128. Герцог Магнус и Христиан Шрепфер, 1577 г.

Тем же летом 1577 г. герцог Магнус гольштейнский поехал к великому князю. Многие тогда снова надеялись, что эта поездка принесет пользу Ливонии. Но скоро они потеряли эту веру, когда собственный священник герцога, его духовник, главный советник и суперинтендент, Христиан Шрепфер, приведший своего господина к московиту, теперь сам отказался от него. Каждый был того мнения, что еслибы Шрепфер мог надеяться получить что либо от московита землями, людьми или другими богатствами, то он остался бы при герцоге. Поэтому все усомнились в герцоге, хотя впоследствии и говорили, что он послал Шрепфера с тайным поручением к герцогу курляндскому.

Прим. перев. Герцог Магнус, хоть и был объявлен ливонским королем, но получил в 1573 г. от Иоанна в удел на свое кормление очень немного: замок Каркус и до 1000 душ крестьян (см. выше, стр. 222). Герцогу Магнусу этого, конечно, было очень мало, и он решился обратиться к королю польскому. Тайное поручение, данное Шрепферу к герцогу курляндскому именно и состояло в том, чтобы завязать сношения с королем Стефаном.

С выбором в польские короли Стефана Батория, с его прибытием и коронованием 1-го мая 1476 г., Иоанн решился так или иначе покончить с Ливониею. Войско, столь неудачно осаждавшее Ревель зимою 1577 г. было только частью главных сил, собиравшихся со всех новгородских и московских земель и городов к Вознесеньеву дню во Пскове.

В первых числах июня 1577 г. царь приехал в Новгород и отсюда 15-го июня выехал во Псков, где пробыл более месяца, устраивая войско к походу. Татары мещерские. казанские и ногайские должны были также присоединиться к войску. Герцог Магнус поехал в Псков для свидания с царем в июле, и получил от него приказ со своими гофлейтами итти на Венден.

129. Большой поход Иоанна на Ливонию, 1577 г.

Тем же летом, скоро после отступления от Ревеля, московит снова собрал в Пскове и отправил в поход свое сильнейшее войско. При этом получилось верное известие, что великий князь сам лично со своим старшим сыном прибыл в Псков [270] и вместе с другими шел в поход. Тогда со всех сторон предупреждали ревельцев, чтобы они остерегались; говорили, что великий князь, сильно разгневанный, снова хочет осадить их и сам лично хочет попытать счастия у города Ревеля. Эти сборы московита и предостережения добрых друзей снова причинили ревельцам много горя и печали. И хотя они были неустрашимы, но все таки призадумывались, ибо каково выдержать две продолжительные и трудные осады в одном году. Все были убеждены, что большой поход будет направлен прямо к Ревелю; поэтому рижане из сострадания послали к ревельцам ржи, пороху и других припасов и были вполне уверены, что только на долю ревельцев выпадет несчастие. Но не успели эти добрые люди опомниться, как вся беда обрушилась на них с этим же московитским войском, и чего они опасались для города Ревеля, то совершенно неожиданно скоро постигло их самих.

Прим. перев. Войско было действительно многочисленное. В большом полку находились: князь Симеон Бекбулатович (Саин-Булат), наместник псковский князь Ив. Петр. Шуйский, боярин князь Сицкой. Есть сведение, что в этом полку числилось более 30,000 войска при 75 орудиях. Сколько считалось войск в правой и левой руке, сколько в передовом и сторожевом полках неизвестно, но с корпусом, осаждавшим Ревель, и с татарами общая численность войска могла доходить тысяч до 100.

Иоанн вступил в польскую Ливонию 25-го июля 1577 г.

