2. Вклад м. Дулатова в сокровищницу философской культуры Казахстана.

Исходная мировоззренческая позиция М.Дулатова - это безусловное существование реального мира, окружающего, окружающего человека, т.е. предметного мира природы и мира человеческого бытия. Все, написанное им в этом плане, есть не более чем результат его восприятия и понимание окружающей действительности. Согласно его представлениям, каждый писатель сначала воспринимает, потом осознает, потом осмысливает все то, что его окружает, и только после этого он приводит увиденное и услышанное в определенныи порядок, раскрывает их смысл, значение и переводит его в форму графического изложения на бумаге ⁴³⁷.

Возникшее таким образом письменное произведение - басня, сказки, стихи и т.д. призваны передать читателям мысли писателя, ту картину природы и жизни, которую он представляет себе, вызвать у читателя те же мысли и чувства, что у него сам ого, тот же смысл. Который он вкладывает в свои слова.. В построении своих мыслей, в намерении довести их до чувства и ума других, заставитъ их смотреть на мир его глазами и думать как думает он сам писатель всецело зависит от умения пользоваться словами родного, материнского языка, впитанного с молоком матери. Только родная материнская речь (ана тілі) делает человека представителем данной нации ⁴³⁸. Потеряв родную речь, человек теряет себя, как представителя данной нации. Но, если он достаточно основательно освоил родную речь, то никакая, даже самая сложная языковая ситуация, не выбьет его из колеи его национального духа, его национальной жизни. Только посредством родного языка писатель может передать свои чувства, переживания и мысли читателям. Если он пишет о чем-то печальном, то это чувство должно передаться и читателям, если он над чем-то смеется, то должны смеяться над этим и все его читатели.

Бесконечно много внимания он уделял исследованию тюркских народов - казахов, узбеков, киргизов и др. Он самым тщательнейшим образом собирал исторические факты из жизни этих народов сопоставлял их, анализировал, С тем, чтобы как можно глубже разобраться в сущности их исторического, научного значения. В отличие от Шакарима, который при всем своем интересе к предельно общим вопросам человеческого мышления все-таки был достаточно конкретен в своих исторических исследованиях, М. Дулатова интересуют не исторические факты сами по себе, хотя он не был склонен недооценивать их значения, а их причины. Поэтому он постоянно стремится пропустить факты через социальную мысль, осветить их лучами теоретического знания. В этом стремлении и реализуется социальная мысль ученого и его философия истории азиатских народов. Он выступает как профессиональный и хорошо эрудированный теоретик исторической науки, социальный мыслитель, ишущий в прошлом дорогу в будущее. Особое место занимает в творчестве М. Дулатова стремление дать объективный анализ искажений исторических фактов, допущенных наукой истории, Он превосходно понимал, что любое искажение истории или трактовка ее в интересах каких бы то ни было социальных сил может иметь плачевные последствия. Именно поэтому он старался всюду, где замечал подобного рода явления, восстановить историческую правду, обосновать объективную истину, которая существует не в сознании познающего субъекта, а в связи и

взаимодействии самих исторических событий. Мысль об истории для него -это мысль о том, что было в истории и ни о чем другом. А то, что было в истории отражается в форме исторических понятий. Поэтому, справедливо полагал он, исследование казахского, киргизского и других народов требует уточнения понятий, без чего невозможно так же и точное, адекватное отражение исторической закономерности⁴³⁹.

Согласно авторитетному мнению М. Дулатова, начало изучению истории Казахстана и Киргизии было положено в середине ХУШ века с момента присоединения Младшего жуза при хане Абулхаире к России такими русскими учеными, как Г.Ф. Миллер, П.С. Паллас, И.Г. Георгий, Н.П. Рычков, Ф.Б. Фишер. Но они не дали сколько-нибудь значительных исследований по рассматриваемому предмету, а подчас грешили внесением путаницы при изложении, скажем, таких вопросов, как вопрос о происхождении, наличие общего и различий в жизни и истории казахского и киргизского народов.

Не избежали подобных и других ошибок ученые начала XX в. - В.В. Клапорт, К. Рихтер и некоторые другие, материалы которых носили весьма поверхностный характер и были пронизаны неверными суждениями. И лишь А.И. Левшин, которого, по мнению казахского ученого, до сих пор никто не упоминал, дал наиболее глубокие, по сравнению с другими, исследования истории казахского народа.

