38. Иоанн фон Вольдгузен, тридцать восьмой магистр тевтонского ордена в Ливонии, до 1477 (75 — 77) г.

После Иоанна Остгофа фон Менгедена магистром ливонским был нзбран Иоанн фон Вольдгузен, который построил замок Тольсборг в Вирланде. И затем, после того как он управлял полтора года, братья ордена, вопреки всякому праву и справедливости, свергнули его с должности магистра, сделали его пленником в Гельмеде, и свезли в Венден, где он должен был умереть в темнице, после чего Ливонию постигло большее несчастие и иаказание.

Прим. перев. Здесь необходимо указать на неверность показаний Рюссова на счет времени управления ливонскими орденскими делами магистра Иоанна фон Вольтгузена. Он был избран магистром 7 января 1470 года, а смещен и заключен в венденскую башню не в 1477 году, а в марте 1471 года.

Софья Фоминишна Палеолог действительно прибыла в Ревель в сентябре 1472 г., но только не при магистре Менгдене, а уже при преемнике Вольтгузена фон дер Ворхе. Софья Фоминишна прибыла в Москву 12 ноября 1472 года и в тот же день была обвенчана с великим князем Иоанном IV Васильевичем, вступившем в княжение по смерти своего отца, последовавшей 27 марта 1462 года.

За что же был сменен и заключен в Вендене магистр фон Вольтгузене?

Кажется за сношения со псковичами.

Выше было упомянуто (см. стр. 278), что псковичи и новгородцы в 1449 году заключили мир с орденом на 25 лет. Мир этот продолжался, однако, не более 8 лет. В 1458 году начались опять ссоры за границы и мелкая война. Псковский летописец пишет, что в этом году князь Александр Чарторыйский с псковскими посадниками поехали на спорную землю, сено покосили, церковь поставили, чудь перевешали. Но в следующем 1459 г. поганые латины — говорит летописец — не веруя в крестное целование, напали нечаянно на спорное место, сожгли церковь и 9 человек. Псковичи, мстя за те головы неповинные, с князем Александром поехали в насадах и ладьях в немецкую землю, и также много людей, мущин и женщин, пожгли. Немцы спешили отомстить: в Березской волости выжгли 42 двора, людей [286] же Бог сохранил. Тогда приехал посол из Новгорода, назначил срок для съезда и мирных переговоров, но немцы не явились. Псковичи после этого с князем Александром поехали в немецкую землю, и много вреда наделали, повоевали землю немецкую на 70 верст, и три ночи в ней ночевали: много добра пограбили и погостов много пожгли, божницу великую выжгли, сняли с нее крест и четыре колокола; со множеством других пленников привели во Псков и попа немецкого.

Немцы, конечно, не замедлили бы напасть на псковичей, но обстоятельства уже начали принимать другой характер, весьма опасный для всей Ливонии. В восточной Poccии заканчивалось сосредоточение земель, княжение целым родом прекращалось и московский князь является уже князем на столько могущественным, что не только Ливонии, но и самой Литве нельзя было пренебрегать его силою.

К 1460 г. князь московский уже принял псковсия дела под свое покровительство и весьма вероятно, что именно это обстоятельство, а вовсе не поход псковичей, побудило немцев искать мира. В 1460 году немецкие послы приехали во Псков и здесь, с согласия уже великого князя, между орденом и псковичами заключено было перемирие на 5 лет: положили псковичам ловить рыбу на своем берегу, а юрьевцам и епископу их на своем, кроме того немцы обязались возвратить иконы и все вещи, награбленные ими в прежнюю войну (см. Соловьева, IV, стр. 120).

Перемирие это продолжалось не более трех лет, как пошли опять ссоры: немцы посадили в тюрьму в Дерпте посла и гостя псковского, псковичи засадили в тюрьму немецкого гостя; немцы зимою пришли к Новому городку и начали бить стены его пушками; псковичи собрались на спех, но не застали немцев, кои бежали и замок свой покинули. Но скоро пришла опять весть что немцы воюют псковская села, тогда псковичи пошли и опять не застали немцев, убежавших в свою землю. Посадники и псковичи стали думать куда бы пойти за немцами? Решили итти к Воронью камню. Когда вся псковская сила была уже на озере, пришел какой-то доброхот из за рубежа, чудин, и сказал, что сила немецкая в ночь ударит на Колпино. Псковичи пошли к Колпину и на рассвете увидели, что немцы уже воюют по волости, церковь колпинскую зажгли и добычи много побрали. Псковичи, не медля, ударили на немцев и обратили их в бегство. Не дивно ли и не достойно ли памяти — говорит летописец, что в такой страшной сече из псковской рати не был убит ни один человек, тогда как немецкие трупы лежали мостом. В тоже время охочие псковские люди ходили на немецкую землю и воротились с большим полоном. Встарину этим и кончили бы дело до нового набега немцев, но теперь Псков находился уже под властию великого князя московского и вот, по челобитью псковичей, явился к ним воевода московский Федор Юрьевич, пошел за Великую и осадил Нейгаузен. Осада, однако, была [287] неудачна: пушку разорвало и вся сила отошла от Нейгаузена, потому что был он крепок — замечает летописец.

Магистр Менгден прислал послов своих, честных людей и немцев добрых, договориться о перемирии. Перемирие заключили на девять лет: епископ дерптский обязался давать дань великому князю по старине, русский конец в своем городе и русские церкви держать по старине же, по старым грамотам, а не обижать.

В 1469 году, когда срок перемирие еще не кончился, немцы пришли на псковскую землю, побили у псковичей 26 чел., и хоромы пожгли, но этот набег не имел никаких последствий.

В 1471 году приехал во Псков посол от магистра Вольтгузена и объявил на вече, что князь местер хочет устроить себе стол в Велъяде (Феллине), хочет переехать туда из Риги, хочет держать со псковичами мир крепкий, но требует, чтобы они уступили ему некоторые земли и воды. Псковичи дали ответ: "Волен князь местер — где хочет, там и живет, и княжение держит, город ему свой, а что он нам о земле и воде говорит, то земля и вода святой Троицы, псковская вотчина добыта трудом великих князей всея Руси, там у нас теперь и города стоят, а мир мы хотим держать до срока" (см. Соловьева V, стран. 171).

Кажется, что эти сношения и послужили поводом к низложению магистра.