81. Шотландцы кальвинисты,, 1573 г.

В 1573 г. у шотландцев, живших в Ревеле, был собственный священник, исполнявший их богослужение по кальвинскому обряду. Знатнейшие из шотландцев заняли в городе пустой дом одного бюргера на углу конного рынка и здесь заставляли служить своих священников и совершать таинства по кальвинскому обычаю. Особенною милостью Божиею было еще то, что шотландцы не понимали немецкого языка, а то они многих заразили бы своими фантазиями, ибо добивались не только этого, но и многих других злых вещей.

82. Выступление шведов и шотландцев; тщетная осада Везенберга и Тольсборга, 1574 г.

В 1574 г., 1-го января, снова выступило шведское войско против русских. При этом военные начальники, господин Клаус Акезен, рыцарь из Биста, и Понтус де Легардия (де-ла-Гарди) барон и рыцарь из Эйкгольма, с войском и несколькими полевыми орудиями двинулись вперед. Но шотландцы сначала не пошли с ними, а хотели остаться в Ревеле охранять город.

Многие из них были не солдаты, а по собственной воле пошли за отрядом, в качестве торгашей, маркитантов и батраков, и пока можно было грабить землю, мужиков и бюргеров, то все это были хорошие воины; но когда пришлось выступать в поход против неприятеля, то третья часть шотландцев оказалась невооруженной; многие из них уехали, многие выдали себя за маркитантов. Поэтому когда шотландцы не хотели идти с другими, то шведские кнехты должны были вернуться в Ревель и захватить с собою шотландцев.

3-го января, шотландцы и шведы, вместе со знаменем (отрядом) города Ревеля, с 21-м знаменем кнехтов и 11-ю эскадронами гофлейтов немецких, шведских и шотландских, двинулись в поход.

Начальником шотландцев был Архибальд, сын графа Рувинского (Дунробин в Соутерленде) из Шотландии, который, со своими капитанами и офицерами, которых было почти [225] столько же, как и простых рядовых, печально выехал из Ревеля; все они двинулись к Везенбергу, осадили этот замок, окружили окопами, и только через две недели стали обстреливать его.

15-го января из Ревеля повезли большие орудия, а именно: 6 пушек и 2 мортиры, которые дворяне и бюргеры должны были доставить к Везенбергу. Город Ревель одолжил также на этот раз две картауны и одну мортиру со всеми принадлежностями. Когда же орудия прибыли к Везенбергу, то поставили их в шанцы, уже готовые две недели тому назад, и только тогда начали стрелять, давши русским достаточно времени укрепиться. При самом начале обстреливания, одним выстрелом были убиты и артиллериймейстер и шанцмейстер; затем лопнули колеса у орудий, и всё шло неудачно. Два раза в январе они пытались взять замок приступом, но оба раза им не посчастливилось.

2-го марта они построили шанцы в другом месте; разрушив выстрелами одну башню, они сделали третий сильный приступ, но потеряв более 1,000 человек шведов, шотландцев и немцев, шведы должны были отказаться от овладения замком. Тогда было великое ликование у русских в замке. Немецкие гофлейты были очень ожесточены и вызывались снова итти на приступ, но военный начальник не позволил им этого. А еслибы это случилось, то Везенберг принял бы совсем другой вид.

Шведы пытали свое счастье также и подкопами под замок; но тоже неудачно, потому что начали дело слишком неискусно, и ясно показали русским, в каком месте будет сделан подкоп, так что русские легко могли копать им навстречу и остерегаться шведских замыслов. Наконец они пробовали также и поджигать, но ничего не достигли, потому что фейервекеры через чур рано поубегали из науки от своих мастеров.

Когда -же воинские люди усомнились во взятии замка Везенберга, то стали рассчитывать на грабеж и опустошили и ограбили земли гораздо больше, чем бывало до сих пор: в эту осаду они опустошили ливонские земли, именно дерптскую область, Вирланд и Иервен и другия места, не меньше, чем до них русские и татары, убивая, грабя и сожигая. Теперь стало ясным, что предсказывала Ливонии огненная комета, подобная метле, которую видели в 56-м году (см. Пр. Сб. II, стр. 344).