В 1577 году, в июле, великий князь московский Иван Васильевич, вместе со своим старшим сыном, с большим войском и многими орудиями вторгся в польскую Ливонию (бывшее рижское архиепископство), где не встретил никакого сопротивления. Почти все замки не были готовы к обороне и не имели припасов, губернатор (администратор Ходкевич) против всех ожиданий не захотел остаться в стране, начальники значительнейших крепостей поуходили, так как нельзя было ниоткуда ждать помощи, а также и народ во всей земле был труслив и малодушен. Тогда великий князь, увидевши всю выгоду своего положения, двинулся сначала к замку Мариенгузену и тотчас же взял его, а затем пошел на Люцен и Розитен (Рожицу); немного пострелял у замка Люцена и взял его 26-го июля, а Розитен был сдан ему 30-го. Хотя великий князь обещал всем дворянам и всем другим, бывшим там во время осады, свободный пропуск вместе с их имуществом, однако не сдержал слова, а увел их всех в плен в Псков вместе с их женами, девушками и детьми.

Затем он двинулся дальше к Дуненборгу (Динабургу), немного пострелял, и так как замок этот был плохо снабжен людьми и не имел чем обороняться, то и сдался 11-го августа. Немцы и поляки, бывшее в нем, получили свободный пропуск. [271]

Прим. перев. Как бы для показания, что Иоанн, вступая в польскую Ливонию, не ведет войны с поляками и Литвою, а лишь добивается получить свою вотчину.

Не излишне вспомнить, что Стефан Баторий никак не желал порывать с Москвою на первых порах, и еще в июле 1576 г., месяца через два после коронации, послал в Москву Груденского и Буховецкого с предложением не нарушать перемирия и прислать опасную грамоту на великих послов; о том же писали и паны радные к боярам. Бояре упрекали панов в том, что Баторий не называет Иоанна царем и великим князем смоленским и полоцким и землю лифляндскую написал в своем титуле, но все таки опасную грамоту дали.

Баторий, узнав о походе Иоанна в Ливонию, писал царю с упреком, что, пославши опасную грамоту и не объявивши войны, забирает у него города. Иоанн отвечал: «Мы с Божиею волею отчину свою лифляндскую землю очистили, и ты бы свою досаду отложил. Тебе было в лифляндскую землю вступаться не пригоже, потому что тебя взяли с седмиградского княжества на корону польскую и на великое княжество литовское, а не на лифляндскую землю; о лифляндской земле с Польшею и Литвою что велось, то делалось до тебя; и тебе было тех дел, которые делались до тебя, перед себя брать не пригоже. От нашего похода в лифляндскую землю наша опасная грамота не нарушилась; неприязни мы тебе никакой не оказали, искали мы своего, а не твоего, литовского великого княжества и литовских людей ничем не зацепили. Так ты бы кручину и досаду отложил, и послов своих отправлял к нам не мешкая (см. Соловьева VI. стр. 355).

Баторий отложил до времени кручину и послал в Москву воеводу мазовецкого Станислава Крыйского и воеводу минского Николая Сапегу. Послы приехали к Иоанну в январе 1578 г., когда царь, кончив ливонский поход, возвратился в Москву.

Затем герцог Магнус написал в замки Крицборг, Кокенгузен, Ашераде, Ленневарт, Лемборг, Шваненборг и во многие другие, что если они не желают потерять вместе с отечеством жен и детей, если не желают быть отведенными в вечное рабство, то пусть сдаются ему, герцогу. Так как великий князь сам лично шел с огромным войском, и замкам этим оставалось единственное средство, которым они могли надеяться спастись, только герцог Магнус, то они и сдались ему.

В то же время венденские бюргеры восстали против поляков, взяли силой тамошний замок у польских наместников и вместе с городом передали его герцогу Магнусу.

Точно также и вольмарские бюргеры вместе с людьми герцога Магнуса взяли силой Вольмар, а наместника Полубенского захватили в плен и передали герцогу Магнусу.

