Глава 4.

О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

241

_I

В этом взрослый опирается на все уровни организации эмо­ционального контакта, на пластичное заражение, на уже существу­ющие общие стереотипы жизненного уклада и на способность ко­ординировать эмоциональные оценки. Возможность относитель­но безболезненного выхода из кризиса связана со степенью отработки всех этих механизмов в благополучный период докри­зисного развития.

Такая работа по аффективному упорядочиванию окружающе­го происходит, видимо, в традиционно принятых формах эмоци­онального комментария взрослым событий, происходящих вок­руг, проговаривания хода взаимодействия с ребенком. С одной сто­роны, этот комментарий необходим взрослому, потому что только с его помощью он может организовать ребенка, избежав капризов и конфликтов, но, с другой — он доставляет огромное удоволь­ствие и самому ребенку, так как отвечает его потребности связать происходящее в устойчивые, надежные стереотипы.

Одним из ощутимых результатов здесь становится увеличение словарного запаса, который обычно и отмечается взрослыми как продвижение в речевом развитии ребенка. Слова в данном случае становятся не только обозначениями ритуалов игрового и быто­вого взаимодействия со взрослыми, указаниями и просьбами, но и аффективными метками, с помощью которых ребенок начина­ет выстраивать свою первую устойчивую и узнаваемую картину мира.

Активное развитие словаря ребенка в этом возрасте во многом связано с его стремлением к упорядочиванию мира, номинация вносит вклад в аффективную организацию жизненного простран­ства. Речь ребенка развивается в общем комментария, и стимули­руется обоюдным удовольствием от эмоционального контакта и совместного проживания удобного, надежного и в то же время аффективно насыщенного жизненного стереотипа. Как известно, очень рано ребенок сам начинает пользоваться этим организую­щим его речевым сопровождением. Эта функция характерной для данного возраста эгоцентрической речи, как известно, подчерки­валась Л.С. Выготским.

В рамках аффективного стереотипа взаимодействия продол­жают развиваться способы разрешения задач четвертого уровня

242

Глава 4 о шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

— начинается интенсивная передача жизненного опыта, касаю­щаяся важнейших сторон обыденной жизни ребенка, и, как мы уже обсудили, прежде всего, определения возможной опасности. Характерно, что и в этот период ребенок вслед за взрослым с ог­ромным удовольствием отмечает, что опасно и что «нельзя» де­лать. Такое выделение не пугает его, поскольку делает его мир еще более надежным: контрастно определенным, предсказуемым и потому уютным. Стереотип начинает строиться как развернутый эмоционально насыщенный ритуал «правильной» жизни, разме­ченной рефреном оценок «хорошо» и «плохо». Вскоре ребенок сам с удовольствием проявляет предусмотрительность, пунктуально отмечая приближение знакомой ступеньки, канавы или коряги и не одобряет легкомыслия близкого, сошедшего с тротуара на «ма-шинину дорожку».

Таким образом, выход из кризиса первого года жизни проис­ходит тоже с помощью взрослого. Однако если в периоды уязви­мости помощь касалась развития средств саморегуляции, повы­шения аффективной устойчивости ребенка, то теперь выход из кризиса связан с разработкой форм аффективной организации реальных контактов с миром. Они обеспечивают защиту ребен­ка от полевых тенденций и торможение его непосредственных реакций на случайные впечатления, и удерживают его в аффек­тивном стереотипе и эмоциональной логике взаимодействия с близкими.

Так, с помощью дифференциации, упорядочивания и эмоци­онального осмысления в общем стереотипе доступного малышу жизненного пространства ребенок и близкие осваивают средства совместного разрешения задач первого уровня.

Ограничение пластичности ребенка в отношениях со средой, введение механизма первого уровня в более сложный смысловой контекст взаимодействия позволяет не только вернуть благопо­лучие и согласие в отношения с близкими, но и, как мы увидим далее, начать более интенсивную разработку индивидуальных форм второго уровня сознания — дифференцированной, словес­но определенной, устойчивой картины мира и первых навыков са­мостоятельной жизни.

