16.3.2.2. Постиндустриальная модель

Значительный вклад в изучение политической культуры был внесен американским политологом Р. Инглхартом [82], разработавшим концепцию «бесшумной революции». Использованные им данные отражали ре­зультаты опросов 56 292 респондентов из 43 стран. Анкеты, с помощью которых проводились обследования, включали более 100 вопросов относительно различ­ных аспектов жизни.

Согласно основным поло­жениям его теории, наиболее устойчивые ценностные ориентации и настро­ения массовых слоев общества являются важнейшими элементами политической культуры. Специфические сочетания этих ориента­ции и настроений определяют устойчивость и жизнеспособность де­мократии. Инглхарт предположил, что в индустриально развитых странах под влиянием социально-экономического развития происходит переход от материальных к постматериальным ценностям, которые начинают играть ведущую роль в жизни людей. Ряд этих цен­ностей — удовлетворенность жизнью (работой, досугом, семейной жизнью) и склонность доверять другим – непосредственно вклю­чены, согласно Инглхарту, в структуру гражданской культуры. «До­верие к другим» — это элемент культуры, предопределяющий воз­можность объединения граждан в ассоциации и группы по интере­сам, без деятельности которых, в свою очередь, становится невоз­можной демократия. Настроения же, выраженные формулой «удовлетворенность жизнью», оказывают сильное влияние на отношение граждан к политической системе в целом. Основ­ной культурный раздел начинает проходить между «материалистами» и «постма­териалистами».

Материалисты ориентированы на экономическое благополучие и безопас­ность государства, процветание своей семьи, сохранение собственного материаль­ного благополучия. Для них уровень жизни, законность и порядок имеют перво­степенное значение.

Постматериалисты в большей степени ориентированы на ценности нематери­ального характера: гарантии прав и свобод человека, самовыражение и самоопре­деление личности, защиту окружающей среды и т. п. В отличие от «материали­стов» «постматериалисты» ценят качество жизни. «Экономической и физической безопасности, — отмечал Инглхарт, — постматериалисты придают отнюдь не нега­тивную ценность — они, как всякий, оценивают ее положительно; но в отличие от материалистов, они еще более высокий приоритет отводят самовыражению и качеству жизни». Наряду с самовыражением и качеством жизни постматериалисты особое внимание уделяют политическому участию.

Между этими двумя «чистыми» группами располагаются две промежуточные: «смешанные» материалисты и «смешанные» потсматериалисты. У «смешанных» материалиствов на первом месте стоят материалистические ценности, а на втором — постматериалистические, а у «смешанных» постматериалистов — наоборот. Ряд постматериалистических ценностей — удовлетворенность жизнью (работой, досугом, семейной жизнью) и склонность доверять другим — непосредственно включены, согласно Инглхарту, в структуру гражданской культуры. «Доверие к другим» — это элемент культуры, предопределяющий возможность объединения граждан в ассоциации и группы по интересам, без деятельности которых, в свою очередь, становится невозможной демократия. Настроения же, выраженные формулой «удовлетворенность жизнью», оказывают сильное влияние на отношение граждан к политической системе в целом. Инглхарт размещает ценности между двумя «координатами» (параметрами):

• традиционной и рационально-легальной (государственной) властью;

• ценностями дефицита (материальными) и постматериальными ценностями

Ис­следования показали, что постматериальные ценности коррелируют с удовлетво­ренностью жизнью. В то же самое время Инглхарт отмечает интересный факт, который выявили исследования: «...на личностном уровне постматериали­сты не обнаруживают относительно высокого уровня реальной удовлетворенно­сти жизнью». Это связывается с тем, что хотя постматериалисты богаче, чем большинство членов общества, их субъективная оценка как собственного благосостоя­ния, так и его значимости не поднимается выше определенного уровня. Таким об­разом, субъективное ощущение благосостояния не повышается по мере экономи­ческого роста и роста доходов.

Также наблюдалось и снижение преклонения перед государственной властью, и по­вышение внимания к таким индивидуальным ценностям, как досуг, дружба, доб­рососедство. Постматериалисты ниже материалистов оценивают значение нау­ки и техники. Это объясняется как их высокой материальной удовлетворенно­стью, так и убежденностью, что научный и технический прогресс может принести человечеству большой вред.

Общества, в которых широко распространены постматериальные ценности, характеризуются большей толерантностью и терпимостью по отношению к социальным и национальным меньшинствам. В отличие от них в обществах, где пре­валируют дефицит и материальные ограничения, достаточно часто распространен­ной оказывается ксенофобия. «Острота ксенофобии, — замечает по этому поводу Инглхарт, — всегда пропорциональна социально-экономической нестабильности и ненадежности». Данные исследований демонстрируют толерантное отношение постматериалистов к иммигрантам, терпимость к сексуальным меньшинствам, одобрительное отношение к феминизму. Укрепление постматериальных ценно­стей, связанных с достатком, по мнению Инглхарта, способ­ствует повышению терпимости к разнообразию и является потому непремен­ным условием демократии.