Многие ошибочные выводы, считал он, проистекали из-за отсутствия общезначимых понятий, адекватно отражающих те или иные стороны жизни казахского и киргизского народов. Поэтому, естественно полагал, что прежде, чем приступить к написанию истории казахского и киргизского народов, следует разгадать историю их происхождения и раскрыть точный смысл таких понятий, как «казах», «киргиз», «алаш», «уш-жуз» и др. Конечно, понятия эти специфические, имеющие свое особое содержание. Но дело в том, что в исторической литературе ХУШ -XX веков эти понятия были подменены понятиями, не имеющими никакого отношения к действительности, к объекту, для обозначения которого они не применялись. Это происходило в виду некомпетентности, а подчас и недобросовестности некоторых российских историков, в свое время занимающих лидирующее положение в исследовании материалов казахской и киргизской истории. Так, например, тот факт, что русские историки и представители официальных властей России именовали казахов и киргизов вовсе не так, как они именовали себя сами, надолго лишило мир возможности правильного понимания сущности тех событий, которые происходили в географических регионах их перекочевок. Драматическими были и последствия такого непонимания. Достаточно вспомнить, как складывалась здесь ситуация во времена так называемого «национального размежевания», развернутого по инициативе большевистской партии.

Только из-за отсутствия правильного наименования этнических общностей Средней Азии и Казахстана дело доходило до трагических крайностей. Следовательно, забота М. Дулатова, проявленная по поводу уточнения содержания понятий этнических, географических, социальных, политических и т.д. имела под собой весьма серьезные основания.

Многие в прошлом, да и наше время предпринимали и продолжают предпринимать попытки, направленные на восстановление действительного содержания исторических понятий, связанных с изучением жизни казахского и киргизского народов. Но, поскольку мне известно, мало было ученых, которые бы серьезно занимались поиском причин возникшей путаницы исторических понятий, а те попытки, которые предпринимались были не совсем убедительными, И в самом деле. Объяснение, скажем, того, что в официальных кругах России, с легкой руки ученых-историков ХУШ в. казахов называли киргизами или киргиз-кайсаками (по А.И. Левшину), а киргизов - кара-киргизами и проч. только на том основании, что у этих народов было много сходства во внешнем облике, нравах, обычаях, традициях и т.д., едва ли можно считать убедительными. Казахи и киргизы - действительно родственные этнические образования. Они сложились на основе единого тюркского корня. Но вместе с тем исторические обстоятельства их жизни и условия их развития были не одинаковыми и сделали их двумя самостоятельными народами. Вот на этой стороне вопроса и сосредотачивает свое внимание М. Дулатов. Его анализ причин ошибочных оценок этнических особенностей казахского и киргизского народов, их происхождения и необдуманного распространения, носит глубинный характер и имеет более социально-философскую направленность, нежели значение очередного опыта исторического описания, каких тогда было и без того много. Содержание же его социалыю-философского подхода к истории как раз и состоит в том, что он рассматривал события процесса исторического развития во взаимной связи, с позиции принципа системности и историзма. Помимо этого он отстаивал принцип конкретности истины в истории, оценивая исторические события в их неразрывной связи с местом и временем их протекания. Практическое применение этих принципов оказалось настолько плодотворным, что казахскому ученому одним из первых удалось раскрыть тюркские корни происхождения этнической параллели казахов, киргизов и некоторых других народов и народностей.

При рассмотрении проблемы происхождения понятий «казах», «кыргыз», «алаш», «уш-жуз» и т д. Он считал нужным связывать их происхождение с родословной этносов, с одной стороны, а с другой - с историческими условиями распространения этих понятий среди других народов. Знание родословной этнических общностей и условий их исторического развития в процессе их тесной взаимосвязи и взаимодействия позволяют не только раскрыть точный смысл сложившихся в науке понятий, но и сделать существенный шаг вперед по пути познания самой истории. Отход от этих принципов неизбежно ведет к ошибкам и заблуждениям и искажениям действительного исторического процесса.

