Глава 4.

О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

221

ности делает ребенка консервативным и соответственно более уяз­вимым — теперь для того, чтобы успокоиться и уснуть, он требует знакомых рук²⁷ или привычной бутылочки, страдает, капризни­чает, если их не находит.

Как мы увидим это и позже, значительный прогресс в развитии аффективных механизмов и средств адаптации к постоянным ус­ловиям жизни имеет оборотную сторону — увеличение чувствитель­ности к впечатлениям дурного качества. И вот теперь, в первый пе­риод проявления такой уязвимости, отмечается активная фиксация неприятных моментов, частных и, как это видит мама, реально нео­пасных для ребенка, но от которых его становится трудно отвлечь. Проблемой может стать, например, введение в обиход новой соски вместо истрепавшейся старой. Ребенок становится особенно чут­ким к нарушению сложившихся форм ухода, и основным средством, которое помогает справиться с мучительным переживанием «сбоя» в привычном порядке вещей, в это время становится эмоциональ­ное заражение — уговоры и ласка мамы.

Именно возможность синхронизации эмоциональных состо­яний позволяет им обоим благополучно пережить первый кризис возрастающей уязвимости. Эмоциональный контакт теперь ста­новится не только общим удовольствием, но и средством органи­зации ребенка в процедурах ухода. Эмоциональная пластичность позволяет малышу преодолевать консерватизм, задаваемый меха­низмами второго уровня, а взрослому вносить необходимые из­менения, обогащать и усложнять стереотип повседневного «серь­езного» взаимодействия. И все это, в свою очередь, стимулирует развитие средств поддержания контакта и эмоциональных взаи­моотношений с близкими.

Таким образом, во-первых, мы видим, что складывающиеся аффективные стереотипы организации бытового взаимодействия матери и ребенка в норме отражают их индивидуальную избира­тельность, потому что формируются в процессе их спонтанной подстройки друг к другу, организуемой с помощью механизмов первого уровня. Во-вторых, сложившиеся и успешно действую-

^{2 7} Сильная реакция протеста у младенца в том случае, если его берет на руки чужой человек, отмечается уже на втором месяце жизни {Brazelton, 1983).

222

Гл а в а 4 ^ шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

щие стереотипы не костенеют, не прекращают свое развитие, по­скольку продолжают его тоже не изолированно²⁸, а в целостной системе взаимоотношений, в контексте развивающегося эмоцио­нального контакта.

Возраст с 2-х до 6-ти месяцев, как известно, является време­нем расцвета в развитии эмоциональной связи младенца и мате­ри. В начале этого периода он осуществляется преимущественно в формах синхронизации и согласования. Пластичная подстрой­ка друг к другу в этом возрасте очень хорошо налажена, но актив­ность потребности ребенка в эмоциональном общении и его фор­мирующаяся избирательность проявляются все более ярко.

Если раньше ребенка удовлетворяло простое присутствие взрослого, даже не обязательно мамы, то после трех месяцев он требует именно близкого и ждет активного проявления положи­тельных эмоций, тревожится при его безучастности (Tronic, Als, Adamson et al., 1978; Tronic, 1989; Баженова, 1985). Формируется «комплекс оживления» — активного привлечения взрослого к кон­такту (Фигурин, Денисова, 1949; Лисина, 1974 6, 1986), улыбка, ми­мика, взгляд в глаза, вокализация становятся средствами социаль­ного взаимодействия, уравнивается активность ребенка и мамы в вокальном диалоге.

Потребность в эмоциональном контакте индивидуально оп­редмечивается. Дети не только выделяют близких, но и начинают все более точно считывать их эмоциональные реакции (лучше по­ложительные). Если раньше эмоциональная координация обес­печивалась непосредственным слиянием, аффективным зараже­нием, то теперь эмоциональные состояния начинают фиксиро­ваться и дифференцироваться. Известно, что пятимесячный ребенок может с удовольствием играть выражением своего лица в зеркале (Brazelton, 1983), а имитация им выражения лица матери приобретает более сложный характер, чем непосредственное от­ражение. Известно также, что к полугоду ребенок уже хорошо рас­познает основные эмоции и сам начинает соответственно ситуа­ции общения выражать удивление, обиду, грусть, радость, расте­рянность, смущение.

^{2 8} Именно с этим мы часто сталкиваемся при патологии аффективного развития при детском аутизме.