Другим условием современной демократии являются повышение уровня межличностного доверия и участие людей в общественной жизни. В иерархии постматериалистических ценностей высокое место занимают ценности самовыражения и участия в принятии решений на всех уровнях. Оценки же вмешательства правительства в экономическую жизнь, увеличения численности правительства и роста бюрократизма, увеличения доли государственной собственности, напротив все более негативны.

Таким образом, в противоположность Алмонду, полагавшему, что основой индустриальной демократии является гражданская культура, Инглхарт утверждает, что в постиндустриальном обществе основанием демократии становятся постматериальные ценности.

Главный вывод, к которому пришел Инглхарт, заключается в том, что само по себе экономическое развитие не порождает демократию, оно влияет на демократизацию лишь в той мере, в какой способствует культурным переменам. В соответствии с приведенными выше параметрами Инглхарт построил культурологическую схему мира начала 1990-х гг. На ней большинство экономически неразвитых стран расположены в нижнем левом углу квадрата. Это связано с тем, что для их культуры характерно превалирование ценностей выживания, а власть является традиционной. Культура способствует консервации традиционного характера власти и ценностей дефицита. Для большинства посткоммунистических стран характерны доминирование ценностей дефицита и надежды на государственную власть.

В конце 1990-х гг. Инглхарт дополнил и внес видоизменения в культурную схематику мира. Эти дополнения связаны как с учетом выделения цивилиза­ций С. Хантингтоном [245], так и с новыми данными аналитических служб и организаций. На культур­ные характеристики стран наложила отпечаток не только религия, историче­ское прошлое в не меньшей степени предопределило их культурный облик.

Каждая из сторон квадрата представляет собой шкалу факторных показателей. Положение каждой страны определяется факторными величинами ценностей дефицита/постматериальных ценностей и традиционной/государственной власти. Однако, как отмечает Инглхарт, границы, отделяющие страны и зоны друг от друга, имеют субъективный характер.

На культурной схеме мира (1995-1998) он выделил девять культурных зон: Африку, ортодоксальную, посткоммунистическую Балтию, конфуцианские страны, православные страны, католическую Европу, протестантскую Европу, англоязычные страны, Южную Азию и Латинскую Америку. Наиболее близкой традиционной власти и ценностям дефицита оказалась африканская зона, включающая Нигерию, Гану и ЮАР. Внизу, но чуть ближе к шкале постматериальных ценностей расположились страны Латинской Америки (Пуэрто-Рико, Венесуэла, Колумбия, Перу, Бразилия, Доминиканская Республика, Чили, Мексика, Аргентина, Уругвай), левее латиноамериканской зоны Инглхарт располагает южноазиатскую, в которую включает Пакистан, Бангладеш, Филиппины, Турцию, Индию. Католическая Европа занимает «срединное» положение на схеме. К этой зоне от­несены Испания, Италия, Австрия, Франция, Бельгия, Португалия. Южнее ее, но ближе к шкале постматериальных ценностей находятся англоговорящие страны: США, Северная Ирландия, Британия, Канада, Новая Зеландия, Австралия. Верх­нюю правую часть схемы занимает зона протестантской Европы: Западная Гер­мания, Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, Швейцария, Нидерланды. Чуть «западнее» протестантской Европы располагается конфуцианская зона: Тайвань, Южная Корея, Япония. Посткоммунистические страны Балтии оказываются наи­более близкими государственной власти и ценностям дефицита. Страны ортодок­сальной зоны (Грузия, Босния, Румыния, Македония, Молдова, Беларусь, Арме­ния, Югославия, Болгария, Украина, Россия) располагаются на таком же пример­но расстоянии от ценностей дефицита, но ниже по отношению к государственной власти.

Американский политолог подчеркивал, что ценностные системы богатых и бед­ных стран отличаются друг от друга. Так, страны, в которых ВНП на душу населе­ния превышает 15 тыс. дол., занимают положение в верхнем правом углу схемы, т.е. характеризуются современным государством и превалированием постматериаль­ных ценностей. Страны же с душевым доходом ниже 2 тыс. дол. занимают нижний левый угол схемы. Однако Инглхарт отказывается объяснять культурные измене­ния только экономическим развитием. Историко-культурное наследие на культуру общества и его ценности ока­зывает не меньшее влияние.

Постматериальные ценности, неоднократно подчеркивает Инглхарт, тесно свя­заны с демократическими институтами.