Глава 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

щую гармонию звуков; поддразнивания третьего уровня по зако­ну контраста усиливают здоровый аппетит к жизни второго. Та­ким образом, мы видим, что в саморегуляции третий уровень так­же работает в содружестве с низшими.

3. Культурное развитие третьего уровня

Рассмотрим далее, какой слой человеческой культуры в своем развитии питается индивидуальным переживанием аффективной экспансии и сам дает ему средства для культурного развития.

А. Развитие механизмов аффективной экспансии в культуре организации адаптивного поведения

Третьему уровню аффективной организации поведения и со­знания адресован свой слой культурных форм во взаимоотноше­ниях с миром. В ходе культурного развития первого и второго уров­ней происходит усвоение способов построения внешней среды как комфортного дома, удобного места жизни, опредмечивание ин­дивидуальных потребностей в укладе культуры, усвоение накоп­ленных средств воздействия на среду. Культурное развитие тре­тьего впервые связано с освоением средств организации себя как активного фактора взаимоотношений с миром. Адресованный ему слой культуры отвечает за усвоение роли активного, готового к ин­дивидуальной экспансии человека.

Так же, как и в случае других уровней, это развитие осуществ­ляется посредством естественного введения ребенка в уклад его культуры, ему дается возможность получить аффективный опыт экспансии и усвоить готовые культурные формы такого пережи­вания. С раннего возраста уклад может стимулировать ребенка подчеркнутым уважением к храбрецу и презрением к робкому, трусливому. Эти подкрепления и материальны, и символичны. Формы желаемой экспансии закрепляются культурными знака­ми власти, силы: формой одежды, особыми вещественными ат­рибутами мужественности, характером принятых движений, жес­тов, выправки, мимики, интонаций голоса. Принимая эти особые формы победителя, изначально уподобляясь ему, мы, еще не со­вершив ничего героического, наследуем переживание, потенциал

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

121

силы человека своего уклада, что облегчает нам вступление в са­мостоятельные активные отношения с миром.

Эти средства усвоения культуры экспансии работают на осно­ве механизмов первого и второго уровней: пластичного принятия формы, отработки аффективного стереотипа поведения. Однако аффективные механизмы третьего уровня позволяют развиться и более сложным приемам культурной организации экспансии: сю­жетное строение переживания этого уровня сознания позволяет создать психотехнику введения субъекта в развернутую героичес­кую роль.

Каждый уклад воспитания направленно стимулирует ребенка переживаниями героического, включает его в последовательное ов­ладение такими ролями, предлагая ему в детской игре безопасное проигрывание роли пожарника, полицейского, моряка, отважного путешественника. Так создаются первые культурные пружины, за­пускающие этот механизм, который позже начинает оформляться в реальных отношениях с миром. Обычно подростки включатся в формальные и неформальные объединения, где, как известно, куль­тивируется готовность к экспансии, и где по правилам группы ма­лейшее сомнение в силах заставляет преодолевать себя, бросаясь на препятствие (характерно выражение «брать на слабо»).

Мы знаем о повсеместно распространенных в традиционных обществах обрядах инициации, в которых каждый юноша, прой­дя испытание, символически умирал как ребенок и возрождался в образе героя и воина племени. Индивидуальный опыт пережива­ния победы в испытании и введение в культурную роль победите­ля, рожденного вновь владельца силы рода, давало мощный им­пульс и форму личной экспансии {Фрезер, 1980, с.769-788).

М. Мид (1988) сообщает, что в племени горных арапеши в Но­вой Гвинее существует специальная система аффективной подго­товки субъекта к выполнению обязанностей, связанных с приня­тием на себя решения, ответственности. Человека власти в этой культуре начинают готовить с детства, организуя для него особые отношения с другим таким же сверстником из соседней деревни (институт буаиньонов). Эти отношения основаны на постоянной стимуляции переживания соперничества, соревнования, утверж­дения своего первенства во всем.

122

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

В том или ином виде, но и в детском, и в зрелом возрасте мы получаем постоянную культурную стимуляцию, поддерживающую и оформляющую нашу направленность на активные отношения с миром. Мы научаемся также произвольным приемам воспитания воли, мужества в отношениях с миром.

Б. Развитие культуры аффективной саморегуляции третьего уровня

Помимо развития средств непосредственной организации активных отношений с миром на основе третьего уровня разви­ваются и культура саморегуляции: тонизирования, стабилиза­ции аффективных процессов, борьбы с астеническими пережи­ваниями.

