Глава 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

этом вспоминая странную новую привычку Анны щуриться. И ей вспомнилось, что Анна щурилась именно тогда, когда дело каса­лось задушевных сторон жизни. «Точно она на свою жизнь щу­рится, чтобы не все видеть"» (Толстой, 1928, с. 175). Известно, что в ответ на экстремальное воздействие, благодаря работе защитно­го механизма, субъект может оказаться в ирреальном простран­стве. Это тоже ярко описано Толстым в эпизоде, связанном со смертью Пети Ростова, как «... мать, отказываясь верить в то, что она могла бы жить, когда убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумья» (Толстой, 1929, с. 154)⁵.

Вместе с тем хотелось бы подчеркнуть, что такое взаимоиск­лючение защиты и реальной адаптации в норме возникает только в экстремальных условиях. Обычно же обе функции не мешают друг другу, и при господстве принципа реальности мы имеем дос­таточные возможности «прищуриться» и сохранить свой душев­ный комфорт, что, в свою очередь, способствует сохранению кон­структивности в решении тех же самых реальных жизненных про­блем. Как часто мы понимаем, что выжить нам позволило именно «бесчувствие», поразившее нас в экстремальной ситуации.

И, как мы уже говорили, первый уровень вносит чрезвычайно важный вклад в саморегуляцию благодаря возможности канали­зировать отрицательный аффект. Эта истинно целительная спо­собность позволяет нам не только пережить несчастье, но и вый­ти из него, обретя новые поддерживающие нас жизненные смыс­лы. Так ребенок, выплакав свое горе, заново ощущает сладость от встречи с жизнью. Однако эта возможность представляется толь­ко в том случае, если мы действительно сможем, не уклонившись, принять страдание и пресытиться им. Подобное пресыщение по­зволяет потерять почву под ногами, временно стереть старые, уже не поддерживающие нас связи и смыслы, что, в свою очередь, дает шанс обрести новую, более прочную смысловую опору. Момент принятия, активного насыщения переживанием горя является

⁵ Сходно в житии Блаженной Ксении Петербургской рассказывается, как после смерти мужа она называет себя Александром Ивановичем и оде­вается в мужское платье, веря в то, что он выжил, а умерла она сама.

Глава 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

55

одним из важнейших в работе сознания по обретению нового смысла жизни, дающего возможность выжить в трагической си­туации. Таким образом, мы можем говорить об адаптивной функ­ции переживания страдания в широком смысле. Даже дезоргани­зуя поведение субъекта в данный момент, оно подготавливает его возвращение к активной жизни.

Напрашивается сопоставление подобного механизма освобож­дения от аффекта с введенным Аристотелем пониманием катар­сиса как очищающего переживания (Аристотель, 1927, гл.6). Вклад первого уровня в переживание трагического катарсиса, видимо, аналогичен его вкладу в процессы творчества, только во втором случае он позволяет усмотреть новую смысловую структуру вов­не, а в первом — новую структуру внутренних эмоциональных смыслов. Благодаря работе более высоких уровней аффективной организации создается возможность не уклониться и принять трав­мирующее переживание, а также определяется качество возника­ющей для его осмысления новой эмоциональной структуры. Од­нако без участия первого уровня невозможен сам процесс очища­ющего переживания.

3. Культурное развитие первого уровня

Система аффективной организации поведения обеспечивает разрешение витальных задач адаптации к внешнему миру и само­регуляции. Вместе с тем, как и всякая психическая система чело­века, она должна получить культурное развитие, то есть стать выс­шей психической функцией (как это понимал Л.С. Выготский, 1983). Мы знаем, что с помощью особых стимулов-средств куль­турное сообщество получает возможность активно влиять на про­цессы переживаний, определять мироощущение, формы отноше­ний с миром и внутренней душевной жизни. Психотехнические средства произвольной организации переживания усваиваются субъектом по мере его вхождения в культурный уклад жизни. Рас­смотрим, как вместе со всей системой происходит культурное раз­витие и ее низшего уровня аффективной пластичности.