Гл а в а 4 ^ ^шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

223

Изменяется и содержание общения, оно не просто по возможно­сти разнообразится, так было и раньше, — меняется интенсивность и пропорция в удовольствиях разных уровней активности. Теперь взрослый меньше стимулирует ребенка к созерцанию, игрушки на­чинают вкладываться ему в руку. Меняется характер физического кон­такта, малыша начинают более активно тормошить, мама чувствует себя более свободно и начинает озорничать в контакте.

И наиболее яркой формой общего удовольствия в это время ста­новится даже не сенсорная стимуляция, а игровое воспроизведение самого момента установления эмоционального контакта — появле­ние и исчезновение из поля зрения малыша лица взрослого. С игрой в «прятки» сходно и удовольствие, которое он получает теперь от от­даления и резкого приближения к немулица взрослого. В то время как раньше он явно настораживался и пытался отклониться от над­вигающегося на него объекта²⁹, теперь это становится одной из тех игр, которые впервые начинают вызывать у ребенка смех³⁰.

И как мы уже отмечали выше, первое, что ребенок активно ос­ваивает и начинает самостоятельно использовать — это способы аутостимуляции. Сначала, как мы видели, он овладевает самыми примитивными приемами самораздражения, но они очень скоро дополняются более сложными и разнообразными способами, хотя все они пока еще относятся ко второму уровню — цикличному,

^{2 9} Объект, надвигающийся на новорожденного, также как и наруше­ ние равновесия, вызывал у него первый испуг, теперь эти впечатления все более включаются в веселую игру.

³⁰ Представляется, что появление смеха тоже может служить показате­ лем актуализации для ребенка переживаний третьего уровня. Смех вызыва­ ется удовольствием от игрового риска, как бы сбоя в привычном порядке, вполне контролируемой шутливой угрозы, несовпадения с ожидаемым, на­ пример, надвигающейся и тормошащей ребенка мамы: «Сейчас я тебя съем» или резкого прерывания эмоционального контакта в игре в прятки. Барды- шевская приводит данные о том, что после пятимесячного возраста маска, схематически изображающая лицо (оно, но и не оно), тоже вызывает у ре­ бенка смех (Sroufe, Wunch, 1972 —см.: Бардышевская, 1995). А после года де­ тей больше смешат события, причиной которых были они сами (Emde, Bucshbaum, 1989 —цит. по: Мухамедрахимов, 2001), то есть тоже впечатления третьего уровня, связанные с переживанием себя как субъекта действия.

224

Гл а в а 4 О шагах становления системы аффективной организации сознания и поведения в онтогенезе

стереотипному воспроизведению зафиксированных малышом приятных ощущений. Конечно, это освоение в норме предпола­гает участие взрослого, ребенок чаще улавливает приятные впе­чатления в общей игре.

Мы помним, что взрослый очень рано знакомит малыша с яр­кой, звучащей игрушкой. При первой возможности он помещает ее в поле зрения, а потом вкладывает ее ребенку в руки и стимули­рует к самостоятельному воспроизведению сенсорной стимуляции. А когда ребенок научается сидеть и пытается встать, особое удо­вольствие у него вызывают раскачивания всем телом, позже, вце­пившись в край манежа, он с увлечением пружинит, приседает и поднимается. Представляется, что эти зафиксированные и стерео­типно воспроизводящиеся ребенком впечатления можно связать с характерными для этого возраста циркулярными реакциями, описанными Ж. Пиаже.

Как нам кажется, их нельзя пока назвать истинным исследо­вательским поведением — малыш получает удовольствие еще не от новизны, а от воспроизведения определенного знакомого ему сенсорного впечатления или провокации тоже определенной аф­фективной реакции близкого. В то же время надо отметить, что в данном случае ребенок получает приятные впечатления уже не от самораздражения. Он активно взаимодействуете сенсорной и со­циальной средой и находит гораздо более сложные и активные спо­собы самостимуляции, чем успокоение себя с помощью раскачи­вания, сосания кулака или «рассматривания ручек» — перебира-ния пальчиками перед глазами³¹.

В норме, однако, наибольшее удовольствие и от циркулярных реакций — двигательной активности и действий с игрушками ре­бенок получает, если в этих развлечениях принимает участие взрос­лый, эмоциональная реакция которого подкрепляет сенсорное удовольствие. Поэтому он активно старается вовлечь близкого в

^{3 1} К шести-семи месяцам потребность в таких примитивных способах саморегуляции становится меньше, поэтому сосание пальца, уголка пелен­ки, мотание головой, в норме перестает быть для ребенка столь актуаль­ным (Brazelton, 1983). В условиях же ограничения эмоционального взаимо­действия приемы саморегуляции ребенка развиваются преимущественно как способы примитивного самораздражения.