15-го марта шведы захотели попытать счастья также и у замка Тольсборга, находившегося в трех милях от Везенберга у берега моря; но они обожглись, ибо захотели без стрельбы взять крепость,

и с потерей нескольких кнехтов с большим позором должны были отступить.

Во время этой же осады, за две недели до отступления, произошло страшное знамение с волками: они несколько вечеров сряду [226] приходили кучами к лагерю, несмотря на то, что там с большим шумом стояла огромная толпа народу, и так ужасно начинали выть, что у многих волосы становились дыбом.

Прим. перев. После сражения при Лоде (см. выше, стр. 2.19), царь Саин Булат Бекбулатович и все государевы бояре и воеводы пришли в феврале 1573 г. из немецкого похода к государю в Новгород, и государь велел им «о свейском деле поговорити, как со свейским королем вперед быти, и бояре, князь Мих. Ив. Воротынский (победитель Девлет-гирея на Оке) со товарищи приговорили послати к свейскому королю гонца, и с ним отписати, чтоб послов послал, да и опасные грамоты на послы послати, и до тех бы мест войны не быти».

Царь согласился предложить мир королю шведскому, тем болеe, что необходимо было послать войско для усмирения черемис, восставших в Казанской области осенью 1572 г. С предложением мира послали гонца Василия Чихачева, который и прибыл в Стокгольм в июне 1573 г. Гонца приняли самым неласковым образом. Король, думая, что привезенная царская грамота написана в прежнем тоне (см. выше, стр. 211), не хотел брать ее от гонца, велел прежде взять ее вельможам и прочесть. Чихачев не отдавал, потому что в наказе ему было именно сказано грамоты никому, кроме короля, не отдавать. Шведы грозили, что не дадут ему съестных припасов, говоря: «Ты это сделал не гораздо, что ехал без королевской опасной грамоты: сам знаешь, что государь твой нашему государю большой недруг, такой, какого еще не бывает: государя нашего и короля хотел извести, государыню нашу королеву хотел к себе взять, землю повоевал, два города взял, послов наших безчестил да писал к нашему государю грамоту неподобную, такую, что нельзя слышать и простому человеку; и над тобою государь наш сделает тоже, если не отдашь нам грамоты своего государя». Чихачев не отдавал. Тогда «Андрей Сефринов меня, холопа твоего, доносил Чихачев государю, в груди ударил, да обухом и топором примахивал к шее: отсеку-де голову; да хаял матерны. И яз, холоп твой, говорил: только бы яз, царского величества холоп, сидел на своем коне, и тыб меня, мужик, так не безчествовал... умел бы яз тебе ответ дать... яз сюды не дратца приехал. Да учал меня обыскивать, и людишек моих: платье сымали и разували, а искали твоего государева письма». Уходя, пригрозили гонцу; «уж быть тебе на огне, если грамоты не отдашь». Но угрозы не подействовали, и король принял Чихачева, сам взял от него грамоту. После приема, вельможи приехали потчевать гонца и говорили: «Теперь грамоту государь твой написал не по старому, можно между государями делу статься, король думал, что письмо будет по старому».

Чихачева, однако, задержали в Швеции и король писал царю, что не отпустит гонца до тех пор, пока царь не отпустит двоих шведский толмачей, задержанных им от прежнего посольства, что для мирного постановления послы от обоих государей должны съехаться на границе.

Шведы не желали мира, а, наняв шотландцев, думали одержать решительные успехи.

На королевское письмо царь отвечал, чтоб король присылал великих послов, потому что на рубеже послам ни о чем нельзя уговориться, но король настаивал на своем.

Военные действия потому продолжались весь 1573 и 1574 г., хотя без всяких решительных результатов. [227]