96. Гофлейты продают Вик Дании. Приближение русских, 1575 г.

12-то января 1575 г. несколько коммисаров, между которыми главным был Клаус фон Унгерн, наместник аренсбургский, прибыли в Вик, в Гапсаль, чтобы от имени короля датского сговориться с гофлейтами на счет замков Гапсаля, Лоде и Леаля. Потому что упомянутые гофлейты хотели отнять эти замки от короля шведского, и многие из них уже обещали и поклялись в этом герцогу Магнусу. Поэтому то Клаус фон Унгерн прибыл и сюда.

22-го января получились в Ревеле страшные вести о приближении московита через одного надежного крестьянина. К тому же пришло верное известие о том, что все русские из Виттенштейна отправились к большому отряду в Везенберг. Этот отряд простоял на месте почти две недели, так что наверное нельзя было узнать, в какую сторону он двинется. А так как русские долго медлили, то многие в Ревеле думали, что они прямо отправились в Финляндию; бедные крестьяне так были убеждены в этом, что многие по беспечности, многие по недостатку фуража, снова отправились в свои деревни со своим скотом, с женами и детьми.

25-го января, после многократных переговоров, замки Гапсаль, Лоде и Леаль были переданы шведами (т. е. бывшими шведскими гофлейтами) Клаусу фон Унгерну, который принял их от имени Фридриха II-го, короля датского, и обещал заплатить им все остальное жалованье в день Иоанна Крестителя следующего года; а пока ходатайствовать для них о мире перед московитом.

97. Русские у Ревеля, 1575 г.

30-го января, в воскресенье септуагезимы, утром во время проповеди, московит показался у Ревеля со всем войском, часть которого билась целый день с ревельцами, а большая часть, подобно улью пчел, перешла через озеро от Гирведе выше каменной горы, мимо города, к Иерверкюлю (деревня у озера) и расположилась в Трейденсбуше, на добрую милю от города. В тот же день они жгли все кругом, не пожалели также и домов у монастыря св. Бригитты, кроме того взяли в плен девушек монахинь (послушниц), чего до сих пор никогда не случалось. В этот же день русские напали врасплох и на бедных крестьян, которые не за долго до того ушли из города в деревни в надежде на безопасность и за недостатком фуража. Ревельцы же совсем напрасно [239] причинили себе большие убытки, уничтожили за городом свои сады, сараи и дома, а также и рыбачьи дома, а чего в торопях не успевали ломать, то сжигали, потому что опасались осады.

31-го января утром около 1000 человек конных русских подошли к городу и открыли перестрелку с ревельцами. Между тем лагерь их снялся и они все ушли с обозом, боясь чтобы ревельцы не отняли у них добычи. Когда они все ушли, то крестьяне из города выбежали к их лагерю, и принесли в город для своей пищи много бычачьих голов, брошенных русскими, а также много воловьих и лошадиных шкур, ибо татары убивали скот и мясо поедали полусырым.

98. Дальнейший набег русских, 1575 г.

Тогда русские и татары двинулись сначала в Вик к Гапсалю, на дороге страшно опустошили всю область Падис, все побережье у Падиса и Кегеля, людей избили и очень многих увели в плен. И хотя русский до этих пор часто и многократно опустошал эти земли, однако, он никогда так не свирепствовал как этот раз. Потому что Всемогущий Господь послал еще на страну и то наказание, что во всю эту зиму не выпало снегу; поэтому русские и татары разъезжали по всюду, не спрашивая никакой дороги, и проезжали не только через деревни в той стране, но и по ужасным пустырям, чащам и болотам, выгоняли в поле волков и медведей и всяких диких животных, отыскивая людей и скот. В этом поход им благоприятствовали Божья погода и ветер и все стихии: ни один человек в стране не мог запомнить, чтобы когда нибудь было так мало снегу в это время года, как теперь.

Затем они пошли к Гапсалю, бились с гофлейтами, ставшими теперь на сторону датчан, но на этот раз прошли мимо. Но на следующий день большая часть их вернулась и ночью сожгла несколько домов в местечке. К утру гофлейты из замка снова сделали вылазку, но зашли слишком далеко; поэтому многие из них были убиты, а более 30-ти человек взято в плен, после они безжалостно были умерщвлены в Москве. В то время, когда остальные гофлейты должны были отступить назад к Гапсалю, у ворот замка произошла такая страшная давка, что много сильных людей было задавлено до смерти в большом смятении и тесноте.

В этот раз русские и татары немилосердно опустошили земли у Гапсаля, Лоде, Леаля, Падиса и Фикеля вместе с островами Эзелем, Дагеденом, Моном, Вормсе и Нуком, за исключением аренсбургской области; они брали только лошадей и людей, [240] на быков и коров не обращая большего внимания, так как их труднее было уводить с собой. Выказавши свое своеволие в упомянутых местах, они тотчас же двинулись к Парнову, опустошили окрестный земли и до тла сожгли старый Парнов вместе с церковью. Тогда бюргеры в новом Парнове очень опасались осады и поэтому сами зажгли все дома за городом и сожгли их. Но после того как русские целую ночь пробыли не особенно далеко от Парнова и ночью сожгли несколько немецких кораблей у Парнова, то на следующий день поспешно прошли мимо Парнова к Салису и многим другим местам, застали врасплох очень много людей, многих убили и многих взяли в плен. Здесь оказалось, на какое пятилетнее перемирие могли рассчитывать кастелянцы, желая приманить к себе ревельцев. Чума, поразившая ревельцев, была ближе к ним самим, чем они думали.

Прим. перев. Этот набег был произведен по распоряжению Иоанна. В Разрядах 1575 г. сказано: «Зимою посылал государь под Колывань наместника юрьевского князя Аф. Шейдякова, а велено воевати от Ракобора (Везенберга) к Колывани, и Асельские места, и Падцынские, к Кеги, Падежу, Касту, Филку, Викели, Лоду, Леалу, Пернову, Руину, Гельману, Эрмису, Буртнику, куда лучше и просторнее.... Под Пернов посылал государь царя Симеона Бекбулатовича, да царевича Мих. Кайбуловича, в большом полку боярин Никита Романович».

Симеон Бекбулатович (крещенный татарин, касимовский хан) попал в цари вот по какому случаю:

Решительно не доверяя земским боярам, Иоанн не желал сближаться с земщиною, но можно ли было доверить правление земщиною людям, которые подозревались в государственной измене (см. выше, стр. 205)? Иоанн напал на мысль поставить в челе земщины человека, который бы по титулу своему и происхождению мог стать выше князей и бояр, и между тем не имел бы с ними ничего общего, мог бы быть вернее их. Мысль свою он и привел в исполнение: в 1574 г. посадил царем на Москве Симеона Бекбулатовича, того самого Саина, что в 1572 г. ходил в поход в Ливонию (см. выше, стр. 215) и царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном Московским, и вышел из города, жил на Петровке; весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях, ссаживался с царева места далеко, вместе с боярами. Царь Симеон пробыл царем не более двух лет: Иоанн дал ему Тверь и Торжок.