77. Герцог Магнус Гольштейнский, 1560 г.

В том же году в праздник Пасхи герцог Магнус Гольштейнский, брат короля Фредерика II датского, прибыл (16 апреля) в Аренсбург на Эзель и принял епископства Эзель и Курляндию. По этому случаю у всех в Ливонии давались богатые радостные пиры, было веселье и ликование. Между тем король датский принял на себя заботу о некоторых местностях в [388] Ливонии; сын достославного короля прибыл также в страну, и снова к московиту от имени короля датского отправилось новое посольство, во главе которого был Дидерик Бер один из дворян земли люненбургской. Многие ливонцы сильно наделись, что снова в Ливонии настанет доброе время. Тогда снова началась большая беспечность, и все думали что наверное уже избегли несчастия. В то же время и Маврикий Врангель, епископ ревельский, признал герцога Магнуса своим господином, и передал ему епископство ревельское, вместе с соборным капитулом. Точно также и Генрих Вульф, орденский фохт зонвенбергский, добровольно передал герцогу Магнусу замок и всю область зонненбергскую. Так как все питали большие надежды, то и магистра Готгарда Кетлера склонили отправить своих послов вместе с ревельскими к герцогу Магнусу, чтобы ласково спросить его, зачем он прибыл в Ливонию и чего можно ожидать от него в ливонском несчастии. На это послы получили благосклонный ответ, что магистр и все ливонские чины могут ожидать от герцога Магнуса дружественного расположения и доброго соседства. А так как он, герцог, на легких условиях принял под свое покровительство некоторые округи и земли в Ливонии, то вмести со своим братом он будет, по мере возможности, заботиться о благе угнетенной земли. Почти в таком смысле он ответил послам. Герцогу же Магнусу, сыну истинно христианского короля Христиана датского, было 19 лет от роду, когда он прибыл в Ливонию; поэтому многие из ливонских дворян, старые и молодые, присоединились к нему; из них он составил себе совет, который у него был в большом уважении и почете, пока не соблазнил молодого государя и не научил его вести очень странную игру.

Прим. перев. Девятнадцатилетний Магнус, видный собою, но неопытный, легкомысленный и неполучивший порядочного образования, скоро явился игрушкою в руках окружавших его лиц. На него ливонцы возлагали было большие надежды, которые ни мало не осуществились.

Ревельский епископ Маврикий (Мориц) фон Врангель последовал примеру Мингаузена и, продав Магнусу свое епископство, уехал в Германию. Зоненбургский фохт Вольф сдал (подозревают, что за деньги) Магнусу замок без всякого ведома и разрешения ордена. Магнус уведомил только Кетлера, что он занял Зонненбург для защиты этого замка от шведов. С покупкою ревельского епископства, герцог Магнус явился властителем довольно большой местности. Его власть простиралась на Ревель и округ Вик, на острова Мон и Эзель, его земли тянулись от Домеснеса чрез Газенпот, Нейгаузен и Амботен до границ Пруссии и Литвы. Он мечтал о создании сильного королевства, не подозревая, что его появление в Ливонии послужило [389] лишь к новым затруднениям и новым несчастиям для Ливонии и ливонцев.

Датское посольство, отправленное королем Фридрихом в Москву с рекомендациею царю Магнуса и предложением посредничества, не имело никакого существенного результата, как не имело никакого существенного результата и посольство короля Сигизмунда Августа, присланное в Москву в январе 1560 года. Король чрез своего посла Мартина Володкова извещал царя, что Ливония отдалась под королевское покровительство и потому требовал, чтобы царь не вступал в Ливонию. На это требование Иоанн отвечал (см. Соловьева, VI, стр. 168): "Тебе очень хорошо известно, что ливонская земля от предков наших по сие время не принадлежала никакому другому государству, кроме нашего, платила нам дань, и от римского государства избирала себе духовных мужей и магистров для своего закона по утвержденным грамотам наших прародителей. Ты пишеш, что когда ты вздумал итти войною на ливонскую землю, то я за нее не вступался, и тем показал, что это не моя земля: знай, что, по всемогущего Бога воле, начиная от великого государя русского Рюрика до сих пор, держим русское государство, и как в зеркале смотря на поведение прародителей своих, о бездельи писать и говорить не хотим. Шел ты и стоял в своих землях, а наши данные (т. е. платящие дань) земли не наступал и вреда им никакого не сделал: так зачем было нам к тебе писать о твоих землях? Как хотел, так на них и стоял: если какую им истому сделал, то сам знаешь. А если магистр и вся ливонская земля, вопреки крестному целованию и утвержденным грамотам, к тебе приезжали и церкви наши русские разорили, то за эти их неправды огонь, мечь и расхищение на них не перестанут, пока необратятся и не исправятся".

После такого отвита, ливонское дело уже не могло решиться никакими посредничествами и дипломатическими нотами. И действительно, царь решился покончить с Ливониею, назначил князя Курбского (служившего в передовых полках во время ливонских походов 1558 и 1559 г.) главнокомандующим русских войск и, призвав его к себе, сказал (см. Соловьева, VI, стр. 202): "Я принужден или сам итти против ливонцев, или тебя, любимого моего, послать: иди и послужи мне верно".

Курбский прибыл в Ливонию к маю 1560 года.