Глава 6 Индивидуальные различия и отклонения в развитии системы аффективной организации сознания и поведения

Таким образом, беря на себя защитные функции первого, вто­рой уровень может использовать только свои, в данном случае во многом неадекватные средства, которые во многих случаях усу­губляют дезадаптацию субъекта. Это касается даже организации процессов удовлетворения соматических потребностей. В частно­сти, для чувствительного первого уровня дискомфортным может стать само напряжение потребности, и то, что обычный человек ощущает как бодрящий вкус к жизни, в данном случае будет пере­живаться как болезненное недомогание. В то же время необос­нованная фиксация вторым уровнем дискомфортных ощущений мешает и протеканию процессов нормального удовлетворения потребности, создает патологические стереотипы его прерыва­ния — спазмы. Самым простым примером является привычная рвотная реакция на кипяченое молоко, сформировавшаяся как ответ на когда-то попавшуюся в нем пенку.

Трудности адаптации первого уровня, таким образом, накла­дывают отпечаток на развитие механизмов второго: не только боль­ший вес приобретают формы защитного поведения, но и сама по­требность, ее удовлетворение начинают все более воспринимать­ся в отрыве от качества, удовольствия жизни, как возрастание и редукция неприятного напряжения.

Третий уровень в условиях хронического дискомфорта, накоп­ления страхов, возрастания зависимости от защитных стереоти­пов поведения теряет свою направленность на экспансию. Как на втором уровне начинает болезненно восприниматься напряжение потребности, так на третьем становится неприятной любая новиз­на и вообще неопределенность ситуации. Теряется способность пережить риск как азарт и удовольствие, поскольку важнее всего оказывается редукция напряжения.

Субъект вынужден не просто осторожнее относиться ко всему новому, к изменению в привычных условиях жизни; важным ста­новится выявление новизны как возможной угрозы. Значимым яв­ляется не преодоление препятствия и расширение жизненного пространства, а защита привычных форм жизни. Зависимость от сохранения постоянства внешних обстоятельств, от собственных ритуалов защитного поведения, насильственное возвращение ти­ков в напряженной ситуации заставляют субъекта стремиться как

Гл а в а 6 Индивидуальные различия и отклонения в развитии системы аффективной организации сознания и поведения

373

можно более полно контролировать ситуацию. Одновременно он переживает свою особую уязвимость и беспомощность.

Четвертый уровень, пытаясь компенсировать недостаточность первого, задает систему защитных правил, фиксирующих поря­док, увеличивающих дистанцию в контактах с миром. В отличие от и нди видуал ьн ых защити ых стереоти пов, разработан ных вторым уровнем, это — стандартные социальные установки, опирающие­ся на эмоциональный опыт сообщества, не несущие поэтому субъективного оттенка механической навязанности и в большин­стве случаев не создающие у окружающих впечатления явной бо­лезненности.

Вместе с тем подобные установки на увеличение дистанции в контактах, редукцию напряжения как экономию собственных сил, могут создавать проблемы в личном общении. Они вступают в про­тиворечие с ожиданиями близких, что вызывает напряженность в личных отношениях и служит препятствием в развитии механиз­мов самого четвертого уровня. Субъект готов принять от сообще­ства средства защиты, редукции напряжения, но, испытывая по­стоянный дискомфорт, затрудняется в развитии механизма лич­ной жертвы.

Таким образом, мы видим, что высшие отделы пытаются взять на себя функции низшего, но используют при этом собственные средства, неадекватные для решения его задач. Дискомфорт не снимается ими, а опредмечивается как страх, переживание несос­тоятельности в напряженной ситуации, давление со стороны дру­гих людей. Кроме того, необходимость выполнения несвойствен­ных функций затрудняет развитие их собственных механизмов. В решении всех задач субъект будет стремиться обеспечить преж­де всего защиту от дискомфорта, поэтому второй уровень не смо­жет в полной мере опредметить индивидуальные потребности, тре­тий — организовать экспансию, четвертый — сформировать ме­ханизм естественной личной жертвы.

