Глава 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

41

и построить упреждающее движение вписывания в вечно меняющу­юся среду. Понятно, что выделение и фиксация отдельного впе­чатления, избирательное сосредоточение на нем разрушает этот тип адаптации.

В более широком смысле мы можем говорить здесь о едином процессе восприятия и действия, который, видимо, и является здесь основным инструментом психической адаптации, позволя­ющим нам предугадать изменения и вписаться в обстоятельства.

На первый план в значении этих форм поведения обычно, прежде всего, выступает защитная функция. Так Б.Ф. Поршнев (1974) рассматривает эхо-реакции как первые базальные формы защиты, ухода от опасности. А. Валлон (1956) также отмечает, что эхо-реакции могут появляться при снижении уровня сознания вместе с реакциями избегания в ответ на изменение или появле­ние нового объекта в зрительном поле. Выше мы уже упоминали об особой форме полевого поведения, надежно ограждающей глу­боко аутичных детей от любого соприкосновения с миром, — пла­стичном ускользании от контакта со средой и людьми и защит­ных эхо-реакциях.

В то же время для нас явно и конструктивное значение этого типа поведения, обеспечивающего не только защиту, но и усло­вия вхождения в мир. Именно эхо-реакции становились в нашей коррекционной работе с аутичными детьми основой развития дру­гих, более активных форм избирательных отношений с миром. Психическое развитие нормального ребенка, появление диффе­ренцированного, целенаправленного взаимодействия со средой и людьми тоже опирается на ранние формы пластичности в контак­тах с миром (Валлон, 1956, 1967; Выготский, 1984).

А. Валлон (1956, с.65, 86) называет подобный тип адаптации «динамической интуицией», предполагающей способность си-мультанно впитывать структуру организации пространства и, впи­сываясь, использовать ее. Более того, наряду с «динамической ин­туицией пространства» и «динамической интуицией простран­ственных отношений» — основой сенсомоторного интеллекта — он говорит и о «динамической интуиции языка» (1956, с.210) — возможности ориентироваться на целостные структуры языка и предугадывать правильный порядок и соотношение слов в пред-

42

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

ложении. Он рассматривает эхолалию, эхомимию и эхопраксию маленького ребенка — первые формы миметического подражания другому человеку — как ситуативное слияние с ним (там же, с. 138-139).

Представляется, что и описываемый нами тип интуитивно организуемого поведения тоже можно определить как пластинное уподобление меняющейся среде через усвоение ее ритмов и формы: положительного уподобления — приятия и слияния, и отрицатель­ного — отражения и ускользания. Можно сказать, что в основе организации такого поведения лежит принцип «все или ничего».

Мы предполагаем, что внутренним аффективным механизмом, организующим разрешение адаптивных задач, определяющим и тип ориентировки, и форму адаптивного поведения является со­ответствующее данному уровню переживание. С одной стороны, оно организует целостное адаптивное поведение с его афферент­ной и эфферентной сторонами, а с другой — определяет структу­ру сознания. Мы проследим далее, как с усложнением адаптивной задачи качественно меняется содержание и структура пере­живания, а вместе с ним — формы мироощущения и взаимодей­ствия со средой.

Рассмотрим характер аффективного переживания этого уровня. Субъективно оно еще не содержит яркой положительной или от­рицательной оценки и связано лишь с общим ощущением ком­форта, полноты покоя или дискомфорта, смутной тревоги. Пере­живание комфорта сохраняется, если динамика внешних сил оце­нивается как допустимая и таким образом подтверждает возможность принять и усвоить форму внешних воздействий. Ощущение дискомфорта, беспокойства возникает мимолетно, оно нестойко, потому что должно мгновенно вызывать реакцию, спо­собствующую переходу субъекта в положение комфорта, и смут­но переживается лишь как сам миг ее инициации.

Неслучайно, видимо, дети с тяжелыми формами аутизма чаще всего находятся в состоянии глубокого покоя, отрешенности, са­модостаточности. Как уже говорилось, в клинике для этих случа­ев даже существует специальный термин: «лицо принца» (Каппег, 1943). Такие дети могут испытывать дискомфорт (особенно, если кто-то пытается удержать их), но не фиксируют его, как не фик-

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

43

сируют и не выражают определенно страх, удовольствие, даже страдание от боли, холода или голода.

Переживания покоя или беспокойства могут быть достаточно глубокими, но поскольку они нестойки, то не имеют определен­ной формы выражения. При попытке отразить их вербально мак­симум, что мы можем сделать — это сказать: «Что-то заставило меня обернуться...», или «Здесь чувствуешь себя удивительно лег­ко...», или «Чем-то мне это место (этот человек) сразу не понра­вились». Необходимо также отметить, что действие этой аффек­тивной оценки ограничено непосредственной ситуацией, ее дан­ным мигом, и она редко определяет наше последующее поведение. Видимо, это и есть то самое смутное «первое впечатление», за не­следование которому мы позже так часто себя упрекаем.

Как известно, Л.С. Выготский (1984) рассматривал пережива­ние как единицу сознания, определяющую его свойства. Можно сказать, что это нестойкое аффективное переживание формирует своеобразный тип периферического сознания, несфокусированно отражающего динамику среды. Переживаются только покой или дискомфорт этого непосредственно длящегося момента времени, они не существуют одновременно, не связываются и не фиксиру­ются — существуют или как плюс, или как минус.

Таким образом, это наименее организованный, то есть наибо­лее пластичный слой сознания. Как неравновесная, неустойчи­вая динамическая система он получает возможность установле­ния простейшей, но наиболее чуткой коммуникации с внешними условиями, невозможной для более активно организованных и устойчивых систем сознания высших уровней. Спонтанной адап­тивной организацией такой системы, как известно, является под­стройка ее к внешним флуктуациям, усвоение внешних ритмов, динамики мира (Пригожий, 1986).

Субъект такого сознания еще слит с окружающим и непосред­ственно переживает его дыхание. А. Бергсон (1914) называет такое восприятие мира непосредственной интуицией. Субъект сливает­ся с каждым данным мигом происходящего в его становлении, по­этому пространство и время еще не дифференцируются и выступа­ют как единое динамичное настоящее. Видимо, с этим уровнем со­знания можно сопоставить ощущение времени, которое А. Бергсон

44