Культура тонизирования переживанием риска, как мы уже го­ворили, сопровождает нас с раннего детства, с первых игр с при­ближением лица близкого, с подбрасывания на руках и коленях, с предложения «сейчас я тебя съем», с первых: «...А вот я тебя сей­час догоню...», с любимых нелепиц и страшных сказок, которые рассказываются на ночь, усиливая ощущения атмосферы уюта, за­щищенности, любви, окружающей маленького ребенка.

Каждая культура вынянчивания ребенка в большом разнооб­разии предлагает ему все эти восхитительные переживания. Ког­да он подрастает и попадает в детскую компанию, эта стимуляция усиливается и выходит из-под защиты аффективного стереотипа, становится действительно рискованной. Культура детских игр, дет­ский фольклор вызывают у него эти переживания в достаточно острой форме. Очень рано в нашу жизнь вносится дух соревнова­ния, азарт игры, спортивные развлечения.

Эта стимуляция не прекращается с детством. Мы испытываем особое чувство, когда, устроившись уютно в кресле, прислушива­емся к вою ветра и шуму дождя за окном, но часто мы стараемся «раскачать эти качели сильнее», и если не продолжаем занимать­ся спортом, туризмом или играть в азартные игры, то хотя бы бо­леем за других игроков или любим читать о путешествиях, при­ключениях, тайнах. И, в общем, мы все, даже самые домашние люди, понимаем, чем привлекательны для других занятия альпи­низмом или спелеологией.

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

123

В большинстве своем современное искусство сюжетно, а зна­чит, оно массированно несет нам переживание события, приклю­чения, нагнетания напряжения и развязки. В современной куль­туре характерно особое внимание к жанрам остросюжетного, при­ключенческого, детективного рассказа или фильма, стимуляция прямым символическим переживанием ужаса.

Параллельно с развитием средств стимуляции переживанием осиленной опасности, героического приключения формируется и культура борьбы с астеническим переживанием бессилия перед об­стоятельствами, грозными силами, собственным страхом. Мы уже говорили о том, что третий уровень дает возможность десенсиби­лизации страха в его символическом переживании.

Одним из мощнейших средств овладения страшным является его осмеяние. Так. М.М. Бахтин (1965) в тысячелетней смеховой культуре выделяет уже в древнейших образах народного творче­ства специальные формы борьбы со страхом, с предчувствием и памятью о неизбежной гибели. Ритуальный смех, сакральная ри­туальная брань — осмеяние грозных высших сил являются необ­ходимыми двойниками древних героических мифов.

Рассматривая особенности народной смеховой культуры сред­невековья и ренессанса, М.М. Бахтин подчеркивает ее связь с кри­тическими моментами бытия и выделяет функцию борьбы со стра­хом. Создаются специальные культурные формы умаления страш­ного: оно представляется как «смешное страшилище». Страх уничтожается в зародыше смехом и оборачивается ликующим ве­сельем карнавала.

Карнавальное переживание — это решение задач третьего уровня обращением к механизмам второго. Торжествующее уси-ленив^положительного полюса, дающее ему преобразующую силу, достигается за счет гротескного обогащения его символами вто­рого уровня — образами материально-телесного ряда: плодоро­дия, роста, избытка хорошего качества. Снижение уровня пере­живания тоже происходит за счет переведения его в материаль­но-телесный низ, в образы еды, питья, пищеварения, испражнения, половой жизни, зачатия и рождения, что одновре­менно и умаляет страшное и включает его в привычный круго­ворот смерти и возрождения.

124

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

Важно, что М.М. Бахтин, отмечая активность карнавального образа, сравнивает его организацию с колесом свободных аффек­тивных символов или с качелями. Эти образы отражают не стати­ку, а динамику явления, но это предсказуемое становление, в ко­тором одновременно аффективно очевидны оба его двоящихся ам­бивалентных полюса, побоище и мир, кровь и вино, смерть и возрождение. Акцент переживания падает на положительный по­люс — утверждение телесной жизни, которое, запуская движение карнавального колеса, определяет его возвращение, что дает ощу­щение ликующей победы. Смерть, похороны в этом круговом дви­жении оборачиваются пожиранием, испражнением и одновремен­но зачатием и рождением из материнского лона. Процессы аго­нии и родов аффективно связываются, совмещаются, и смерть побеждается, входя в целое жизни как ее часть, как необходимый момент возрождения; могила оказывается Матерью сырой землей, залогом нового рождения и наслаждения¹³.

Страх преодолен и разряжается жизнеутверждающим сме­хом, целое уже не пугает, но это достигается, как мы уже гово­рили, за счет снижения аффективного уровня сознания, ведь целое здесь — это телесная жизнь рода. Бесстрашно смеющееся сознание утверждается не за счет подъема в героической борьбе субъекта с обстоятельствами. Переживание торжества над угро­зой неизбежной личной гибели достигается здесь обращением к энергии символов и спасительным жизненным циклам второго уровня — они вовлекают нас в круговое движение и переносят через гибельную бездну.

