Глава 3. Система аффективной организации сознания и поведения

ками являются таинственность, опасность, шутливость. Игра фик­сируется в культурной традиции как обязательный рефрен серь­езной жизни, зрелища всегда требуются наряду с хлебом. Элемент игры присутствует во всех произведениях искусства — это игра с целостностью формы, и сама сюжетность искусства. Даже в стрем­лении ввысь каменной пирамиды и величественного собора зало­жено ощущение торжества над тяжестью материала, переживание покорения пространства. Правила игры не только ограничивают степень реального риска, как отмечает Хейзинга, не менее важно и то, что они обеспечивают сохранение противника для ее про­должения, возможность произвольно вернуться к ней.

С четвертым уровнем взаимодействует социальный слой куль­туры: система правил, норм, ролей, моральных ценностей, кото­рые в обобщенном виде отражают суть принятых в обществе пра­вил поведения. Они задают ритуал произвольной организации ин­дивидуального поведения, стимулируют переживания добровольной жертвы, долга, терпения. Нормы и ценности регу­лируют взаимодействие внутри сообщества, то есть среди тех, кого сообщество признает своими (это может быть семья, род, класс, нация, мир всех людей, общность человека и природы), в отно­шении чужих они могут совершенно не действовать. Мы знаем множество примеров, когда трогательная преданность семье, клас­су, нации, партии не только не мешала, но даже способствовала освобождению от непосредственного сострадания по отношению к чужим. На этом уровне может разрабатываться даже особая куль­тура враждебности к чужому, необходимая для поддержания осо­бого отношения к своим.

Для организации саморегуляции четвертого уровня разраба­тываются формы поддержания эмоциональных привязанностей, дружеских связей, культура приятного общения. Сопереживание входит в основы восприятия искусства. Мощным средством ста­билизации выступает совместное обращение к высшим ценнос­тям, лежащее в основе развития религиозной культуры. Создание ритуала переживания причастности к высшим ценностям, куль­туры питающих это переживание религиозных символов являет­ся, по К.Г. Юнгу {Юнг, 1992) средством ассимиляции и интегра­ции душевной энергии, концентрации смысла человеческой жиз-

Глава 3. Система аффективной организации сознания и поведения

201

ни. И, наоборот, отказ от культуры религиозных символов, как он считает, создает угрозу дезорганизации и попадания человека под власть «психической преисподней» — способствует возникнове­нию беспокойства, нечеткого понимания, психологических слож­ностей, огромной массы неврозов — ненасытной жажды лекарств, влечению к алкоголю, табаку, пище.

Таким образом, мы видим, что в осуществлении функции адап­тации культура предлагает всем уровням аффективные эталоны удовлетворения потребности, ограничения, запреты, то есть ис­комые нормы жизни и алгоритмы их достижения и защиты — то, что мы привыкли связывать с утилитарными формами культуры, развитием науки, ремесел, называть социальной организацией, го­сударством, правом. В осуществлении же саморегуляции, органи­зации направленных антиэнтропийных процессов культура пред­лагает разнообразные виды произвольной стимуляции всех уров­ней, разработку форм самих переживаний — то, что мы привыкли более соотносить с развитием культуры духа — искусств, религий, философского опыта.

Воздействия культурной среды в норме обеспечивают целост­ность и устойчивость нашего сознания и, прежде всего, за счет по­лифонии взаимодействия, позволяющей не допустить гиперсти­муляции отдельных структур нашей аффективной жизни. Так, ос-новным условием культуры Й. Хейзинга (1992) считает ее целостность — равновесие элементов в рамках совокупности. Ска­занное касается и невозможности в нормальной культуре смыс­ловой перегрузки ее высших уровней. Эмоциональный контроль, произвольность, не могут существовать без активности низших от­делов, также как и серьезные стороны жизни не существуют без поддержки игровой стихии. Пропорциональность стимуляции осуществляется благодаря разработанному укладу обыденной жиз­ни и череды праздников.

Развитие выраженной индивидуальности культуры также, как развитие человеческой индивидуальности, дает сообществу осо­бые преимущества, одаренность в решении определенных задач адаптации. Вместе с тем, чтобы преимущества не обратились в свою противоположность, в культуре появляются и специальные компенсаторные тенденции.