Проследим, как усваиваются культурные средства организа­ции переживания по двум направлениям: непосредственной

56

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

адаптации к внешнему миру и поддерживающей ее саморегу­ляции. Интересно, что подобным образом разделяет области культуры О. Шпенглер (1991). Он выделяет в культуре сферу ро­дового бытия, осуществления вожделения — навыков борьбы, жизни и работы — и сферу развития духа, дающую нам, как он говорит, возможность борьбы со страхом. Первую он связывает с развитием средств цивилизации, решения реальных жизнен­ных задач, вторую — с развитием «чистой» культуры и искусст­ва. Поясняя это разделение, Шпенглер сравнивает, например, функциональное развитие формы ручки рабочего инструмента, дающее все большее удобство, дополнительные возможности в его использовании и совершенствование орнамента, украсив­шего эту ручку.

Для себя мы тоже будем различать в культуре, с одной сторо­ны, развитие средств аффективной организации в утилитарной об­ласти — при решении насущных задач нашего приспособления к внешнему миру, и, с другой, развитие средств саморегуляции внут­ренних аффективных процессов. В то же время, следует помнить, что в конечном итоге все эти культурные средства служат органи­зации адаптации индивида к внешнему миру, и решение утили­тарных задач невозможно без поддержания внутренней стабиль­ности и активности субъекта.

Обратимся сначала к тому, как развивается культура, психо­техника организации переживания первого уровня в области «ути­литарной», то есть в ходе непосредственной адаптации к внешне­му миру.

А. Развитие психотехники произвольной организации переживания первого уровня в непосредственном разрешении жизненных задач

Прежде всего, она развивается как культура организации физи­ческого пространства. В одних случаях, стимулируя переживание комфорта, она позволяет человеку отодвинуть момент наступления пресыщения, дольше оставаться на одном месте, сосредоточивать­ся на определенном деле; в других — прорисовывая структуру си­ловых линий пространства, облегчает организациюдвижения, про­воцирует совершение действия в нужном направлении.

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

57

«Первоначально — пишет О. Шпенглер (1991, с.23) — форма дома всецело вырастает из органического чувства. Ее даже не со­здают. Она обладает такой же внутренней необходимостью, как раковина моллюска, как пчелиный улей, как птичьи гнезда <...> Каждый исконный вид мебели есть слепок с телесной осанки оп­ределенной породы людей, каждая рукоятка сосуда продолжает подвижную руку». Но впоследствии, мы знаем, развиваются це­лые системы, школы осознанных культурных приемов: наука орга­низации входа в дом, культура интерьера, организации рабочего места, планировки пространства двора; улиц, организующих дви­жение людских потоков (см. сб.: Человек, среда, пространство, 1979). То же происходит и с разработкой формы любой вещи, лю­бого орудия человека — совершенствуется культура дизайна, по­зволяющая руке оптимально вписаться в движение инструмента, а телу принять удобную форму мебели.

В организации социального пространства человек так же за­кономерно переходит от естественных этологических механизмов установления дистанции в контакте с другими особями и законов иерархической организации стада к разработке правил «хорошего тона» и сложной системе социальных отношений. Требования со­блюдения дистанции, рекомендации определенного ракурса «при­щуривания» (то есть определение социальных приличий — чего нельзя замечать в обществе, о чем нельзя упоминать), входящие в писаные и неписаные системы этикета, позволяют субъекту со­хранить систему отношений в равновесии, самому занять комфор­тную, удобную позицию в структуре социального пространства и облегчить процесс общения другим людям. Как известно, хоро­шее воспитание и предполагает, прежде всего, умение создать ком­форт в ситуации общения. Степень и характер «церемонности» об­хождения широко варьируется в разных культурных традициях, но ни одна из них не может обойтись без разработки правил об­щения, дающих комфорт в отношениях с различными людьми.

Наверное, самыми драматичными в истории развития челове­ческой культуры являются попытки найти психотехнические при­емы освобождения интуиции, организации творческих процессов, способов произвольного воспроизведения моментов наития, оза­рения. Известно, что вдохновение присутствует в науке и практи-

58

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

ческой деятельности не меньше, чем в искусстве. Озарение уче­ного, предпринимателя, художника качественно отличны друг от друга по смыслу и результату, но, как отмечают многие авторы, психологический процесс здесь один и тот же (Теплое, 1961; Ве-бер, 1991). Прямой путь волевого усилия здесь, как известно, не­эффективен, и для того, чтобы поймать вдохновение, необходи­мо, как говорит Ж. Маритен (1991, с. 173), «терпеливое коварство».

