Глава 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

сается сложившихся вокруг нее стереотипов и смыслов. Как уже упоминалось, для западного человека важно, что озарение при этом не затрагивает других, общих устоев его жизни.

Б. Развитие в культуре средств произвольной организации переживания первого уровня, обеспечивающих саморегуляцию

Перейдем к развитию в культуре средств саморегуляции аф­фективных процессов первого уровня. В ходе психического раз­вития, усложнения и активизации взаимоотношений с миром и другими людьми субъект ощущает все большую потребность в под­держании душевного равновесия, снятии нервных перегрузок. Пе­реживания первого уровня тонизируют, стимулируют впечатления безопасности и комфорта, снимают напряжение, освобождают от тяжелых переживаний. Поэтому на их основе в каждой культуре развивается сложная система психотехнических средств, гармо­низирующих и охраняющих нашу душевную жизнь.

Прежде всего, это касается развития гармонизирующей, несу­щей покой культуры организации пространства. Так, по мнению О. Шпенглера (1991), именно сфере культуры борьбы со страхом принадлежит расписывание и резьба дома, одежда как украшение, орнаментация оружия и мебели. Украшение, орнаментация могут развиваться на поверхности утилитарной жизни (например, рос­пись уже упоминавшейся рукояти орудия), так и существовать са­мостоятельно как произведение чистого искусства, например, со­бор, который, по Шпенглеру, в сущности, сам представляет орна­мент в его высшем развитии.

Культурный уклад вводит в привычный обиход жизни впечат­ления успокаивающие, сосредоточивающие на созерцании и вслу­шивании: вид, открывающейся из окна или от крыльца, куст в па­лисаднике, фонтан в саду, цветок на окне, особым образом задра­пированная и колеблющаяся занавесь, узор обоев, вышитое полотенце на стене, тлеющие в очаге угли, картина, ваза, букет на столе, движение рыб в аквариуме, певчая птица в доме.

Д.С. Лихачев приводит характерные данные о русском «законе градском», известном с XIII века и восходящем к античному градо­строительному законодательству. Согласно законам «О виде на ме-

Глава 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

61

стность, которая представляется из дома», «Относительно видов на с^ды», «Относительно общественных памятников», «О виде на горы и море» каждый житель города имеет право не допустить строитель­ства на соседнем участке нового дома, если он нарушает взаимо­связь его дома не только с общественными памятниками, религи­озными символами, но и с природой. Древнерусское законодатель­ство также защищало право человека видеть из окна не только церковь, но и луг, перелески, сады, реку — все это представлялось обязательным условием нормальной жизни. Как известно, одной из важных забот основателей монастыря был выбор места, где че­ловек мог бы ощущать себя в гармонии с миром {Лихачев, 1987).

Приемы эстетической организации среды накапливаются в се­мейных и национальных традициях. Мы знаем, какие силы тра­тятся на такие, казалось бы, необязательные вещи в самом про­стом и тяжелом крестьянском быту, как украшение керамической посуды, резьба по дереву, роспись домашней утвари, орудий тру­да, вышивка одежды, орнамент в ткачестве. Традиционный уклад сосредоточивает субъекта на этих витально необходимых впечат­лениях и тем самым способствует присвоению и активному ис­пользованию приемов гармонизации душевной жизни.

С развитием и усложнением культурных традиций всякое глу­бокое впечатление от произведения искусства сопровождается ощущением соразмерности, гармонии, которое обеспечивается стимуляцией первого уровня. Как мы уже упоминали, И. Бродс­кий говорит: «Красота есть место, где глаз отдыхает». Вместе с тем можно выделить и относительно самостоятельные линии разви­тия психотехник овладения способами успокоения и гармониза­ции. Это искусство организации мест и церемоний, позволяющих уйти от тягот жизни и восстановить душевное равновесие.

В наибольшей степени это представлено опять же в восточных культурных традициях: в сосредоточении человека на восприятии эстетики природных явлений и обычных моментов бытовой жиз­ни: в развитии искусства чайной церемонии, икебаны, садоводства, где важным признается не только сочетание цвета, но и очертания и соотношение пропорций веток и листьев. Во всей полноте сти­муляция пропорциями проявляется в бонсеки — искусстве «выра­щивания камней» — создании садов из камней и песка.

62

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

Эти же тенденции мы обнаруживаем и в развитии более при­вычных нам форм культуры. Д.С. Лихачев (1987 г) пишет о том, что садово-парковое искусство входит необходимой частью в раз­витие каждого этапа культуры и в ряду других искусств является наиболее захватывающим и воздействующим на человека. Конеч­но, идеал сада, парка индивидуален и многогранен, однако, при всех качественных отличиях сад всегда служит для стимуляции переживания покоя, гармонического слияния человека с окружа­ющим миром.

Сад — это культура планировки: сочетания клумб, открытых плоскостей лужаек и куп деревьев, замкнутых гротов и беседок, орнамент дорожек; это насыщение пространства впечатлениями покоя, движения и плеска воды: каскадов прудов, фонтанов, уеди­ненного ручья; это игра пятен света и тени в листве, в мерцании фонарей, в узоре чугунной ограды на песке дорожки. Все это от­ражает развитие средств произвольной стимуляции, организации переживаний первого уровня и использование их для саморе­гуляции.

