Глава 9. Невротические структуры

чезновению или же настолько несоразмерен, что его следует рас­ сматривать как настоящий симптом наряду с другими симптома­ ми. Обычно он сродственен депрессивным состояниям, в которых доминируют психические элементы, т.е. богатство воображения.

Наконец, истерия часто внешне незаметна, Но от этого она не стано­ вится менее мучительной, в основном именно из-за постоянной охва­ ченности аффектами. «Истерик живет, раздираемый этими аффекта­ ми», —пишет Андре Грин, но можно сделать инверсию предложения: истерик раздираем своими аффектами в то же самое время, когда, веро­ ятно, отсутствует система репрезентаций. Возможно, здесь идет речь о наиболее характерном, хотя и наиболее скрытом, симптоме истерии.

Конверсия и интеллектуальное торможение, с одной стороны, агрес­ сивность и ненасытность, доходящая до токсикомании, с другой сторо­ ны, представляются с этого ^юмента выходом, позволяющим ускольз­ нуть от всемогущества аффектов.

Слова приобретают специфические свойства табу, поскольку слиш­ ком взрывчаты или обнажены в своей открытой необузданности, по край­ ней мере, для того, чтобы попытаться их проявить или уменьшить их неукротимость.

Истерия колеблется между скрытым припоминанием и обнажение ем, сменяющимися и разгруженными процессами конверсии.

Экономическая структура

Парадоксально, но если истерик все время что-то забывает (амне­ зия, пробелы памяти), то это для того, чтобы защититься от постоянно­ го припоминания, связанного с фантазиями, касающимися инцестуальных сексуальных объектов, с которым он борется. Это значит, что судь­ ба аффектов и репрезентаций не столь различна, как можно было бы предположить.

Содной стороны, репрезентации подвергаются эффекту вытесне­ ния, успешного вытеснения, поскольку амнезия тотальна; это и есть «прекрасное равнодушие» истерика, по крайней мере, в обнаженном либо скрытом переходе к конверсии, Это поддерживает обращение ре­ презентаций в свою противоположность: сексуальное желание транс­ формируется в сексуальное отвращение.

Сдругой стороны, аффекты отделяются от стесняющих психичес­ ких репрезентаций, чтобы конвертироваться в телесном пространстве в соматические симптомы или их психические эквиваленты. Несмотря на вытеснение репрезентаций, разрядка аффектов сохраняет определенный оттенок их происхождения, откуда следует символический характер

199

Часть вторая. КЛИНИКА

соматических конверсий и эротизированный характер психического по- ^ ведения. Это похоже на то, как если бы сексуальные репрезентации, вытесненные из системы сознания, нашлц определенный выход на по­ верхность в аффективных проявлениях и продолжали изъясняться на уровне симптомов; но данная характерная черта полностью ускользает от истерика, так как симптомы, вследствие смещения, меняют свой об­ лик (половой член грудная клетка b истории Доры). В целом язык меняет инструменты, но продолжает свой дискурс (ЙСЛакан). Несмотря ни на чтб, может случиться, что инструмент начнет Говорить слишком громко и истерик не сможет более обманываться в отношении аффекта, который его переполняет. Быстрое решение —это инверсия аффекта: сексуальное отвращение —на место сексуального притяжения. Нако­ нец, когда все решения исчерпаны, не остается ничего, кроме как Исчез­ нуть с помощью анестезии, сна или истощения (А. Грин).

Но недостаточно сказать, что сексуальность при истерии это то, что всегда присутствует, и что амбивалентность симптома, его провокативный и приманивающий характер есть выражение компромисса Меж* ду Влечением и защитой.

Дрйма истерика на самом деле вписывается в более широкий кон­ текст. Желание запрещено не только потому, что наказуемо, но и пото­ му, что неудовлетворимо. Именно в этом смысле инцест одновременно и желанен, и опасен как невозможный образ, именно в этом смысле кас­ трация всегда предвосхищена исступленным бегством, и, таким рбразом, возможность реторсии (обращения на себя) исключена, что и вы­ зывает «прекрасное равнодушие».

Первичная истерическая идентификация с родительским коитусом (М. Фэйн, Д. Брауншвейг), йесомненно, является основным элементом конституции истерического ядра: как за счет заключенного в нем вы1 теснения, так и за счет важного бокового побега возвращения вытеснен­ ного, а именно аутоэротической загрузки и вытекающего из нее фанта­ зирования.

Однако было бы наивно основывать генез патологического разви­ тия невроза на линейной причинности. Отсутствие ориентиров этой идентификации и шаткость анаклитического сопровождения (Ж. Коснье) являются элементами, которые следует учитывать, но которые не образуют канвы невроза, могущей послужить основой последователь­ ного описания обязательных и четко очерченнйх этапов.

Его центральным ядром остается жажда неудовлетворимого жела­ ния, прямо связанного с инцестуальным желанием, которое оно вопло­ щает, Все зависит от способа, каким это желание укоренено в истории, и от любых типов последовательно вмешивающихся факторов»

200

Глава 9. Невротические структуры

Так» оральность, обнаруживаемая большинством авторов, проявля­ ется аффективной прожорливостью, контрапункт которой может, при­ обретать форму настоящего психического недержания! оттененного иногда рвотами и даже ложными беременностями,

Истерия является, в частности, великой пожирательницей иденти* фикаций, из чего следует пластичность и лабильность симптомов. Сексу-* альная ненасытность еще более фундаментальным образом касается во­ ображаемого Фаллоса, от которого истерик «беременеет», чтобы избежать кастрации. Совершенно очевидным образом сильнейшим выражением этого является конверсия: истерик в таком случае —это Фаллос.

То,что удивляет в йтои оральной регрессии (топической регрессии от вагины к ротовой области), — это выражение сексуальйого йзмере* ния в такой степени, что уместнее было бы говорить о вездесущности? — оральности? генитальности? —чем о настоящей регрессии Я. Эта везде-1 сущность к тому же сильно отмечена преобладанием механизмов сгу­ щения (А. Грин).

Некоторые опорные моменты развития Эдипова комплекса у дево­ чек демонстрируют связь смены объекта —с матери на отца —с форми­ рованием механизмов сгущения: маленькая девочка, разочарованная тем, что мать не наделила ее пенисом, обращается к отцу —действие, кото­ рое не совершает маленький мальчик, находящий в первом объекте Люб­ ви —матери —и Эдипов объект. Таким образом, кастрация уже положе­ на в основание эдиповской организации девочки.

Итак, она должна пережить приключение завоевания отца, дающее зрелость, более важную для подростка-девочки, чем для подроргка-маль- чика. Не следует, однако, забывать о сомнительном характере этой сме­ ны объекта, поскольку реально материнский объект не покидается. Что­ бы выйти из него, остается лишь стратегия вездесущности и сгущения, откуда и значение бисексуальности при истерии: тело эдиповского отца, таким образом^, инвестировано как материнская обитель, а тело матери вторично эротизировано в такой степени, что латентная гомосексуаль­ ность становится обыденной —таковы превратности женских превра­ щений.

Максимальное сгущение достигается в примере, данном самим Фрейдом, —вымени коровы, —одновременно и груди, и пениса, образе, обнаруживаемой в желании фелляции, подавленном или нет.

У мужчины смена объекта тоже происходит, но лишь на третьем эта­ пе. Именно поэтому истерия —это в большей степени женская судьба.

Прыжок через анальность, который совершает истерическое сгуще­ ние, маскирует связи с предэдиповской матерью. Последние, наряду со

201