Такова была философия истории М. Дулатова, с помощью которой он без особого труда выявил грубейшие ошибки и ничем не обоснованные оценки исторических событий многими их тех, кто пытался исследовать общественную жизнь казахов и киргизов в ее историческом развитии. Особенно критически относился он к «концепциям» Г.Ю. Клапорта и К. Рихтера. В частности, он «с порога» отвергает идею Клапорта о том, что найманы, бесспорно являющиеся составной частью казахского народа, будто бы были потомками киргизов в далеком прошлом проживавшим вдоль берегов Оби и Енисея. Еще более решительно он опровергает утверждение Рихтера, будто казахи и киргизы - это народности индо-германского происхождения, продукт, так сказать, переселения индо-германцев на Енисей и их ассимиляции с тюрками.

Сам М. Дулатов исходил из того, что казахи и киргизы являются древними тюркскими народами, чьи корни уходят в глубину веков. Это подтверждается строем хотя и скудным, но логически грамотно проанализированных и изученных фактов. Ссылаясь на свидетельства Абулгазы Бахадур-хана, который 200 лет тому назад написал родословную тюрков, он утверждает, что предком современного киргизского народа был один из внуков знаменитого Огуз-хана по имени Киргиз. Следовательно, в истории возникновения народа и его наименования имеют значение даже такие факты, как имя его основателя, что далеко не всегда учитывается в современной социальной мысли и в исторической науке. Конечно, он понимает. что свидетельство Абулгази нельзя рассматривать в качестве неопровержимого факта, но коль скоро оно имеется с ним нельзя не считаться и отвергать идею о том, киргизский народ действительно является одним из ответвлений тюрков, обитавших на широких просторах Азии с незапамятных времен.

Что же касается казахов, то им гораздо меныие повезло в столкновении даже с ничтожными фактами, подтверждающими их исконно народное наименование, чем киргизам. И тому было две причины. Первая заключалась в том, что киргизы, обитавшие в древности на берегах Оби и Енисея устраивали частые набеги на русские поселения Сибири. Набеги эти были мгновенными и наносили панически страх на мирных русских жителей. Они были хорошо известны как киргизские набеги. Одновременно с киргизами, и независимо от них такие же набеги устраивали и многочисленные казахские племена, кочевавшие в этих краях. Для русских поселенцев Сибири они то же казались киргизскими. Таким образом, далеко до нашествия Чингиз-хана, еще в те далекие времена, когда киргизы и некоторые казахские племена обитали в Сибирских землях, всех их нарекли киргизами.

Вторую причину ошибочного смешения казахов с киргизами М. Дулатов усматривал в том, что после захвата Российских земель Чингиз -ханом отдельные группы русских крестьян покидали насиженные места и уходили на поселение в Запорожье, за Дон и особенно в Сибирь. Предводитель завоевания Сибири Ермак и его сподвижники называли себя вольными казаками. Поскольку обитавшие здесь казахские племена то же вели вольную жизнь, чтобы не путать казаков с казахами, местные русские сибиряки то же стали называть казахов с киргизами.

Прав или не прав был в своих рассуждениях М. Дулатов , покажет последующие исторические исследования. Но одно остается несомненным. Казахский ученый никогда, даже в малейших деталях истории, не ограничивался простой констатацией фактов, а шел далыпе по пути возникновения причин их возникновения. Значение факта, согласно его глубоким убеждениям, состоит в том, что при установлении его достоверности и сопоставлении его с другими достоверными фатами, путем рациональной их обработки и при строгом их логическом анализе можно получить более или мене близкие к истине выводы.

Так, например, фактом является то, что живший в самом начале XI в. знаменитый Фирдоуси в своих исторических трудах писал о казахском народе и казахских ханах и ханствах. Что же может следовать из этого? Из этого может следовать то, что казахи как народность и как самостоятельное государственное объединение существовали задолго до Фирдоуси. Иначе откуда он мог бы знать об их жизни и истории?

Таким образом, логико-философский анализ достоверных историческріх фактов есть единственный надежный способ выяснения исторической истины. На основании анализа целого ряда неоспоримых фактов истории он приходит к выводу, что казахи были одним из древнейших тюркских, обитавших на огромном пространстве между Едилом (Волгой) и Жаиком (Уралом) с незапамятных времен. В период монголо-татарского нашествия казахи и киргизы добровольно перешли на сторону Чингис-хана, но нисколько не утратили своей самобытной жизни.