Снижение активности, разработка ограничений в отношени­ях с миром и людьми усугубляются и недоразвитием механизмов саморегуляции всех уровней. Переживание дискомфорта мешает субъекту поддержать психический тонус в чувственном контакте с миром, в игре с обстоятельствами или в непосредственном эмо-

374

Гл а в а 6 Индивидуальные различия и отклонения в развитии системы аффективной организации сознания и поведения

циональном общении, то есть в целом отношения с миром дают меньше радости, становятся более выхолощенными.

Основным направлением в саморегуляции в данном случае тоже становится разработка средств защиты от дискомфорта, сбе­режения сил. Формируются ритуалы, фиксируются защитные дей­ствия, дающие редукцию напряжению, но развивается и патоло­гическая зависимость от них, фиксируется их навязчивое и насиль­ственное воспроизведение. Важное значение приобретает также стимуляция чувства защищенности от неожиданности и новизны в воспроизведении порядка, в увлечениях систематизацией, упо­рядочиванием информации. Поэтому здесь характерны увлечения коллекционированием (филателией, нумизматикой); составлени­ем схем (изучением энциклопедий, генеалогии и т.п.).

Мы видим, таким образом, что при дискомфорте, возникаю­щем при контакте с динамичной средой, и для адаптации, и для саморегуляции используются в основном средства уровней ста­бильной адаптации к миру. Развитие механизмов динамической адаптации перестает их уравновешивать, и это определяет малую пластичность самой системы, ее особую хрупкость. Проблемы раз­вития механизмов высших уровней, и прежде всего — четвертого, ослабляет иерархические связи. Все это создает угрозу деформа­ции всей системы смысловой организации сознания.

Аеформаиия системы

Снижение выносливости к интенсивности влияний среды, на­рушения пластичности в адаптации, тревога могут достигнуть та­кой степени, что проблема сохранения комфорта, безопасности в какой-то момент становится устойчиво доминирующей по отно­шению ко всем другим адаптационным задачам. В этом случае не­минуемо происходит деформация смысловой системы аффектив­ной организации сознания. Этому способствует и хрупкость са­мой системы, возникающая из-за перегруженности и выхолощенности ее высших отделов, нарушения развития средств саморегуляции.

Характерно, что упрощение смысловой иерархии (как и в пре­дыдущем случае ее деформации сильным первым уровнем) сни­мает внутреннюю напряженность системы сознания, делает бо-

Гл а в а 6 Индивидуальные различия и отклонения в развитии системы аффективной организации сознания и поведения

375

лее последовательной и целенаправленной адаптацию, более дей­ственными механизмы саморегуляции, поддерживающие пережи­вание комфорта. Необходимо, однако, отметить, что эта большая «успешность» связана с формированием психопатической лично­сти, которая может развиваться только в условиях социума и за его счет.

Рассмотрим, что происходит с уровнями в деформированной системе, которая начинает полностью обслуживать нужды своего «слабого» первого уровня. Механизмы всех уровней здесь разви­ваются в русле адаптационной задачи первого: второй разрабаты­вает не способы связи с миром, не варианты возможных форм удовлетворения потребностей, а стереотипы защиты от диском­форта; третий активно задействуется в их целенаправленном от­стаивании — часто в мелочном, детальном сохранении рутины жизни; четвертый ограничивает возможность непосредственно­го сопереживания, жестко, фиксируя дистанцию в отношениях с людьми, использует для этого формализованные правила, педан­тично соблюдаемый регламент. Разрушение этой брони вызывает у субъекта переживание краха.

Таким образом, в разрешении ведущей адаптационной задачи ограждения себя от дискомфортной среды, формируется совер­шенно особый, патологически гротескный тип. В данном случае уместно вспомнить чеховского учителя древних языков Белико­ва. «Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате <...> носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх» {Чехов, Человек в футляре, 1957, с.76). «Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь <...> Когда в городе разрешали драматический кружок или чайную, то он покачивал головой и говорил тихо: "Оно, конечно, так-то так, все это прекрасно, да как бы чего не вышло" <...> Вся­кого рода нарушения, уклонения, отступления от правил приво­дили его в уныние» {там же). Эта защита совершенно необходи­ма для него; мы помним, как трагично заканчивается попытка Беликова «выйти» из своего футляра и выстроить иную иерархию жизненных ценностей.

376