Глава 4.

О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

253

самого ребенка. Если раньше поведение малыша формировалось за счет его эмоциональной пластичности, структуры внешних вли­яний, сложившихся рельсов стереотипов взаимодействия, то те­перь появляется возможность ввести оценки «хорошо» и «плохо», «правильно» и «неправильно». Развитие самоощущения ребенка идет под эмоциональным контролем близких.

Можно сказать, что основными достижениями этого периода в развитии системы организации сознания и поведения являются становление механизмов индивидуального аффективного стерео­типа (второй уровень) и закладка пока еще общих со взрослым ме­ханизмов эмоционального контроля (четвертый уровень). Тако­вы, если пытаться сформулировать это кратко, достижения ребен­ка в развитии отношений с миром на рубеже его трехлетия. Для того, чтобы заглянуть вперед и понять, к какому новому шагу в их усложнении и активизации готовится ребенок, мы должны будем снова специально сосредоточиться на изменениях, которые про­исходят в это время в развитии средств его саморегуляции, по­скольку предполагаем, что механизмы, позволяющие это сделать, созревают именно в этой области.

Обращаясь к развитию форм саморегуляции аффективных процессов, можно заметить, что на фоне удовлетворения потреб­ности в стабилизации и упорядочивании индивидуальной карти­ны мира, все большее место в жизни ребенка начинают занимать удовольствия, связанные с новизной и игровой трансформацией привычного порядка. Ребенок в это время часто становится шут­ником и провокатором и настолько активно экспериментирует с собственным телом и чувственной фактурой вещей, что может, за­игравшись, совершить опасное для себя действие. Осваивая речь, он тоже играет: едва научившись говорить, начинает шуточно ко­веркать слова, пытается рифмовать.

Определив порядок принадлежности вещей и требуя его со­блюдения от других людей, он сам получает удовольствие от игры в его нарушение. В это время рождается новая форма игрового под­ражания: если раньше оно осуществлялось непроизвольно в виде пластичного следования мимике, жестам, интонациям близких, то теперь малыш сознательно изображает их с помощью значи­мых вещей-атрибутов — бабушкиных очков, папиного портфеля

254

Гл а в а 4 ^ шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

и т.п. Это, конечно, еще не ролевая игра, пока ребенок может даже испугаться, если близкий начнет активно навязывать ему в игре чью-то роль.

Таким образом, в аутостимуляции ребенка наблюдается нара­стание доли механизмов третьего уровня, когда удовольствие дос­тавляют впечатления от игрового нарушения и восстановления привычного порядка.

Анализируя помощь, которую ребенку оказывает взрослый в активизации и поддержании аффективной стабильности, мы мо­жем отметить, что в это время меняется характер эмоционального комментария близких. Уменьшается доля непосредственного со­провождения всего происходящего с ребенком (в норме он уже не столь нуждается в этом) и аффективно выделяются отдельные яр­кие сюжеты, связанные с событиями, приключениями, достиже­ниями, в которых подчеркивается активная роль их участников — малыша, мамы, папы, бабушки. Ребенок с огромным удовольстви­ем слушает эти рассказы о себе и близких, требует их многократ­ного повторения и не позволяет пропускать уже знакомые люби­мые детали. С помощью такого комментария впечатление приклю­чения и его сюжетная организация вплетается в уклад жизни и становится его яркой и неотъемлемой частью.

В это время одним из важных моментов общения ребенка и близкого традиционно становится эмоционально насыщенное чтение и рассказывание сказок. Набор сказок сначала ограничен, потому что малыш долго обживает полученные впечатления и тре­бует их постоянного воспроизведения. Известно, что истории, которые его привлекают, подобно присказкам, сопровождавшим ранние ритмические игры, рифмованы и опираются на повторы. Они насыщены чувственными деталями и обращаются к знако­мым бытовым ситуациям. В то же время они обязательно содер­жат впечатления с отрицательным этологическим знаком — страш­ных животных, налетающих птиц, потерявшегося в лесу козленоч­ка, наконец, просто угрозу — «сейчас я тебя съем».

Эти-то впечатления его особенно захватывают. Раньше испуг от подбрасывания на руках веселил его, потому что перевешивало ощущение абсолютной уверенности в том, что взрослый поймает его. Теперь страшный сюжет начинает переживаться в символи-

Г 4 О шагах становления системы аффективной организации

сознания и поведения в онтогенезе

255

ческом плане, но пугающее впечатление умеряется близостью мамы, связывается и десенсибилизируется мерными повторами (колобок, теремок и т.п.), ритмическим узором ее интонации, сти­хотворной формой и уравновешивается сенсорно яркими деталя­ми, шутливыми прозвищами и приговорами.