Философское учение А. Байтурсынова формировалось вне влияния марксизма-ленинизма. Есть более смысла утверждать, что многие его черты были результатом переосмысления и критического преодоления многих путаных философских рассуждений многочисленных школ так называемого семантического идеализма, рожденных на базе неопозитивизма, получивших широкое распространение на Западе как раз в первой половине XX века. Очевидно именно поэтому философия языкознания казахского мыслителя заметно отличалось своей оригинальностью, ярко выраженной самостоятельностью и явной не стандартностью суждений. Этим обстоятельством в большой степени обуславливается видимо и его значение для современности, тем более, что и ныне многие философско-теоретические проблемы языка и языкознания до селе остаются спорными и все еще далеки от действительно научного решения. Это обстоятельство и дает нам веские основания для организации всестороннего и более основательного исследования бесценных философских идей выдающегося казахского ученого и мыслителя и ввести его их в современный научный оборот, тем более, что нынешнее языкознание старается явно обойти стороной острые углы своего предмета.

Точно так же он искал не только фактические, но и логические объяснения возникновения таких понятий, как «уш-жуз», «алаш» и др. Причем интересно отметить, что по его представлениям недостаток или даже полное отсутствие фактического материала в отдельных случаях вполне можно восполнить анализом содержания народных легенд и даже сказаний, подчас схожих с отрывом фантазии от действительности. Потому, что в фантастических образах казахского народного эпоса, например, в весьма своеобразной форме, но всегда отражались какие-то стороны действительно происходивших событий.

Историки марксистской ориентации догматического толка всегда жестко детерминировали разделение казахского общества на три жуза (уш-жуз) экономическими и социально-политическими условиями, либо же с неотвратимой исторической необходимостью. Иначе подходил к этому сложному вопросу М. Дулатов. Нигде он не говорил, что не следует учитывать экономических или социально-политических факторов разделения казахов на три жуза. Но он считал, что для решения этого вопроса ничтожно мало считаться только с экономической и политической обстановкой. А следует еще принимать во внимание и дух самого народа, его собственные представления и самосознание. А если строго следовать этому, то получается, что неизвестно в какое время один из казахских ханов прежде, чем почить в Лету, раздал подвластных ему казахов между тремя сыновьями. То, что досталось старшему сыну - получило название Старшего жуза, среднему Среднего и младшему - Младшего жуза⁴⁴⁰. Приводится и другое сказание, в котором повествуется иной вариант разделения казахов на три жуза. Здесь основное внимание обращается на то, что в период распада Золотой Орды казахи выделились в самостоятельное ханство, предводителями которых стали ханы Жанибек и Кирей. Распри между ними привели наконец к власти хана Ахмета, который разделил свое войско на три части. Одну часть он назвал старшим, другую средним и, наконец,. третью - младшим жузами (сотнями). Путем такого расположения войск, которое действительно оказалось удачным он одержал значительных успехов в войне с калмыками. Своей жестокостью в этой войне Ахмет заслужил от калмыков прозвища «алаш-хана» т.е. безжалостного, жестокого, неукротимого. С этого момента слово «алаш» стало боевым кличем казахского воинства и подобно русскому «ура» вызывало смятение в рядах своих противников.

Таково в общих чертах объяснение М. Дулатовым причин происхождения понятий «уш-жуз», «алаш» и др. Оно безусловно дополняет существующие концепции происхождения этих и других исторических понятий, специфически присущих казахской исторической науке, но едва ли может считаться окончательным.

Много внимания уделял М. Дулатов теоретическим аспектам проблемы происхождения этнических общностей, исследованию признаков, отличающих племена и народности друг от друга. Вопрос несомненно не из легких, тем более если иметь в виду, что она в его время не ставилась вообще, либо же ставилась весьма поверхностно. Что же касается современной мировой социальной мысли, то она до сих пор остается в центре внимания, как проблема первостепенной важности. Достаточно сослаться на книгу американского политолога 3. Бзежинского «Болыной провал. Агония коммунизма», чтобы без особого труда убедиться в этом. Лучшие умы наших дней пытаются решить проблему единства рода человеческого, чтобы снять те противоречия, которые возникают между народами из-за этнических и национальных различий. Их близко принимали к сердцу и мыслители далекого и близкого прошлого. Волновали они и казахских мыслителей в том числе особенно М. Дулатова.

