Глава 4.

О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

227

Это происходит не только потому, что ребенок уже отличает своих от чужих. Известно, что он и гораздо,раньше, уже до полу­года, выделяет мать, и это проявляется в «положительном узнава­нии», в том, что именно в контакте с ней дети больше радуются и проявляют инициативу (Мазитова, 1979). Теперь болезненно вос­принимается чужой человек и отсутствие близкого. Фиксация и дифференциация устойчивых форм, стереотипа эмоционального контакта оборачивается дезадаптацией ребенка в ситуации угро­зы их нарушения.

И это на самом деле очень серьезный кризис уязвимости в жиз­ни и ребенка, и мамы, поскольку именно в это время, казалось бы, достигнутой аффективной стабильности (Гезелл, 1932), она часто пробует несколько дистанцироваться от малыша, и появле­ние незнакомого лица, как он правильно понимает, может дей­ствительно оказаться попыткой ее подмены. Как известно, этот сложный период может растянуться надолго и малыш может сфор­мировать изощренные способы удержания мамы в сложившемся стереотипе их взаимодействия, отслеживать и реагировать на ма­лейшие признаки того, что она собирается уйти. И понятно, что в этом случае никакая эмоциональная стимуляция, ласки и угово­ры успокоить ребенка уже не могут.

Тем не менее, большинство семей благополучно преодолева­ют эти закономерно возникающие трудности. И выход из этого нового периода уязвимости так же, как и раньше, связан с даль­нейшим аффективным развитием ребенка, как и раньше, мы бу­дем отслеживать его, прежде всего, в русле развития средств само­регуляции. Но если в первом случае продвижение проявлялось в основном в развитии эмоционального контакта, то сейчас возра­стает важность актуализации переживаний и других уровней (осо­бенно третьего), дополняющих эмоциональную стимуляцию и противостоящих консерватизму сложившегося аффективного сте­реотипа.

Надо сказать, что и сам ребенок в ситуации тревоги, эмоцио­нального дискомфорта активно использует доступные ему и уже наработанные приемы аутостимуляции, связанные с переживани­ями второго уровня. Он обращается к уже привычным для него циркулярным реакциям и при этом получает удовольствие не толь-

228

Гл а в а 4 *-* ^шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

ко от воспроизведения самих приятных впечатлений. Воспроиз­ведение ожидаемого эффекта стимулирует у ребенка переживание освоенности окружающего мира, контроля над средой, дает воз­можность почувствовать надежность и стабильность в отношени­ях с миром. А в случаях хронического дискомфорта, он может вре­менно вернуться и к более примитивным, но очень эффективным способам прямого заглушения дискомфорта — к сосанию пальца, уголка подушки, стереотипному раскачиванию, и т.п.

Все эти способы облегчают ребенку неприятные переживания, но не могут помочь ему справиться с самой уязвимостью. И более действенные возможности ее преодоления начинают закладывать­ся во взаимодействии мамы и ребенка, еще до того, как этот кри­зис наступает (то же мы видели и в первом случае). Здесь необхо­димо отследить несколько линий аффективного развития, каж­дая из которых важна для преодоления этого кризиса и достижения качественно новой, менее жесткой стабильности в системе взаи­модействия мамы и ребенка.

Во-первых, содержание совместных игр, построенных на осно­ве ритмически организованных игровых стереотипов, во втором по­лугодии все более связывается с переживанием более активного тре­тьего уровня. Теперь наибольшую радость и ребенку, и взрослому доставляет игра, связанная с нарушением равновесия — подбрасы­вание ребенка, его как бы соскальзывание с колен («...по кочкам, по кочкам, в яму бух!»). Стереотип взаимодействия, его ритм, цик­личность, как и физическая и эмоциональная близость взрослого, позволяют малышу осваивать удовольствие от игрового риска.

Таким образом, он начинает активно обыгрывать аффектив­ный механизм третьего уровня — экспансии, позволяющей вос­принимать новизну без паники, активно осваивать неопределен­ную среду. Представляется, что именно подобная «тренировка» по­могает ребенкулегче воспринять ситуацию нарушения стереотипа, испытать удовольствие от неожиданности, что важно для преодо­ления его излишней зависимости от близкого.

Обыгрывание впечатлений риска в это время важно и по дру­гим причинам. В это время физическое развитие ребенка позволя­ет ему начать отрываться от матери, отползать в сторону, менять ракурс взгляда на привычные веши, сталкиваться с их неизвестны-

Гл а в а 4 О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

229

ми свойствами. Известно также, что психическая возможность об­следования среды в это время неразрывно связана с сохранением тесного эмоционального и тактильного контакта с матерью.

