Тема 2 • Основные черты количественного подхода 75

«повышенную критичность» следует учитывать, интерпре­тируя, например, данные экспертного опроса, где эксперты — знатоки, компетентные люди чаще всего находятся в пози­ции наблюдателя, оценивая мнения, мотивы и возможные варианты повеления тех или иных социальных групп насе­ления.

Российский исследователь этого явления В.Б.Моин¹ уста­новил, что асимметрия приписывания проявляется при оценке престижности профессий: свои профессии респонденты склонны оценивать как более престижные (позиция актора), профессии других — как менее престижные (позиция наблюда­теля). При этом чем объективно менее квалифицирован труд в рамках собственной профессии, тем выше оценка ее престижа: вступает в действие компенсаторный механизм самозашиты, дающий человеку уверенность в себе, определенный психоло­гический комфорт.

Проявляется асимметрия приписывания и при оценке при­чин полярных явлений, связанных с одобряемыми или неодобряемы-ми нормами: успех — неуспех, удовлетворенность — неудовлет­воренность. При этом успех чаще всего приписывается себе, своим личностным качествам, неуспех — обстоятельствам. То же самое происходит и с удовлетворенностью работой: удовлет­воренность объясняется содержанием собственного труда, неу­довлетворенность — внешними обстоятельствами: условиями труда, его организацией и др. Фарр, выявивший этот феномен, считает, что известные структуры удовлетворенности и неудов­летворенности работой, выявленные Херцбергом, — всего лишь асимметрия приписывания.

Не существует никаких «поправочных» коэффициентов, способных повысить достоверность информации в случае асимметрии приписывания. Речь может идти только о коррект­ности интерпретации результатов социологического исследо­вания, о повышении их достоверности за счет использования дру­гих методов.

' Моин В.Б. Асимметрия приписывания в социологических исследованиях. С. 45.

76

Часть t • Методологические основания

Тема 2 • Основные черты количественного подхода

77

8. Характер получаемого знания. Позиция исследователя в исследовательском процессе

В методологии классического социологического ис­следования исследователь-наблюдатель находится вне изучае­мого процесса или явления: социальная реальность, как объек­тивная вещь, отделена от исследователя, противопоставлена ему, выступает не сценой его действия, но объектом изучения, размышления. Здесь социолог — отстраненный наблюдатель социальных явлений, выдающий «на гора» объективное зна­ние — точный слепок изучаемого фрагмента социальной ре­альности. Такое представление о позиции социолога заключе­но в известном утверждении великого немецкого социолога М.Вебера о социологии как знании «свободном от ценнос­тей»¹. Конечно, это не означает, что социолог как гражданин, как человек свободен от ценностных ориентиров. Это означает только, что, находясь в профессиональной роли, согласно «правилам игры» количественного подхода, он должен макси­мально контролировать свои эмоции, убеждения, стереотипы, чтобы их влияние на результат социологического исследова­ния максимально исключить.

Свобода от ценностей здесь фактически означает и свободу от ответственности за использование результатов такого иссле­дования. Социолог должен дать достоверный результат, объек­тивное знание. Как, в каких целях, во имя чего полученное зна­ние будет использоваться — его, как профессионала, мало заботит. Эта сциентистская позиция сегодня выступает объек­том мощной критики: потрясения, которые пришлось пережить людям в XX веке, не в последнюю очередь были вызваны отстра­ненностью ученых от проблемы использования их знания.

Кроме того, результат познания здесь, как уже говори­лось, — некая теория или система идеализированных объектов (понятий), выстроенная по законам «правильно рассуждающе­го ума». Такая теория не может быть создана на уровне массо-

¹ Вебер М. Смысл «свободы от оценки» в социологической и экономической науке // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 553-557.

вого сознания участников социального процесса. Она принци­пиально не ориентирована на здравый смысл, обыденное, по­вседневное знание людей, ее язык кардинально отличается от языка повседневного обшения. В этой методологии исследова­тель выступает от лица безличного разума, разума вообще: не­случайно научные статьи до сих пор пишутся в безличной грам­матической форме. Здесь исследователь, «"очищенный" от всего индивидуального, смутного, неподконтрольного, от дур­ного настроения и головной боли, от вдохновения и корня квадратного из -1, — одинокий субъект, говорящий только мо­нологами и не знающий диалога».¹

Такое сочетание позиции абсолютно отстраненного на­блюдателя, изучающего социальный мир примерно так, как биолог изучает под микроскопом мир бактерий, с обязатель­ной ориентацией на теорию, выстроенную по законам мате­матической логики, и на познание универсальных истин, делает знание, получаемое в этой парадигме, не только объек­тивным, но и нормативным, непреложным, фактически исти­ной для всех.

Критики классической методологии полагают, что в такой ситуации исследователь автоматически возносится над массо­вым сознанием, превращается «во всезнающего рассказчика, наблюдающего за происходящим на сцене из царской ложи»³, становится вещателем единственно верной истины. Он здесь оказывается, по мнению Питера Бергера, «самозванным сверх­человеком, отгородившимся от теплой витальности обыденного существования, ищущим удовлетворение в том, чтобы судить о жизни других людей, тщательно раскладывая их по полочкам, из-за чего он выпускает из виду реальную значимость того, что наблюдает»⁵.

¹ Лехциер В.Л. Путь к опыту // Методологический потенциал качественной социологии и способы его реализации в социологических исследованиях. Самара: Самарский уни­верситет, 2000. С. 26.

¹ Козлова Н.Н. Как работать с советским архивом // Там же. С. 86.

³ Бергер П. Приглашение в социологию. Гуманистическая перспектива. С. 22.

78