В своей статье «Эсперанто тілі» (Язык эсперанто) казахский ученый утверждает, что все народы земли произошли от одного прародителя и являются детьми одного болыыого дома. Это не трудно доказать .путем исследования родословной различных народов, их генеологии. Нет оснований утверждать, что здесь сказывается влияние на него религиозных учений о родословной человека. Просто ученый считал, что все человечество имеет единый источник своего происхождения и, что генеология, как новая отрасль развивающейся науки, когда-то сможет это доказать.

В той же статье «Язык эсперанто» он утверждает, хотя все люди Земли и произошли от одного предка фактом является их враждебное отношение между собой. Они стреляют друг в друга, устраивают взаимные набеги и проч. Причина этого, по мнению М. Дулатова, заключается в том, что огромный рост народонаселения на земле и расселение людей по нашей громадной планете привели к возникновению между ними резких различий по признаку языка, религиозных верований, обрядов, обычаев, традиций и по их внешнему облику. Все эти различия складывались веками и люди давно уже потеряли чувства своег родства. То же самое произошло и с казахами. Многие утверждают, что казахи сложились в народность сравнительно недавно в ХУ столетии, в результате соединения монголо-тюркских родов и племен. В качестве одного из доводов подобного рода утверждений, полагает он, обычно ссылаются на данные антропологов Иваноского, Харузина, Чугунова, установивших якобы не единство, а, наоборот, разнообразие внешнего облика казахов. И этот факт решительно подтвердил изветсный государсьвенный деятель Казахстана Т.Рыскулов. Он, в частности писал: «Казахский народ подвергся большому смешению с другими народами, и среди него можно встретить самые разнообразные типы (от чисто монгольского до арийского). Но несмотря на это обстоятельство. Но несмотря на это обстоятельство на протяжении всего края казахи без различия племен имеют определенно выраженную национально-бытовую общность (язык, уровень культуры и т.д.) объясняюшуюся однообразностью природно-геграфических условий края и форм хозяйственного уклада населения»⁴⁴¹. М. Дулатов в этом отношении придерживался примерно такого же взгляда. Но он был решительно против того, чтобы на этом основании рассматривать казахов как народ, возникший в результате случайного соединения разнородных этнических образований, да к тому же лишь в ХУ столетии. Он сумел-таки дать достаточно глубокое фактическое и логико-теоретическое обоснование, что казахи - это древний народ тюркского происхождения. Неопровержимым свидетельством тому служит, полагал он, что такие племена, как канглы, керей, кипчак, наймат, дулат, аргын, жалаир и другие издавна известные миру сами себя называли казахами, имели единый язык, обитали на одной общей территории занимались одним и тем же видом хозяйственной деятельности - кочевым скотоводством, имели одну веру -ислам, обшие обычаи, обряды и традиции. Другое дело, что в процессе столкновения во времена военных действий или, напротив, в дружеском общении с сопредельными племенами и народностями могли возникнуть различного рода связи, в ом числе и в виде межплеменных браков, тем более, что казахи были чужды самой идеи сохранения чистоты национальной крови, неизбежным следствием чего могло быть изменение их внешнего облика. Это могли быть честные изменения не ведущие однако к коренным преобразованиям народности в целом.

Высокую оценку получили у казахского ученого исследования русского историка А.И. Левшина. Именно он, согласно глубокому убеждению М. Дулатова, был чуть ли не единственным среди историков своего времени, давших объективный анализ жизни казахов. Ему так же принадежит заслуга исследованиия казахских родов и племен с незапамятных дней вплоть до XIX в. Только благодаря использованию трудов А. Левшина и свидетельств древних арабских, персидских и китайских источников, а так же казахского устного народного творчества, он сумел сделать весьма ценные теоретические обобщения и заметно обогатить социальную мысль новыми идеями.

