65. Русские укрепляют Везенберг.

В это время московит стал укреплять от нападения замок Везенберг, после Нарвы самый лучший и знатный изо всех, занятых в этот раз, к которому принадлежала вся провинция Вирланд и около которого лежало также прекрасное большое селение. Московит велел насыпать длинную гору перед замком совершенно отвесно и стену с обеих сторон повысил; монастырь, приходскую церковь и гильдии с другими бюргерскими домами, построенными из камня, он совсем сломал, а камни употребил на свою постройку, на верху на горе и кругом на стене он построил большой крепкий больверк, блокгаузы, башни и бойницы, из которых можно было стрелять во все стороны; из огромных, толстых бревен там построено было около ста помещений, в которых могло разместиться до тысячи человек. Помещения эти составили предместье (форбург). Немецкий же замок составил отдельное помещение и провиантский склад; в нем не смел жить ни один русский, кроме воеводы.

Прим. перев. В то самое время, когда русские, после взятия Нарвы, брали один за другим эстонские замки, и в то самое время, когда в Москве находились ливонские послы и выслушивали предложения уже не о дани, а о сдаче всей Ливонии, царь приказал двинуть со стороны Пскова 40 тысячное войско для действий против Нейгаузана (Нового Городка) и Дерпта. Передовым полком (авангардом) этого войска командовали боярин князь Андрей Мих. Курбский (летописец), да воевода Данило Фед. Адашев; правым крылом командовали князь Серебряный и Сабуров; левым — князь Щепин и Квашнин; сторожевой полк (арьергард) находился под командою князей Темкина и Звенигородского. Большим полком командовали и распоряжали действиями всех частей войска князья Петр Иванович Шуйский и Федор Ив. Троекуров с воеводою Андреем Ив. Шеиным.

Русское войско осадило Нейгаузен в первых числах июня 1558 г. Магистр Фирстенберг с 2,000 орденского и 1,000 дерптского епископского войска для продиводействия русским стал лагерем близ Киремпе, и здесь три недели провел в решительном бездействии. Рыцари — говорит Бреденбах — все это время гуляли и пировали, не думая о Нейгаузене. Там заперлось человек 600 немцев и отчаянно оборонялись. Русские овладели городом, тогда начальник гарнизона Икскуль фон Паденорм, видя совершенную невозможность дальнейшей обороны, 30 июня сдал русским Новый Городок, выговорив себе и жителям, которые не пожелают присягать Москве, право свободного выхода из крепости. Они вышли в этот же день, но на дороге были все обобраны (дисциплиною в те времена воюющие войска отнюдь не отличались). [366]

Магистр, получив известие о взятии Нейгаузена, приказал сжечь Киримпе, и сам поспешно отстунил под Валк, покинув на произвол судьбы дерптское епископство.

Русские воеводы со всем войском двинулись к Дерпту, и 11 июля 1558 года с осадною артиллериею и многочисленным обозом стали в виду этого города.

66. Прежняя роскошь везенбергцев.

В везенбергской крепости во время немецкого правления жило богатое бюргерство; здесь дешевы были и хорошая пища, и все вещи. В то время здесь можно было купить шефель ржи за 4 любекских шиллинга, быка за 3 талера, а бочку пива за горн— гульден. Съестное в Везенберге, как и во всех ливонских местечках, долго не залеживалось. Все земли кругом были переполнены дворянами, безземельными жителями и крестьянами, которые все, что им нужно было, покупали в местечках, а это было очень выгодно мелочным торговцам, золотых дел мастерам, портным и другим ремесленникам, чрез что они становились гордыми и заносчивыми, и в праздничные дни не знали что им делать от избытка. Поэтому между большинством началась беспутная и дурная жизнь: от этого в Везенберге, самой большой честью и славой считались денное и ночное обжорство, пьянство и распутство, а также драки, бои и поединки. У кого был рубец на щеке, тот хвастался им будто золотою цепью, и такой человек в Везенберге почитался везде, первым. Подобный рубец на щеке везенбергцы считали знаком мужества и выносливости, поэтому во всей стране рубец такой вошел в поговорку и назывался везенбергским когтем. Когда встречали кого-либо с рубцом на щеке, то всегда говорили: «В какой бы он чести был в Везенберге!» Но некоторые разумные открещивались от них, говоря: «Да спасет нас Господь от феллинского танца, от виттенштейнского пьянства и от везенбергской чести». Очень редко большинство ходило здесь в церковь. Многие, которые в молодых годах служили у господ в Везенберге, признавались, что они круглый год, и день и ночь, находились в питейных домах, где пировали их господа, но в везенбергской церкви они никогда не бывали, по той причине что их господа никогда не ходили в церковь и не прилежали к ней также и слуг своих. Последний городской фохт или судья в этой крепости осмелился обличить во лжи пастора в церкви на кафедре, когда последний говорил против везенбергских пороков; многие вменяли ему это в большую мужественную смелость.   [367]