Гл а в а 4 О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

243

Ранний возраст

(между кризисами года и трех лет)

Благополучный период раннего детства, заключающийся между кризисами года и трех лет, также является периодом интенсивно­го аффективного развития. Усложнение отношений с миром обыч­но связывается в этом возрасте с успехами в сенсомоторном и ре­чевом развитии ребенка. Мы остановим внимание на формирова­нии обеспечивающих его аффективных механизмов и покажем, что достижением этого периода является еще один шаг к выделе­нию ребенком себя из целостного переживания «пра-мы», вычле­нение из единого со взрослым жизненного стереотипа собствен­ных механизмов второго уровня организации сознания.

Как обсуждалось выше, ребенок этого возраста в норме стано­вится менее зависим от полевых тенденций и снова переживает период согласия с близкими и стабильного благополучия суще­ствования. В это время и сам он безусловно хорош для своих род­ных, и ему уютно в разрабатываемом вместе со взрослыми общем укладе жизни — все более определяется эмоциональный смысл происходящих событий, их порядок, предназначение вещей, что можно и что нельзя делать.

В то же время это и достаточно насыщенный и напряженный период развития, недаром он заканчивается бурным аффективным кризисом. Под прикрытием согласия, размеренности и благопо­лучия общего стереотипа жизни начинают развиваться индиви­дуальные отношения ребенка с миром. Рождаются и фиксируют­ся яркие, чувственно насыщенные, полярно окрашенные пережи­вания, приобретается собственный аффективный опыт, определяющий характер и устойчивость складывающейся карти­ны мира ребенка.

Возможность интенсивного накопления индивидуального аф­фективного опыта обусловлена уменьшением зависимости ребен­ка от структуры и динамики поля, именно это вновь позволяет ему сосредоточиться на разработке отдельных качественно важ­ных впечатлений. Чрезвычайно значимыми для него опять стано­вятся ощущения собственного тела, прежде всего приятные. Он начинает к ним прислушиваться, сосредоточиваться на них, изве-

244

Гл а в а 4 ^ шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

стно, что в этот период могут на некоторое время вернуться игры, связанные с самораздражением. Однако внимание к телесным ощущениям работает теперь не только на аутостимуляцию, близ­кие отмечают, что малыш действительно в это время начинает луч­ше ориентироваться в них и при необходимости уже может пока­зать, где у него болит.

С обострением внимания к телесным ощущениям связано об­ращение ребенка к чувственной стороне окружающего мира, ко­торая в этом возрасте остается аффективно значимой для малыша и не затмевается еще вполне функциональным назначением ве­щей. Как уже говорилось, полевые тенденции не столь провоци­руют его, он меньше стремится перебирать ощущения и может со­средоточиться и погрузиться в переживание подробностей.

Диван, который стоит в комнате родителей, навсегда запом­нится не только своим цветом, но и мягкостью или жесткостью ворса, ощущением краев проплешинки, запахом, который он чув­ствует, когда утыкается в него. Зеркало значимо не только потому, что ребенок причесывается перед ним вместе с мамой и самостоя­тельно играет со своим отражением, но и самим блеском, холо­дом гладкой поверхности, радужными переливами по ее краям, а подаренная красная игрушечная машина навсегда запомнится острым запахом свежей краски и т.п. Любой предмет домашнего обихода, камушек, палочки на улице могут стать в это время увле­кательной игрушкой, источником разнообразных ощущений, по­чти все дети в этом возрасте увлекаются пересыпанием песка, пе­реливанием воды.

Теряя зависимость от структуры поля, ребенок становится те­перь и более чувствителен к витальному смыслу происходящего вокруг, он легче «опознает» этологический знак ситуации. С од­ной стороны, это доставляет ему много удовольствия, и появля­ются, например, игры в укрытие, когда малыш с наслаждением залезает «в норку», «в домик» — под одеяло, под куст, под стол или в коробку, но с другой, увеличение восприимчивости к качеству, как всегда, оборачивается большей уязвимостью. Теперь он ста­новится не только более адекватно осторожным (например, на горке, где раньше, в возрасте около года, мама поражалась его аб­солютному бесстрашию). Часто он начинает ощущать угрозу даже

Гл а в а 4.

О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

245

там, где близкий, в силу своих «взрослых» установок, опасности не видит и тревоги ребенка может считать нелепыми.