История, таким образом, есть для него не история развития духа, а есть сама реальная жизнь людей претерпевающая изменения в процессе смены поколений. Общим для вех них являются корни происхождения и хозяйственной деятельности, без которой практически невозможна жизнь ни одного народа. Что же касается совокупности тех признаков, которые ведут к отличиям одного народа от другого, то они являются естественно приобретенными в ходе исторического процесса и носят относительно случайный, частный характер и никак не могут затмить собой всеобщие закономерности социального прогресса. Однако, резкие различия народов по признакам веры, обычаев и традиций, особенно языка порождают беспочвенные предрассудки и осложняют их взаимопонимание. Порождают между ними необоснованные разногласия и вражду. Поэтому казахский ученый был последовательным сторонником преодоления тех национальных отличий, которые противодействуют сближению и дружбе народов. Поскольку одним из устойчивых признаков постоянно порождающих, согласно его представлениям, взаимное непонимание народов является национальный язык, он стал самым убежденным сторонником и пропагандистом идеи создания единого международного языка «эсперанто». Он надеялся, что создание такого языка отодвинет на второй план все другие национальные различия и может дать народам возможность найти общие интересы ⁴⁴².

Практическое использование такого языка, согласно его утверждению уже дало возможность не замечать, допустим, национальных различий между немцем и французом. Именно поэтому, доказывал он, идея эсперанто получила поддержку среди видных ученых и философов всего мира. Это были мысли высказанные в те годы, когда идея языка эсперанто получило широкое распространение во многих частях света. Многие ученые Европы и России возлагали на эсперанто большие надежды как на язык международного общения. Сконструированный малоизвестным польским интерленгвистом Людвигом Заменгофом в начале XX в. действительно вызвал в мире достаточно большой интерес. Особенно активно эсперанто пропагандировался после второй мировой войны различными неправительственными органами и учреждениями типа ЮНЕСКО и др., но вскоре эта пропаганда была пущена на самотек, а затем и вовсе заглохла. Несмотря на острую необходимость не только политического, культурного, но и особенно экономического интереса в создании языка международного общения эта проблема сейчас не обсуждается. По всей вероятности это является следствием неподготовленности современного человечества к восприятию единого международного языка. Правда, специалистов, способных дать ее теоретическое решение в современном мире найдется сколь угодно. Но сам человеческий материал, едва ли будет в скором времени готов принять саму идею единого языка международного общения⁴⁴³. Это было хорошо понятно и М. Дулатову. В своей статье «Адамга тіршілік не ушін керек?» (Зачем нужна человеку жизнь?), или (В чем смысл человеческого существования?) он пытается разрешить вопрос о том, чем отличается человек от животного с тем, чтобы понять человека как человека, как существа в отличие от животного обладающего самосознанием и сознанием. Это, кажется ему, нужно сделать, чтобы понять каким должен быть тот человек, который поймет необходимость единого языка человеческого общения. Но эта задача не разрешимая для современности. А, чтобы понять, в чем же заключается сущность и смысл человеческого существования, полагает он, необходимо обратиться к истории этого вопроса. На самом деле так оно и есть. К сожалению, сам он обратился не к тому историческому материалу, который мог дать правильный ответ на его вопрос. Он считал, что достаточно обратиться к мыслям древних мудрецов, чтобы сущность человека и смысл его существования стали достаточно ясными. Одни мудрецы утверждают, что человек - раб Божий и смысл его жизни заключается в служении богу. Другие же наоборот думают, что человек должен посвятить свою жизнь своему благу, затем благу своих родных и близких и только после этого благу всего живого на земле⁴⁴⁴. Человек не может уподобиться животным и ограничить круг своих интересов исключительно заботой о еде, питье, сне и т. д. Человек - это животное, но животное решительно отличающееся от. всех других живых существ. Ему дана не только душа, которая свойственна всему живому . Помимо того ему дан ум, чтобы мыслить, речь, чтобы общаться с другими людьми. Следовательно смысл его цель его жизни в корне иные, чем у животных. Чтобы понять это, думал М. Дулатов достаточно обратиться к мыслям древних казахских мудрецов. А они утверждали, что жизнь дана человеку для того, чтобы он делал благо, прежде всего, для себя, потом для своих близких, потом, если может, для своих друзей.