Нельзя не сказать о том, что первый уровень вносит огромный вклад и в культуру организации религиозного переживания. При­общению к божественной гармонии служит совершенство пропор­ций храма, ритмы колонн, орнаментация, соразмерное членение внутреннего пространства, высокий купол, столп света, игра вит­ражей, колебание пламени свечей, особый мерный ритм службы, ее музыкальность.

Особое место среди средств гармонизации нашей душевной жизни занимает музыкальная культура. Обращение музыки имен­но к этому глубинному слою организации нашей душевной жиз­ни не вызывает сомнений. Ее восприятие может вызвать у нас ощу­щение гармонии момента и слияния с миром. Аристотель писал о том, что благодаря безвредной радости музыки люди получают об­легчение и очищаются от аффектов (1927).

А.Ф. Лосев определяет основу воздействия музыки как пере­живание процесса чистого чувственного становления жизни. По Лосеву, музыкальное становление «...есть не становление мысли, но ощущения и не в области мыслительной предметности», оно «совершенно неотделимо от чувственной текучести вещей <...>

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

63

только чистая музыка обладает средствами передавать эту без-об-разную стихию жизни, то есть ее чистое становление». Музыка дает человеку «не какой-нибудь устойчивый и неподвижный, хотя бы и прекрасный образ, но рисует ему само происхождение этого об­раза, его возникновение, хотя тут же и его исчезновение» (1991, с.315-335).

Лосев пишет, что если мы увидим в восприятии музыки ощу­щение самой чистой процессуальное™ жизни, покоя и динамики бесконечного движения, единства уникального, осуществляемо­го мгновения жизни и вечности, из которой оно возникло и в ко­торую возвращается, то нам сделается понятным это максималь­но интимное переживание. Важно отметить, что почти сходные описания переживания как живого, динамически связанного с вечностью мгновения мы встречаем при попытке объяснить сущ­ность медитации, достигаемой совсем другими средствами, напри­мер, о разросшемся в вечность мгновении говорят участники чай­ной церемонии.

В становлении музыкального образа любая точка может быть началом, концом и центром, все растворяется во всем, появление и исчезновение отдельных моментов сливаются в одно целое. И «человек, никогда не мысливший о бесконечности, и никогда не понимавший бесконечного в свете конечного, при слушанье му­зыки вдруг начинает испытывать единство и полную нераздель­ность того и другого. <...> Это не может не вызвать у воспринима­ющего музыку некоторого состояния мудрого молчания, если не прямо слез, но уже бескорыстных и ничем не связанных с пестрой пустотой жизни» (там же, с.329-330).

Это слияние конечного в бесконечном ощущает и Л.Н.Толстой, когда пишет о том, как князь Андрей, слушая пение Наташи, вдруг живо осознает страшную противоположность «...между чем-то бес­конечно-великим и неопределимым, бывшим в нем и, чем-то уз­ким и телесным, чем он был сам...», и эта противоположность ра­дует и томит его во время пения (Толстой, 1929, т.5, с. 182). Мы помним также, что по Толстому переживание во время пения На­таши чего-то, что «...было независимо от всего в мире и выше все­го в мире» спасает Николая Ростова от мысли о самоубийстве (там же, с.53-54).

64 Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

До сих пор мы говорили о развитии средств гармонизации ду­шевной жизни, обострения чувства жизни, единства с миром, но вместе с тем в культуре формируются и приемы защиты от непри­ятных переживаний. Как и в случае обеспечения безопасной дис­танции во взаимодействии с физической и социальной средой, раз­рабатываются средства сохранения себя в пространстве аффекта: каких впечатлений следует избегать, на что не надо смотреть, о чем нельзя слушать, о чем неприлично даже думать и, наоборот, какие впечатления рекомендуются, считаются благотворными. Каждая культура формирует свой аффективный ракурс взгляда на мир (при­личие — то, к чему можно повернуться лицом), свой тип «прищу­ривания», который, как известно, может не совпадать в разных куль­турных традициях. Создание системы культурных фильтров осно­вано на работе высших уровней, но организация самого ускользания от неприятного обеспечивается работой первого.

И, наконец, развиваются культурные средства избавления от непереносимых отрицательных переживаний, причина которых не может быть устранена в реальной жизни. Так, во всех культурных традициях специально разработаны ритуалы переживания горя. С помощью стимуляции переживаниями более высоких уровней (со­переживания других людей, ритмичной сенсорной стимуляции) субъект не отвлекается, а специально удерживается, сосредоточи­вается на тяжелом переживании, интенсивность которого усили­вается голошением и причитанием. В идеале культурный ритуал, психотехника «правильного» переживания горя должна привести горюющего к пресыщению им (характерны при этом выражения «испить горе», «выболеть горем»), чтобы, выйдя из состояния бе­зысходности, он смог снова почувствовать вкус жизни.

Непохожие по форме, но близкие по сути приемы совладения с травматическим переживанием можно выделить в современных психотерапевтических подходах, в которых предполагается дли­тельное совместное сосредоточение на аффективных проблемах пациента. Концентрация на болезненном переживании обеспе­чивается уже не внешней аффективной стимуляцией, а внутрен­ними личностными установками пациента и терапевта. Достиже­ние катарсиса, появление более реалистического и конструктив­ного понимания проблемы, обретение новой личностной