Это один из возможных культурных архетипов освобождения от страха, спасения в кризисные минуты жизни, но существует,

^{1 3} Современному читателю, возможно, легче будет прочувствовать, как запускается и вращается это колесо, если он обратится к известному эпи­зоду из романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита», в котором, несомнен­но, сильна карнавальная составляющая. В завершение испытаний героине не только приходится присутствовать при убийстве реального, отчасти даже знакомого ей человека, от нее требуется отпить из чаши его кровь. И мы понимаем, что это невозможно было бы для нее, если бы какие-то тихие голоса не зашептали ей в оба уха о том, что кровь эта давно ушла в землю и там, где она пролилась, уже созрели виноградные гроздья...

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

125

как мы будем обсуждать далее, и возможность освобождения от страха уничтожения с помощью обращения переживания третье­го уровня к образам высшего, четвертого. В этом случае мы под­нимаемся к другой столь же древней форме борьбы со страхом — трагическому катарсису свободного героического выбора зижди­тельной гибели. Эти разнонаправленные культурные архетипы преодоления страха, трагического и смешного тоже активно вза­имодействуют, развивают и дополняют друг друга. И творчество Шекспира, Сервантеса, Гоголя, Платонова, Булгакова свидетель­ствует об этом.

* * *

Таким образом, пытаясь кратко охарактеризовать вклад тре­тьего уровня в организацию наших взаимоотношений с миром, необходимо отметить, что благодаря развитию его механизмов мы получаем возможность развернуть активный и гибкий диа­лог с обстоятельствами. Третий уровень вносит в нашу жизнь новизну и азарт, позволяет принимать решение, сосредоточивать­ся на преодолении трудностей и стремлении к достижению, слу­жит основой интеллектуального развития и, прежде всего, по­нимания причинно-следственных связей, закладывает основу развития уровня притязаний субъекта. Механизмы этого уровня способствуют формированию средств саморегуляции, лежат в основе развития фантазии, позволяют осмеять страшное, дела­ют искусство сюжетным.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что и этот уровень при всех своих возможностях не является универсальным в органи­зации нашего поведения и сознания. Он направлен на разреше­ние своего класса адаптивных задач и не может подменить дру­гие уровни. Так, в частности, он способен дать нам переживание активного субъекта действия, концентрировать нас на разреше­нии отдельных задач. Но эта концентрация на отдельных явле­ниях определяет и его ограниченность: теряется способность восприятия целостной картины мира, она рисуется отдельными цепочками причинно-следственных связей; уменьшается внима­ние к последствиям разрешения задачи, экспериментирования в отношениях со средой.

126

Гл а в а 2. Уровни аффективной организации сознания и поведения

Уровень эмоционального контроля

1. Организация адаптации к внешней среде

Четвертый уровень завершает систему базальной аффективной организации, он организует наиболее активные и сложно струк­турированные формы адаптации. Если первый уровень позволяет нам пластично вписываться в динамику среды; второй — активно приспосабливает к ее стабильным параметрам; третий организует наше активное существование в мире, неопределенном и измен­чивом, то четвертый произвольно преломляет все эти формы на­шей индивидуальной адаптации в соответствии с эмоциональны­ми оценками, нормами и ценностями других людей. Основным новообразованием этого уровня является опосредованность индиви­дуальной аффективной жизни, то есть произвольность в отношени­ях с миром.

Исходно витальной адаптационной задачей, которую обслужи­вает этот уровень, является непосредственная координация взаи­модействия людей в важнейшие моменты их общей жизни: в со­вместном выживании, в создании семьи, выхаживании и воспи­тании детей. Далее он развивается как инструмент организации жизни индивида в сообществе, в сложной социальной структуре.

Адаптационный смысл четвертого уровня определяется тем, что способность к сопереживанию открывает нам путь к использова­нию в индивидуальной адаптации аффективного опыта других лю­дей. К. Лоренц (1994) пишет о том, что накопление опыта и его передача другим в ходе обучения приобретают все большее значе­ние с развитием вида, именно ценность опыта стимулирует, по его мнению, само развитие социальной жизни.

В то же время опосредованность переживания ставит нас в за­висимость от сообщества. Мы платим за возможность использо­вать опыт других людей подчинением индивидуальной аффектив­ной жизни их эмоциональному контролю. Приспособительный смысл этого уровня заключается, таким образом, и в обретении индивидом общего опыта, культуры навыков жизни, защиты и экспансии, и в получении социумом возможности контроля над индивидуальной активностью субъекта.