Она сама стимулирует его к этим первым попыткам самостоя­тельности и даже на расстоянии, аффективно подстраиваясь³³, со­провождает его движение, комментируя действия и определяя аф­фективный смысл ситуации. Защищенность ребенка эмоциональ­ной связью с мамой в это время почти абсолютна. К 9-ти месяцам малыш в случае неопределенности или явного конфликта инфор­мации, которую получает сам, и эмоциональной реакции мамы предпочитает довериться ей³⁴. Тем не менее, после каждой такой эскапады ребенок возвращается к матери, чтобы получить тактиль­ный контакт и эмоциональный отклик — свою порцию ласки, одоб­рения и восхищения. Конечно, в норме он по большей части де­монстрирует наличие «чувства края», но новое постепенно стано­вится источником удовольствия, циркулярная активность уменьшается, ребенок действительно начинает экспериментировать со средой.

Параллельно начинается становление более сложных и актив­ных форм взаимодействия мамы и ребенка, чем пластичное под-страивание и привычный стереотип. Мы знаем, что примерно с возраста полугода развитию эмоционального взаимодействия спо­собствует его обращенность вовне. В терминах отечественной школы это означает, что эмоциональное общение лицом к лицу, превалирующее с 2-х до 6-ти месяцев, начинает уступать место общей игре с предметами {Лисина, 1974 б, 1986).

Уже отмечалось, что в норме приятное сенсорное впечатление доставляет ребенку больше удовольствия, если разделяется со взрослым и усиливается его реакцией. Это оказывается важным

^{3 3} Если раньше мама, согласуясь с поведением ребенка, имитировала его внешние проявления в зааанной им модальности, то в 9 месяцев она аффективно подстраивается к его внутреннему состоянию, эмоционально сопровождает и стимулирует его действия {Stern Hofer, HafttX al., 1985).

³⁴ Об этом говорят результаты экспериментов со зрительной иллюзией обрыва или с резким движением заводной игрушки, с неожиданным появ­ лением незнакомца {Field, 1990).

230

Гл а в а 4 ^ ^шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

не только для решения задач регуляции внутренних состоянии — успокоения, активизации, отвлечения от неприятного. Именно на основе общего удовольствия возникает возможность объединения внимания ребенка и взрослого уже не друг на друге, а на внешнем объекте и совместном действии с ним.

Структуру эмоционального взаимодействия при этом начинает задавать не ритуал совместной игры, основанный на циркулиру­ющей активности ребенка, и реципрокном, но стереотипном вза­имодействии, а раскрывающиеся по ходу действий с ним свой­ства предмета общего интереса, отслеживание результата совмес­тных действий, игры-диалога с предметом. И это открывает возможности подключения к стимуляции механизмов как перво­го, так и третьего уровня, возрастает доля удовольствия от демон­страции ребенку новых, неожиданных возможностей объекта об­щего интереса. Но самое главное, что общее сосредоточение на действиях с интересным предметом создает предпосылки для вы­деления и фиксации средств взаимного привлечения внимания, развития диалогического взаимодействия взглядов и действий и координации эмоциональных оценок происходящего.

Известно, что до начала общего сосредоточения на действии с предметом не происходит явного разделения вклада во взаимодей­ствие его участников. Как было показано в исследовании, опытах С. Фаянс (Выготский, 1984) в 5 месяцев ребенок не обращается к взрослому с просьбой, выраженной взглядом или движением. Он просто тянется к привлекшему его внимание объекту и кричит, а взрослый должен сам понять и «автоматически» включиться в об­щее действие. Так это обычно и происходит в спонтанном подстра-ивании друг к другу, и в общем стереотипе взаимодействия³⁵.

³⁵ Бардышевская приводит данные о том, что, требуя игрушку, ребенок кричит и смотрит то на игрушку, то на руки матери (но не в ее глаза), как будто полагая, что его взгляд приведет руки матери в движение (Austin, 1962; Harding, Gollnkoff, 1979 — см.: Бардышевская, 1995). Аналогичное поведение демонст­рируют и некоторые старшие дети с аутизмом, которые могут надолго задер­жаться на этой ступени развития взаимоотношений со взрослым. Когда им что-то нужно, они тоже не смотрят на близкого, не поворачивают к нему голо­вы, не показывают пальцем, а просто без всякого обращения подводят взрос­лого и кладут его руку на предмет, с которым нужно что-то сделать.