Но здесь возникают сразу же два затруднения. Первое заключается, что понимать под благом. Второе, кого можно считать своим другом. И из обеих этих затруднений он находит достаточно, и на первый взгляд, логически обоснованный выход. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что для выхода из обеих затруднений оп превосходно использует опыт, знание и мысли предшествующих поколений казахских мудрецов. Смысл его рассуждений сводится, примерно, к следующему. Каждый человек должен стремиться к своему благополучию. Но благо, к которому стремится человек, ни в коем случае не должно обращаться злом для другого. Например, если я отбил жену другого человека, то это благо для меня и вполне возможно для той женщины, которую мне удалось отбить. Но в то же время это является не переживаемым злом, для того человека, у которого я отбил жену. Благо, которое обращается злом для другого, не является истинным и не может дать счастья никому. Человек должен заботиться не только себе и своих ближних, но и о дальних. Он может добиться своего благополучия только в том случае, если будет добиваться своего счастья и благополучия ближних, но и дальних, своего рода, племени, народа в целом. Хороший человек, таким образом, есть тот, кто заботится о благе народа своего и только через это обеспечивает свое счастье. Особое значение это имеет для тех, кто управляет обществом.. Им - то как раз и не следует думать о том, какую пользу или выгоду могут извлечь они из своего положения. Для них самой высшей выгодой должно быть благо народа.

Мысли, прямо скажем, не отличаются особой новизной и видимо были заимствованы из нравственно-этической традиции мировой философской классики. Самыми известными зачинателями этой проблемы на Западе были позитивисты, родоначальником которых считается французский философ Опост Конт (1798-1857). Начиная с 30-х годов ХУШ в. позитивизм распространился среди интеллигенции многих европейских стран Китае и Японии. Но на казахскую интеллигенцию он не оказал сколько-нибудь заметного влияния, хотя многие из них, начиная от Ч. Валиханова и кончая представителями казахской демократической интеллигенции начала XX в. были достаточно хорошо знакомы с работами Огюста. Кота, Джона Стюарта Милля, Герберта Спенсера, Бокля и др. Вполне возможно это было обусловлено тем, что позитивизм не был пригоден для отражения жизненной ситуации казахского общества той поры и ни коим образом не мог содействовать объяснению и тем более решению тех проблем, которые до глубины души волновали кочевой народ. И все - таки, остается непонятным почему, например, нравственное учение позитивистов XIX в., нашедшее достаточно четкое отражение в работе Г. Спенсера «Основы этики», и получившее широкое распространение почти во всем мире, кроме бывшего СССР, так и осталось незамеченным, а посему и не использованным представителями казахской интеллигенции, которые не придерживались марксистских традиций и не подавалиь давлению коммунистической бюрократии. Ведь, в сущности, их идеи во многом совпадали с идеями Г. Спенсера, а расхождения имели место лишь в понятийном аппарате да быть может еще и в последствиях. У Г. Спенсера речь шла примерно о том же, что и М. Дулатова, т.е. о том, что человек в своей жизни должен сочетать свои интересы с интересами других. Только у Спенсера, в отличие от Дулатова, речь велась в терминах этической теории, уже получивших распространение в Европе и хорошо понятной широким общественным кругам. Так, в частности, английский позитивист рассматривает проблему сбалансированности общественных отношений, как проблему соотнесения человеческого эгоизма и альтруизма. Он справедливо считал, что нет и не может быть их разорванного и изолированного существования. Везде и всюду они сменяются в одном лице. И человечество должно с этим считаться. Надо полагать, что политические круги Запада оказались достаточно умными, чтобы не пренебречь идеями ученого и использовать их в своей практической деятельности. Благодаря этому они сумели-таки преуспеть в наиболее рациональной организации общественной жизни своих стран. Примером тому может служить США, где этнический эгоизм негров был преодолен без всяких катаклизмов и излишнего давления. Будет ли это когда-нибудь у нас, трудно сказать. Если не будет, то нам трудно будет миновать региональные, а быть может и всеобщие социальные взрывы.

М. Дулатов был одним из тех людей, которые хорошо понимали это обстоятельство. Жестокая ирония истории его личной судьбы состояла в том, что он, будучи незаурядным ученым, отдавшим всю свою сознательную жизнь утверждению добра среди людей погиб от рук людей творящих исключителыю зло.

Каждый должен стремится к достижению блага и не причинять зла другим. Это естественно. Но вопрос ведь по глубокому своему существу состоит не в этой абстрактной, хотя и безусловно привлекательной истине. Если попытаться рассмотреть его в практической плоскости, то он безусловно превращается в весьма сложный и трудно разрешимый предмет. Казахский же ученый ограничился утверждением, что условием блага каждого является благо всех. Можно сказать, что и этого было бы достаточно, если бы оно было просто осуществимо. Так обстоит дело с первым затруднением, с проблемой человеческого блага.