Характерны и классические иллюстрации к этим первым сказ­кам и присказкам (Ю. Васнецов, В. Конашевич и др.), обычно дети очень любят рассматривать «картинки» вместе с близкими и слу­шать их комментарий. В них тоже стимулируются положительные переживания второго уровня: очень важен цвет и ритм, орнамент, в который включается много ярких чувственных деталей: ягодки, листики, капуста на грядке, ребенок в окошке, каша в тарелке, куры, петухи, мышки, яркий фартук на сороке-вороне. Эти ри­сунки рассматриваются вместе с ребенком по множеству раз⁴⁴.

Кроме того, страшное умаляется и эмоциональным сопере­живанием. В отличие от собственных развлечений и шуток, вме­сте со взрослым малыш не просто проживает игровое наруше-

^{4 4} В дальнейшем развитии символических форм переживания страш­ного можно выделить переход к прозаическим сказкам о животных. Здесь пугающий эпизод уже не столь прочно связывается орнаментом приятных впечатлений, а выходит на первый план как сюжет приключения и преодо­ления опасности, хотя и здесь он активно поддерживается впечатлениями уюта и достатка второго уровня. Кардинальная же победа над опасностью достигается в волшебных сказках, которыми будет наслаждаться уже дош­кольник. Здесь могут использоваться самые жуткие детали и смертельные угрозы, ведь у героя есть волшебная палочка или еще что-то такое, что аб­солютно гарантирует хороший конец.

И, наконец, параллельно с этим начинает использоваться сказка нрав­ственная. И сюжет-то в ней часто связан с нечаянным отступлением от нор­мы (заигралась с подружками и не уследила за братцем), и восстановление благополучия связано с возвращением к нравственной норме (была веж­лива, не поленилась, угостила, помогла). Сказка развивается по незыбле­мому закону: с маленьким, если он «хороший» и следует правилам хороше­го поведения, ничего дурного не случится, и ребенок, переживая пугаю­щий эпизод, заранее уверен, что все хорошо кончится. Создается аффективный стереотип уверенности в безопасности под защитой уже не конкретного близкого взрослого, а общего правила: поскольку он сам «хо­роший», то автоматически (магически) является неуязвимым.

256

Гл а в а 4 О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

ние и восстановление аффективного равновесия, стимулируется чувство постоянной эмоциональной опоры, гарантия безопас­ности, прежде всего в том, что сюжет страшной сказки они пе­реживают вместе.

В это время для малыша начинает закладываться и еще одно основание чувствовать себя неуязвимым в превратностях проис­ходящего. Мы уже говорили о том, что в это время начинается соб­ственно «воспитание» — отслеживание и оценка близкими про­явлений ребенка. В норме любимого и хорошего малыша не осуж­дают, а заботливо предостерегают от отступления от норм, очерчивают для него границы хорошего. В тоже время эти грани­цы отмечают и безопасную зону — с ребенком, который себя хо­рошо ведет, ничего дурного случиться не может.

Так, в русле саморегуляции идет интенсивная стимуляция аффективных механизмов второго, третьего и четвертого уров­ней сознания, связывающих деструктивные переживания, обес­печивающих аффективную стабильность в неопределенных ус­ловиях и поддерживающих развитие социально адекватных, «правильных» форм поведения. Это является для малыша чрез­вычайно актуальным, потому что он вступает в следующий этап своего развития и должен пройти через еще один неминуемый кризис становления системы аффективной организации отно­шений с миром, традиционно выделяемый как кризис трех лет.

Мы постараемся показать, что он, как и кризис первого года, может рассматриваться в связи с освоением ребенком аффектив­ных механизмов приспособления к меняющимся условиям жиз­ни, но теперь это механизмы активной адаптации. И их актуали­зация в реальной жизни связана и с физическим развитием малы­ша и с овладением им уже многими навыками самостоятельной домашней жизни.

Кризис трех лет

Этот бурно протекающий кризис, как известно, характеризуется появлением новых серьезных проблем во взаимодействии ребен­ка с близкими. Трудности поведения проявляются в упрямстве,