К присвоению себe упомянутых замков и крепостей, вместе с Кокенгузеном, у герцога Магнуса не было никакого позволения или полномочия от московита. Но он сделал это по той тайной причине, что надеялся спасти их от московита, а потом сдать [272] их королю польскому, о чем раньше тайно извещал короля польского и герцога курляндского. Но эта тайна была открыта московиту вольмарским наместником Полубенским. Хотя московит теперь хорошо все знал, но не очень досадовал, что герцог Магнус присвоил себе эти замки и земли, избавив его таким образом от труда. Лукавый неприятель думал, что замки эти не минуют его рук, лишь бы не перешли снова в руки короля польского.

В то время как герцог Магнус вел дело с упомянутыми замками, великий князь пошел к Крицборгу, сжег его, а пустой замок снова укрепил и занял; оттуда пошел к Лаудону, который немедленно был сдан 18-го августа. Затем он двинулся к Зесвегену, у которого немного стрелял, и который был сдан 21-го августа. Лаудонцам был дан свободный пропуск; но в Зесвегене он жестоко обошелся с бедными людьми: некоторых велел повысить, других разрубить на куски, сажать на кол, сжечь и умертвить еще другими жестокими способами, а большую часть увел в плен с женами и детьми.

Прим. перев. Причина жестокого обхождения с Зесвегеном объясняется сопротивлением, оказанным здесь царскому войску. В разрядных книгах под 1577 годом сказано, что из Динабурга (Навгина) государь по Двине пошел к Ружбору (ныне Крейцбург) а «немцы noбежали». А отсели к Левдуну, и немцы встретили государя за 5 верст и государь велел Левдун (Лаудон) разорити и под полаты бочки (пороху) подкатити, а немец отступил в Курляндскую землю. А оттоль к городу Чествину (Зесвеген), и Фома Бутурлин город осадил и острог взял и посад выжечь немцам не дал, а вылазки были частые, и Фома велел позалечи по улицам стрельцам и головам с детьми боярскими, и на вылазках немцев и латышей побили многих, и государь прислал на прибавку воеводу М. Головина и с грамотою дьяка. И немцы грамоты не послушали, а сидел в городе немчин князь Иванов брат Тубове (Таубе), изменника государева, Забирианом зовут. И в ночи на третий день прислал государь с нарядом легким Б. Бельского, а стан государев был за 5 верст, а как Фома велел из наряду бить, и немцы почали с города метатися, и Фома их к государю послал, а к свету государь прислал с большим нарядом окольничего В. Ф. Воронцова (начальника артиллерии большего полка), и сам пришел. И немцы ворота отворили, а сами с женами и детьми пошли под государеву саблю, на государеву волю, и за их грубость государь велел их по колью посадити, а иным живот дал: велел их распродати татарам, а в городе переписати казны.

Из Зесвегена великий князь пошел дальше к Барзому (ныне Берзон) и Кальценову (ныне Кальценау), когда же жители этих замков вместе с другими не ожидали ни откуда никакой помощи, то обратились к герцогу Магнусу и напрасно надеялись спастись таким образом. 22-го августа они сдались великому князю и ушли оттуда с пустыми руками, спасли только одну жизнь. [273]

Прим. перев. В тех же разрядных книгах сказано: А оттолева (из Зесвегена) поход к Болзуну (Берзону) и город немцы отдали. А оттолева послал воевод к городу Сполбину (?) и немцы город отдали, и государь отпустил их в свою землю (Курляндию?). А оттолева послал к Изборде (?) с грамотою, и немцы думали три дня, а после дались на государеву волю, и государь велел их за их вину продати татаром.

Оттуда великий князь снова пошел назад к реке Двине и приступил к Кокенгузену; когда же он увидел, что герцог Магнус уже взял эту крепость и занял своими людьми, то несмотря на то, что начальники герцога Магнуса добровольно отворили ему ворота, он так разгневался, что безчеловечно велел умертвить людей герцога Магнуса, числом более пятидесяти человек, а тамошних бюргеров вместе с женами и девушками, а также пасторов и церковных служителей и нескольких рижских кнехтов, бывших при осаде, увел в плен.