В это время может возникать боязнь темной комнаты, собачки, опасения потеряться; ребенок может испугаться диспропорцио­нального, возможно старого или болезненного лица. Страхи фик­сируются, и с ними связаны впервые появляющиеся в этот период страшные сны. Пытаясь успокоить, развеять тревоги малыша, взрос­лый сталкивается с тем, что его эмоциональные установки стано­вятся теперь уже не столь безоговорочны для ребенка.

Несмотря на то, что близкие продолжают сохранять свое вли­яние на эмоциональное состояние ребенка, они замечают, что его переживание обретает индивидуальную глубину и не полностью совпадает теперь с оценкой взрослого. Это формирующееся лич­ное своеобразие в отношениях с миром связано и с чуткостью к этологическому смыслу происходящего, и с более точным и раз­нообразным восприятием своих телесных ощущений, и с само­стоятельным освоением малышом чувственной фактуры среды. Оно проявляется сначала более в русле саморегуляции — в разви­тии своеобразных игр, но скоро принимает вид ограничений, ко­торые малыш теперь достаточно четко ставит и себе, и близкому. Он более определенно проявляет свои вкусы, становится прихот­ливым, например, избирательным в еде или в одежде, возможно, более брезгливым. Сталкиваясь с неожиданными реакциями ма­лыша, близкие в это время часто говорят, что он становится «ин­тересным»⁴² .

Конечно, взрослый и при всех этих ограничениях и возмож­ных «капризах», отражающих формирование индивидуального аф­фективного стереотипа ребенка, в целом продолжает определять для него эмоциональный смысл и значение происходящих собы­тий, благодаря чему сохраняется единство общего уклада.

Кроме того, малыш зависит от близких и в решении задач само­регуляции. Несмотря на то, что он становится способен более са­мостоятельно поддерживать необходимый уровень активности в движении, в манипуляциях сенсорной средой, взрослый в это вре-

^{4 2} В это время мама может сказать подруге: «Знаешь, я раньше всегда знала, как он среагирует, что ответит мне, а теперь не знаю».

246

Гл а в а 4 ^> шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

мя продолжает помогать ему переживать неприятности и справлять­ся со страхами. Близкие, однако, не могут теперь просто успокоить ребенка и снять его испуг своей непосредственной эмоциональной оценкой происходящего. Несмотря на уверения близкого «совсем не страшно», «совсем не больно», неприятное переживание теперь остается для ребенка индивидуально значимым.

Помощь происходит за счет введения пугающего впечатления в более широкий аффективный контекст, в ткань уклада, где оно связывается и десенсибилизируется не только эмоциональной оценкой взрослого, но и другими актуальными смыслами всех уровней — уюта, приятного качества жизни, успехов ребенка, а также переживанием веселого риска. Формируется привычный ритуал защиты, например, перевернуть подушечку, если присни­лось что-то «не то», с ситуацией испуга связывается магическая словесная формула, которая помогает ограничить его действие. И ребенок с готовностью откликается на эту помощь даже в случае реальной физической травмы: «чуть не упал», «у кошки заболи, у собачки заболи, а у Петеньки пройди», «сейчас мама подует, по­целует и все пройдет». Подобные способы защиты от неприятных переживаний, как мы обсудили выше, типичны именно для вто­рого уровня аффективной организации сознания.

Заданный взрослым и совместно эмоционально осмысленный уклад, привычные стереотипы жизни направляют кристаллизацию индивидуального опыта. В процессе взаимодействия со взрослым формируются индивидуальные представления о времени и про­странстве, предметности и константности окружающего мира.

Неотъемлемыми атрибутами общего уклада выступают вещи, окружающие ребенка, определяется и фиксируется их ценность, функциональная значимость, способы их использования. Эти же вещи, как уже говорилось, имеют для малыша и свою индивиду­альную аффективную ценность, являясь источником ярких сен­сорных впечатлений. Соединение переживаний функционально полезной и сенсорно привлекательной вещи становится, как нам кажется, аффективной основой развития индивидуальной карти­ны предметного мира. Если раньше малыша больше «захватыва­ли» отдельные сенсорные впечатления, которые он упорно вос­производил с помощью циркулярных реакций, то теперь, когда