 500 вооруженного народа, и заняли городской госпиталь св. Георгия (ныне конвент св. Духа). За три дня до окончания перемирия, прибыл в Ригу архиепископ (новый магистр прибыл еще в августе) и, явившись в орденский стан, заявил, что бюргеры готовы сломать мост. "Не мост составляет причину вражды — ответил магистр — а двадцать лет тянущиеся пререкания между городом и орденом". Перемирие, однако, продолжили до 29-го сентября, впредь до прибытия из Любека и других ганзейских городов послов, которые уладили бы спор.

Но еще до этого орденские ратники произвели пожар в городе. В отместку ли за это, или просто из желания повредить ордену, но бюргеры, по видимому, с согласия архиепископа, разрушили орденские амбары вне города и орденский георпевский двор внутри города.

После этого о мире нельзя было и думать, — но, однакоже, перемирие продолжили еще до 11 ноября. Тут магистр узнал, что рижские бюргеры входят в соглашение о помощи с [223] эзельским епископом. Он немедленно же пошел на этого епископа и, овладев Леалем и островом Эзелем, лишил тем архиепископа большой поддержки. На дерптского епископа нельзя было также расчитывать, потому что магистр и с ним совладал очень скоро.

Архиепископ, оставленный без помощи от прочих епископов, не мог не видеть, что бороться ему одному с рижанами против ордена невозможно, что и ему грозит участь, постигшая эзельского и дерптского епископов. Он завел поэтому сношения с литовскими послами о помощи, и поручил соборному капитулу заявить ганзейским городам, что литовцы крестились бы, если бы орден не мешал тому. Раздразненный этим магистр занял архиепископские замки Кокенгузен и Трейден, захватил самого архиепископа в Трейденте и запер его в Феллине.

Рижане тогда разорили орденский замок, убили в нем несколько рыцарей, разорили и орденскую церковь.

Литовский князь Витень, приглашенный в Ливонию, охотно явился на помощь рижанам и, по обычаю литовцев, страшно разорил все встречное. Весною 1298 г. он снова появился в Ливонии, соединился с рижскими и архиепископскими людьми, изменою захватил замок Каркус, перебил там рыцарей и, рассеяв свои хищные толпы по Ливонии, стал жечь церкви, деревни, избивая, по тогдашнему обычаю, попадавшихся в руки мущин, и уводя в неволю женщин и детей. С награбленною добычею и многим полоном он возвращался домой. Магистр Бруно с отрядом рыцарей вышел на встречу Витеню, 1 июня 1298 г. сразился с ним у реки Лифляндской Аа и потерпел совершенное поражение. Литовцы убили магистра и с ним 60 рыцарей и, поделив добычу с рижанами (см. выше стр. 67), осадили орденский замок Нейермюлен.