Прим. перев. Причина почему Иоанн внезапно пошел обратно к Кокенгузену выеснена в разрядных книгах: «А оттолева (из Изборда) поход государев к Куконосу, и заслышали немцы и послали бити челом к Арцымагнусу, и король прислал немец своих и назвал своим городом и к государю о том писал»

Иоанн не мог не знать заявлений гонцов о сношениях Магнуса с панами в 1575 г. (см. выше стр. 246), не мог оставаться хладнокровным и при известиях, сообщенных ему Полубенским, потому в гневе на Магнуса пошел на Кокенгузен. В разрядах далее сказано: «Государь послал воевод к Куконосу и велел, в город въехав, королевских (т. е. магнусовых) немец переимати и куконовских... и сделали... и животы их запечатали. И пришел государь в город, да немец королевских велел пред собою доставит и побита всех, а немец куконоских распродати татаром. »

Магнус в это время находился в Вендене. Иоанн написал ему: «Голдовнику нашему, Магнусу королю. Я отпустил тебя из Пскова с дозволением занять единственно Кесь (Венден), да те городки, которые на той стороне Говьи (Аа) реки, а ты хочешь всего..! Если тебе нечем на Кеси жить, то ступай в свою землю за море, а еще лучше сослать тебя в Казань; если пойдешь за море, то мы свою вотчину, лифляндскую землю, и без тебя очистим» (см. Карамзина IX, прим. 464).

Из Кокенгузена государь послал воевод занять те замки, которыми овладел Магнус, а сам пробыл здесь два дня. Сохранилось известие, что в Кокенгузене он однажды беседовал с кокенгузенским пастором о вере (Иоанн был большой начетчик, хорошо знал русские летописи, весьма хорошо владел пером, любил богословские прения), но рассерднвшись на пастора за сравнение Лютера с апостолом Павлом, ударил его по голове хлыстом, воскликнув: «Поди ты к черту со своим Лютером»

В тот же день, 25-го августа, он послал (воевод) в Ашераде и Ленневарден, занял так же и эти замки и жестоко обошелся там с добрыми людьми, женщинами и девушками; велел выколоть глаза старому ландмаршалу, Каспару фон Мюнстеру, а затем велел засечь его до смерти, и увел в плен Иоанна фон [274] Мюнстера вместе со всеми другими. Почти в то же время войско великого князя взяло замки Шваненборг, Тирзон и Пебалг и почти всех жителей увело в плен. Из Кокенгузена великий князь пошел к Эрле, 28-го августа, и несмотря на то, что добрые люди, перешедшие к Магнусу, отворили ворота ему, как верховному господину, он безжалостно велел изрубить саблями и казнить 12 дворян вместе с другими честными людьми, и не смотря на все клятвы и обещания, велел остальных увести в плен вместе с женами, девушками и детьми. Из Эрла великий князь пошел в Венден и по дороге занял замки Ариес, Юргенсборг и многие друиге, а жителей увел в плен.

Прим. перев. В разрядных книгах сказано: Государь послал Богдана Яковлевича Бельского к Ровному... и немцы магнусовы город отворили, и государь велел их отпустить к Магнусу. А как пошел государь к Эрли из (Кокенгузена) и на первом стану приехали к нему немцы Арцымагнуса, а сказывают, что король их послал к Леневарду,и немцы леневардские сдались государю, и велел государь леневардских отпустити с женами и с детьми в свою землю, а королевских к Арцымагнусу. А к Эрли послал, не доходя за день, с грамотою, а немцы грамоты не послушали, а государь послал другую и полки... и немцы сдалися, и государь побити их не велел, а велел их распродати, и животы их описати на себя

Кельх пишет, что в числе изрубленных 12 дворян был Тизенгаузен.

Иоанн из Кокенгузена шел к Вендену, где в то время находился Магнус.