Исторический генезис экономического сознания российского этноса

Боенко Н.И., НИИКСИ СПбГУ, Санкт-Петербург

В историческом смысле представляет интерес выявление наличия или отсутствия предрасположенности ментальности российского этноса к рыночной экономике капиталистического типа. Можно выделить ряд наиболее значимых факторов, влияющих на специфику и устойчивость национальной культуры и национального менталитета. Это, во-первых, включенность каждого общества в определенную цивилизацию; во-вторых, исторический возраст общества; в-третьих, наличие одного или нескольких центров развития; в-четвертых, степень гомогенности/фрагментарности общества и общественного сознания; в-пятых, уровень образования в обществе. «Историческим узлом» развития России можно считать создание Московского государства. Преобразовавшееся из московского княжества, оно сохранило «вотчинный» характер, чему способствовала его изолированность, вызванная географическим положением. Изолированность государства не позволила стране перенять политические образцы чуждого ей католического Запада в условиях отрыва от ее исторической «помощницы» Византии (1, С. 243). Непосредственное соседство с внешними врагами Руси и обширность государства сыграли решающую роль, определив его милитаризацию, приоритетность политических задач (подчиненность им экономических) и социальную структуру общества.

Россия не входила ни в западноевропейскую, ни в восточные цивилизации, Она имела единый центр развития и сильную централизованную власть, хотя после реформ 1860-х годов началось заметное усиление самоуправления. Социальную структуру населения можно было назвать двухполюсной: с низким удельным весом образованных слоев и преобладающей долей крестьян, уровень образования которых был ниже, чем у западноевропейских. Перепись населения 1897 г. констатировала, что лишь 21% населения (в городах – 45,3%) были грамотными (3, С. 327). Это обусловило важнейшие социальные последствия, наряду с такими факторами, как религия, способ и уровень производства, политическое устройство, система образования и воспитания. В результате Россия встала на путь капитализма много позже западноевропейских стран.

Теснота взаимосвязей социальных, хозяйственных, экономических в странах Западной Европы окупалось ускоренной динамикой их развития, более наглядным ощущением государства и его функций. Начиная со средних веков, эволюция в Европе осуществлялась на уровне наций, государства, этноса. Россия же еще не могла «освоить» эти категории и эволюционировала в рамках семьи и «вотчины», по сути, модификации общины, поскольку русское мировосприятие, формируясь обширностью географического пространства, привыкшее к экстенсивным формам хозяйствования, по мысли Р. Пайпса, искало определенной компенсации и защиты в малом  общественном сознании семьи, общинной группы, а европейское мировосприятие человека, живущего в малом, находило компенсацию в национальном самосознании, в государстве (2).

Терпимость, смирение, безынициативность не всегда и не издревле были присущи русскому народу. Чаще всего в истории России политические обстоятельства, вступая во взаимодействие с географическими факторами и историческими последствиями этих взаимодействий, действительно воспитывали эти качества. Тем не менее о зачатках рыночной «состоятельности» свидетельствует расцвет Новгорода, который с середины XII в. стал политически обособляться (1, С. 82-83; 2, С. 21). Великий Новгород, освободившийся от давления княжеской власти, бывший крупным экономическим и политическим центром, вступал в торговые и культурные связи с Западом и азиатским Востоком. Здесь царил и ценился дух свободы и предприимчивости, независимое политическое самосознание (1, С. 98).

Истоки того типа государственности, который не только не создал условия для развития дореволюционной России по западному типу, но и устранил положительные моменты, свойственные «удельному» периоду, когда Россия по своей прогрессивности не отставала от западных стран, обусловлены сложным переплетением обстоятельств: монгольском господством, наложившемся на «целостность» православного сознания и сформировавшим посредством «естественного отбора» определенный «восточный» тип русских правителей; социальной структурой населения; евразийским положением России; бинарностью российской ментальности, и т. п.

Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский отмечали такую принципиальную черту, как полярность, или бинарность ценностной структуры российского общественного сознания, выражающуюся в том, что основные культурные ценности «располагаются в двуполюсном ценностном поле, разделенном резкой чертой и лишенном нейтральной аксиологической зоны» (6, С. 220). Подобная структура предопределяет возможность резкой смены ценностей и неизбежно ведет к “взрывному”, по выражению Ю. М. Лотмана, характеру развития, «при котором полюса общественно-ценностных диполей стремительно (в историческом плане  одномоментно) меняются местами» (5, С. 173). Это создает ментально-идеологическую основу кризисного, революционного, а не эволюционного типа развития общества, предполагающего возможность компромиссов за счет существования промежуточной, «нормальной», срединной, зоны общественного сознания. Основу срединного слоя создает средний класс, слишком малочисленный в России. Бинарная ментальность проявляется и в процессах институционализации общества, придавая основополагающим социальным институтам бинарный характер, что сказывается на выборе путей развития в ситуациях бифуркации.

Кризисный стиль развития общества, определяющий революционный характер выхода из ситуаций бифуркации, приводит к возвратно-поступательному движению общества, смене реформ контрреформами. В. Т. Рязанов выделяет пять волн экономических реформ и контрреформ, направленных на модернизацию рыночных отношений в России с начала XIX века по настоящее время (4, С. 30-55). Осознанно предпринимаемые с начала XIX в. усилия по включению страны в модернизационные процессы, не привели к формированию рыночных отношений по типу западноевропейских или американских. Более того, представляет интерес замечание В. Т. Рязанова, что в первую волну реформ международные экономические позиции России в большей степени улучшались в фазе усиления антирыночной тенденции. Однако, по мнению Рязанова, все пять волн экономических реформ выступают звеньями единого процесса формирования рыночной системы хозяйствования, смысл которого заключается в приспособлении «национальной специфики посредством реформ к действию рыночных принципов и механизмов, господствующих в мировом экономическом сообществе» (4, С. 132). В итоге В. Т. Рязанов делает вывод о том, что российский путь развития не следует трактовать как тупиковый, что он «со всеми его зигзагами и поворотами, кризисами и катастрофами в принципе не противоречит общим историческим закономерностям», а является альтернативным путем развития.