65. Похвала Карлу Зюдерманладнскому.

Подобные же высокие добродетели, также как и высокие и славные благодеяния все время оказывал Ливонии также и достославный князь Карл, герцог зюдерманландский и нерикский, брат вышеупомянутого гоударя. Этот достохвальный князь также ежегодно посылал в Ливонию рейтаров и кнехтов для борьбы с московитом, на что он употребил не малые издержки и постоянно не мало заботился о счастии и благосостоянии Ливонии; у этого достохвального князя искали убежища многие ливонцы, изгнанные московитом из их дворов и поместий, которые и получали хорошее содержание у его княжеского двора.

66. Похвала шведским губернаторам.

Не маловажны были также труды и работы шведских губернаторов и правителей в Ливонии не только в боях, но и в ежедневных постройках и укреплениях замков и крепостей. Вкратце невозможно описать сколько старания и трудов приложили эти шведские господа и правители в ливонских замках при постройке и починке больших ронделей и валов, а также больших блокгаузов, стен, рвов и отбивных снарядов вместе со множеством сторожевых домов. Эти достохвальные губернаторы больше орденских братьев заботились о внутреннем быте, благе и благосостоянии страны.

67. Похвала шведскому народу.

Далее весь достохвальный шведский народ так доблестно и храбро вел себя в отношении города Ревеля и Ливонии, что невозможно всего и описать; потому что не было ни одного рода из шведских господ, рыцарей и дворян во всей Швеции, который бы не был в Ливонии и не седлал своих коней против московита, точно также как и все шведские подданные во всей Швеции. И когда в Ревеле их зачастую бывало несколько тысяч человек и ими бывали переполнены все бюргерские дома, гильдии, дома черноголовых, также как и городской собор, равно как и все квартиры и углы за городом и их число часто превышало число всех туземных жителей и ревельских бюргеров, несмотря на то, не слышно было ни одного бранного слова, а также не замечалось ни одного насильственного поступка ни днем, ни ночью впродолжении всей войны, как со стороны самых последних, так и самых знатных; напротив они все время вели себя в отношении всякого, как следует, тихо, честно и скромно, так что незаметно было, есть ли [342] войско в городе или нет. Что иногда происходило между ними на рынке во время игр (Mummenschanze), на то не может жаловаться ни один бюргер или житель.

Когда же они должны были идти в поход против московита, то их не останавливали и не пугали ни сырое лето, ни бурная осень, ни холодная зима, ни самый дальний и опасный путь. И хотя, к сожалению, часто и много погибало храбрых мужей из рыцарей, начальников и простых воинов на кораблях между Швецией и Ливонией, много замерзало на льду зимой и много гибло в приступах и битвах и во время стычек многие попадали в плен и увозились в Московию и Татарию, где их безжалостно убивали; несмотря на это они не унывали, не выказывали неудовольствия, когда и осенью, и зимой и летом, и по морю и по суши приводили биться за Ливонию, будто дали, под страхом лишения спасения души, обет всемогущему Господу умереть за город Ревель и Ливонию. Они отказались от своего покоя и от продолжительного мира с московитом, покинули в Швеции своих родителей, домы и дворы, жен и детей, и отправлялись в Ливонию, чтобы сражаться с московитом.

И хотя московит часто предлагал шведам мир, если они отступятся от Ливонии, однако они предпочли воевать и проливать свою кровь за город Ревель и Ливонию, чем заключить мир и покинуть Ливонию.