Момент наития, инсайта обязательно связан с потерей старой системы аффективных связей и освобождением базальных аффек­тивных механизмов первого уровня, обеспечивающих непосред­ственное целостное восприятие происходящего. «Коварство» дей­ствительно необходимо для произвольного решения задачи, не ре­шаемой произвольно по определению. Перед каждым человеком, берущим на себя труд творчества, встает вопрос: как загнать себя в угол, где теряют почву под ногами?

Психотехнику аффективной организации творческого процес­са разрабатывают в любой человеческой культуре. Как известно, наибольшее развитие методы овладения интуицией получили в во­сточных культурах, где она традиционно считается не столько час­тным моментом решения отдельных творческих задач, сколько воп­росом общей организации отношений с миром. Наитие признает­ся необходимым при организации ежедневных отношений между людьми, обычного труда ремесленника, тренировки воина.

Овладение интуицией достигается с помощью психотехники управляемой случайности {Watts, 1957, 1960). Разрабатываются специальные приемы активизации переживания периферическо­го сознания, способы «развинчивания сознания», обучающие, как, «отпустив» свои ум, тело и чувства, человек может достичь состо­яния спонтанности, не скованной стереотипами творческой ин­туиции. Это — психотехника введения человека в непосредствен­ное переживание конкретного чувственного момента жизни во всей его полноте и динамической неповторимости, возвращаю­щее субъекту целостное восприятие происходящего, иначе гово­ря, это — психотехника непосредственной стимуляции пережи­вания первого уровня.

Другой подход к аффективной организации процессов твор­чества мы видим в более привычной нам западной культуре. Ос-

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

59

новным его отличием, как нам кажется, является стремление пе­режить момент освобождения интуиции в рамках частной твор­ческой задачи, сохраняя при этом во всех остальных областях жиз­ненного пространства стабильную аффективную избирательность, устойчивые жизненные стереотипы, личностные установки. За­падная традиция разрабатывает психотехнику влияния на меха­низмы первого уровня посредством их высвобождения в связи с временным пресыщением смыслов контролирующих их высших уровней.

Если для восточных традиций овладение интуицией означает умение привести себя в состояние покоя, расслабления, слияния с окружающим, то западная — в сущности, предлагает насиль­ственно вскрыть себя как «консервную банку». Мы знаем, что как раз западными исследователями в процессе творчества подчерки­вается роль дискомфорта, накопления аффективного опыта не­удач. «Вдохновение в западной культуре всегда является ответом на страстное вопрошание» (Вебер, 1991, с.131), тем более напря­женное, что момент, когда «все таково, потому что оно таково, без причин и следствий», когда «нет ни границ, ни пределов, одна упоительная свобода» (Лорка, 1986, с.258) может и не наступить, вспомним хотя бы отчаянье знаменитого пушкинского Сальери. Отметим также и его неприятие того, что озарение может быть дано даром человеку, который этого не заслужил. В нашей тради­ции момент интуиции активно готовится страстным стремлени­ем к цели, тяжелым трудом, физическим напряжением, утомитель­ным самоконтролем, жертвами, лишениями, разочарованиями.

Казалось бы, в этом случае движение идет в обратном направ­лении, не к освобождению, а ко все большему ограничению, за­ковыванию себя рамками контроля и насилия, однако, именно эта сверхинтенсивность переживаний запускает, как мы знаем, охран­ный механизм пресыщения, спасающий от непосильного на­пряжения и выводящий нас в состояние особой рассеянности, расфокусированности сознания. Таким образом, это обратное дви­жение тоже дает нам возможность озарения и новой кристаллиза­ции, пластичного приятия совершенной формы. Напряжение, дискомфорт нагнетаются в данном случае избирательно, в связи с конкретной творческой задачей, и пресыщение прежде всего ка-

60