202

Гл а в а 3. Система аффективной организации сознания и поведения

М. Мид (1988), описывает культуру племени (горные арапе-ши), условия жизни которого столь скудны, что выживание тре­бует от людей максимальной взаимной поддержки, отказа от себя ради других. Это создает особые нормы жизни: человеку «непри­лично» работать на себя и пользоваться плодами своей деятель­ности, он должен подарить их, но и сам получит от других то, что ему нужно для жизни. М. Мид показывает, однако, что, во-пер­вых, такая сосредоточенность на взаимной заботе имеет и свои отрицательные стороны, одной из которых является недостаточ­ное развитие у человека этой культуры способности сделать вы­бор, принять на себя ответственность. Во-вторых, что именно в связи с этим здесь возникает институт буаиньонов, направленно компенсирующий подобные недостатки в воспитании человека власти. С его помощью дети, предназначенные для этой непопу­лярной в племени роли, вовлекаются в отношения постоянного соперничества, ритуальные игры-соревнования, включающие по­хвальбу, задирание, поддразнивание друг друга, что создает для них особые условия, стимулирующие развитие механизмов экспансии.

М. Мид приводит и другие примеры отношений дополнения в системе культуры, которые помогают сохранить ее общий баланс. Так, они могут проявляться в разной направленности в реализа­ции функций непосредственной адаптации и саморегуляции: на Бали стремление уменьшить напряженность в реальных бытовых взаимоотношениях контрастирует с драматизмом праздничных ритуалов на сценических подмостках; а ятмулы, одно из племен Новой Гвинеи, наоборот, противопоставляют типичной жесткос­ти, конфликтности и динамичности реального общения идеалы статичной красоты и гармонии в сценических ритуалах.

Воспроизведение уклада

Жизнь в культуре, таким образом, надо рассматривать как жизнь в потоке активной, избирательно направленной стимуляции всей аффективной системы. Этот поток бережно несет нас через ее эта­пы, помогает пережить переломные моменты, увидеть смысловую перспективу, дает возможность сохранять стабильность, надежду,

Гл а в а 3. Система аффективной организации сознания и поведения

203

веру в лучшее, чувствовать гармонию мира и, несмотря ни на что, иногда действительно быть счастливыми.

Однако особенностью этого потока является необходимость его постоянного воспроизведения, каждое поколение, живя в нем, одновременно должно творить его заново. Человеческая культу­ра, зависит от традиционной мудрости сообщества, которая тя­жело приобретается, дорого стоит и может быть легко утеряна. М. Мид (1988) замечает: когда люди теряют ощущение того, что могут положиться на традиционную мудрость, то сходят с ума. Д.С. Лихачев {Лихачев, 1987 б) говорит о необходимости сохране­ния экологии культуры, по его словам, потеря «духовной оседлос­ти», несоблюдение экологии культуры может убить человека.

Если М. Мид как исследователь традиционных культур счита­ет, что культурный уклад устойчив в том случае, когда он воспроиз­водится автоматически и бессознательно, то М. Мамардашвили (1991), переосмысливая трагический опыт XX столетия, подчерки­вает обратное: «Собственно значение человеческой культуры есте­ственно было бы понимать следующим образом: человек перестает быть животным и становится человеком по мере того как начинает подчиняться культурным нормам. Так вот нет же, этого недоста­точно, ни нормами нельзя этого достичь, ни следованием традици­ям. Если вы думаете, что можно естественным образом продолжать традицию, как если бы она была просто самой жизнью, и мы могли бы продолжать ее, как продолжать жить, то это заблуждение...».

Обращаясь к опыту XX века, он напоминает о том, как легко рвется ткань автоматически воспроизводимого уклада культуры. Существование уклада и внешнее следование ему еще не решают проблемы рождения человечности. Путь к ней для Мамардашви­ли связан с индивидуальным, личным усилием, напряженным присвоением человеческой ценности, с усилием самостоятельно­го переживания уже существующих общих истин, благодаря ко­торому в динамической вечности снова и снова рождается чело­вечность и человечество.

«Ткань, которая ткется над бездной, иная, и ткачи иные, и узлы свои они завязывают иначе <...> Христос мог тысячу раз рождать­ся в Вифлееме, но если он не родился снова в твоей душе, то ты все равно пропал, погиб... Казалось бы, потому что Христос родился в

204