16.1.4.5. Проблемы практического использования концепции

Другая сторона политической культуры касается не столько механизмов ее передачи, сколько собственно по­литического содержимого ценностей и ориентации. Дей­ствительно, каждый народ вправе выдвигать свои идеалы политического устройства и считать их для себя наибо­лее приемлемыми. Наш недавний опыт, как и опыт ряда других стран, ищущих пути политической модернизации, показывает, что усвоение самых лучших мировых образ­цов не бывает эффективным, если оно не учитывает на­циональных особенностей своей политической культуры. Нередко результатом становится отторжение заимство­ванных образцов, ведущее к дискредитации таких поня­тий, как демократия, прогресс и пр. Этот феномен за­фиксирован опросами общественного мнения россиян уже в 1993-1994 году.

В 1995 году, по данным ВЦИОМа, соотноше­ние тех, кто считает западную демократию единственно приемлемым для России путем, составляло 27% против 37% тех, кто так не думает. Соотношение согласных и несогласных с тем, что России не подходят принципы западной демократии, за полтора года российской истории, наполненных се­рьезными политическими сдвигами, изменилось незначи­тельно. Как полагают авторы исследования, это не мимолетное настроение, а более глубокая установка, традици­онная по своему происхождению [112. с.26-29]. Правда, объяснение происхождения этой установки нашим традиционным «советским» изоляционизмом и соответствующим ком­плексом неполноценности выглядит не слишком убеди­тельным. Традиция эта насчитывает явно больше 70 лет и входит существенной своей частью в набор установок российской политической культуры [190, с.96].

Другая опасность в том, чтобы трактовать политичес­кую культуру в оценочном ключе, возникает тогда, когда эти оценки относятся к степени усвоения национальной культуры или ее частей отдельным индивидом. В 1970-е гг. западные исследователи политической культуры и политической социализации дискутировали по вопросу о том, кого можно считать зрелым гражданином. Тогда господствовала точка зрения, что таковым является лишь тот, кто усвоил доминирующие ценности существующей политической культуры. Следовательно, все те граждане, которые не согласны с официальными политическими це­лями или находятся в оппозиции, — заслуживают назва­ния маргиналов и должны пройти дальнейшую социали­зацию.

Любая политическая сис­тема заинтересована в трансляции своих базовых ценнос­тей и идей. Вопрос лишь в том, кто имеет право судить о степени усвоения и какими политическими последст­виями обернется для «недосоциализированных» их поли­тическая незрелость. Вопрос не только в формах их изо­ляции: будут ли это полицейские, разгоняющие движе­ния протеста, психиатрические лечебницы и тюрьмы для перевоспитания инакомыслящих или «мягкие» формы дискриминации при приеме на работу. Для объективного исследователя политической культуры не представляется возможным в принципе приговор тем, кто вписался или не вписался в доминирующую политическую культуру [190, с.97].

Для политолога, в отличие от политика, все разно­видности политической культуры, равно как и индиви­ды, усвоившие или не впитавшие их, не могут являться объектом оценки, но лишь объектом изучения. На этом настаивает и устав Международной ассоциации политических наук. Международное сообщество полито­логов, столкнувшись со сложными этическими проблема­ми, выработало строгие принципы, среди которых важ­ное место занимает осуждение оценочных суждений по изучаемым вопросам.

Различия точек зрения на политическую культуру касаются скорее тактики иссле­дований, нежели существа понимания самого феномена политической культуры как «субъективной стороны сис­темы», ее «социально-психологичес-кого момента». В таком качестве она не является конечной, глубинной детерминантой политического процесса. Однако, будучи вторичным образованием, политическая культура оказы­вает влияние на объективный ход событий в политике, становясь либо их катализатором, либо тормозом [190, с.98].