Манипуляция эфирным временем

Даже в процветающей демократии с конституционными гаран­тиями свободной прессы существуют ограничения в новостях. Не раз­решается публиковать информацию, способную нанести ущерб безо­пасности страны, несмотря на то, что предметом многих судебных процессов стал вопрос о том, насколько далеко должна простираться эта доктрина. Есть еще множество способов, с помощью которых пра­вительство манипулирует прессой, хотя и не контролирует ее. Напри­мер, об увольнений Ричардом Никсоном специального обвинителя Ар­чибальда Кокса в октябре 1973 года по телевидению сообщили в субботу вечером; в следующем году преемник Н иксона Джералд Форд приносил извинения за преступления, связанные с Уотергейтом, это сообщение передавалось в воскресенье утром. В 1992 году президент Джордж Буш на Рождество помиловал всех подозреваемых в пособничестве Ирану. Обо всех этих непопулярных политических шагах сообщалось в такой день недели и время, когда они привлекали к себе меньше всего внима­ния. Довольно часто правительственные источники из стратегических соображений распускают слух о будущей политике, чтобы уловить воз­можную реакцию общества («пускают пробный Шар»). Если реакция негативна, то совсем не обязательно объявлять о такой политике офи­циально, и тогда впоследствии правительство не будут порицать за ее проведение.

Самоцензура сми

Порой сами СМИ ограничивают себя. Три самых больших аме­риканских коммерческих телекомпании очень мало сообщали о кор­поративных изменениях внутри них самих (например, о том, что «Дже­нерал электрик» приобрела контрольный пакет акций Эн-би-си, см. Diamond & Noglows, 1987). Иногда газеты или телекомпании распола­гают информацией, которую они по какой-либо причине предпочита­ют не раскрывать. Например, в 1980 году телекомпании знали о пере­правке нескольких американских заложников в Тегеран, но ничего не сообщали, чтобы не подвергать жизнь заложников опасности.

Иногда пресса делает вывод (правильный или нет) о том, что об­щество просто не желает знать определенно негативных новостей о своей стране и правительстве. Например, когда в 1983 году Советский Союз сбил корейский пассажирский самолет, Кремль выдвинул впол­не предсказуемое обвинение, что это был американский самолет-шпион. Несмотря на то что это заявление повсеместно передавалось в американских новостях, оно практически нигде не принималось всерьез. Коркоран (Согсогап, 1986), подробно проанализировав ос­вещение этой темы в журналах «Тайм» (Time), «Ныосуик» (Newsweek) и U..S. News& World Report, сделал вывод, что все три издания, у которых в общей сложности было 50 миллионов читателей, продол­жали линию, совершенно идентичную политике администрации Рей­гана, — линию антисоветского обличения и паранойи (см. также: Entman, 1991). За пределами США (например, в уважаемых британ­ских изданиях вроде Guardian детально рассматривались данные о том, что самолет действительно выполнял шпионскую миссию, и это объяснение было признано вполне вероятным. Почему данная точка зрения не появилась в американских СМИ? Может быть, это случи­лось не из-за цензуры правительства, а из-за того, что пресса пони­мала, что американская публика не хочет всерьез задуматься над та­ким заявлением (или, вероятно, просто не поверит ему).

Во время уотергейтского скандала в начале 1970-х годов пресса решилась назвать президента Никсона и высоких правительственных чиновников лжецами только спустя значительный период времени и после того, как были представлены исчерпывающие доказательства их вины. В середине 80-х годов пресса колебалась перед тем, как прямо рассказать о дезинформации, которую передавал президент Рейган об участии советских войск в событиях в Никарагуа. Только после того, как в конце 1986 года обнаружилось, что администрация Рейгана поставляла оружие в Иран, а прибыль выделялась правым никарагуанским повстанцам, пресса разрешила себе серьезно крити­ковать президента. Наконец, представители прессы в Вашингтоне давно знали, что администрация Рейгана дезинформировала пуб­лику, когда приписывала взрыв на берлинской дискотеке в 1985 году ливийцу Муаммару Каддафи, но молчали об этом факте.