Значительно проще обстоит дело со второго рода затруднением, с вопросом о том кого считать другом, с которым можно поделиться счастьем.

Он категорически отвергает традиционные представления простонародья, связывающего понятие «друг» с кровным родством, либо с же с какими бы то ни было другими признаками, делающими людей ближними, например, сватьями, или по признаку принадлежности к роду и т.д. Пользуясь методом доказательства от противного, он считает, что друзьями должны считаться все, кроме врагов. Неотъемлемым условием заботы о других должно быть полное отсутствие чувства вражды во взаимоотношениях людей между собой. В наши дни без этого условия невозможно было бы наладить работу сферы услуг, спасательной службы и всех вообще органов, призванных служить человека человеку. Идеальная организация работы этих служб действительно требует взаимного уважения людей друг к другу и в этом едва ли есть какие-либо основания спорить с М. Дулатовым.

Жизнь человека, да и всего человечества вообще, полагал он далее, не должна сводиться только к достижению материального благосостояния (к чему сводил это понятие Ч. Валиханов), а должна охватывать собой все сферы человеческой жизнедеятельности. Особое значение для благоустройства человеческого бытия он придавал народным праздникам и празднествам. Это было очень важно, не только потому, что в научной литературе данному вопросу не уделялось должного внимания, а, прежде всего в виду того, что он впервые в казахской философской традиции пытался поставить и решить его на подлинно научном уровне. Сначала он обращает внимание читателей на тот простой факт, что все нарды мира имеют свои праздники, число которых достаточно велико. Затем он дает типологию праздников и, наконец, пытается обосновать собственную точку зрения на роль и значение их в развитии цивилизации и культуры всего человечества. Все разновидности праздников он подразделяет на три основных типа: религиозные, национальные и государственные. Особое место он отводил народным, национальным праздникам. Судя по оценкам, которые давал казахский мыслитель народным праздникам, их функции состоят отнюдь не в том, чтобы быть средством развлечения или же заурядного спектакля ради потехи. Народные праздники, согласно его глубоким убеждениям, имеют колоссальное социальное значение, которое состоит в том, что они сплачивают людей и отражают сумму признаков, объединяющих их в некую устойчивую целостность. Огромную роль играют праздники в формировании мировоззрения людей, в определении их отношения к природе, Богу, государству, к самому себе и другим, к обществу в целом и т.д. Он был уверен в том, что чем выше уровень развития того или иного народа, тем болыые у него праздников.

Казахам, считал М. Дулатов, не надо далеко ходить за примерами. Стоит только обратиться к опыту находящегося рядом с ними русского народа, чтобы убедиться в правоте вышесказанного. Недаром в народе бытует вызывающая настроение заунывной печали пословица: «Орыста мйрам коп, казакта айран коп» («У русских много праздников, у казахов много айрана, т.е. кислого молока). Если не брать во внимание мусульманские религиозные праздники в целом чуждые для болыиинства народа, с достаточным на то основанием, утверждал он, то единственным и подлинно народным праздником остается Наурыз. Он празднуется у всех восточных народов, но в отличие от них для казахов имеет особое значение. Во-первых, у них он не связан с какими-либо религиозными представлениями. Это значительно позже, по мере укрепления позиции казахской знати и исламского духовенства, он стал приобретать религиозные оттенки и был запрещен Советской властью как религиозный и националистически праздник. На самом деле для казахов - это был праздник торжества победы благодатных начал лета над лютой зимой. Он праздновался 9-го марта по старому стилю, 22-го марта по новому. Для казахов Наурыз - это праздник, нацеливающий их на коренную перестройку всей его хозяйственной деятельности. Праздник большой, если народу удалось хорошо пережить минувшую зиму и великий, если наступающее Новое Лето сулит народу добиться своим трудом новых ожидаемых и желанных благ.

Вся суть философской и социальной концепции М. Дулатова, в конечном счете, сводится не к абстрактно-теоретическим спекуляциям, а к попытке обосновать некоторую сумму логических принципов для решения конкретных задач социально-экономического и культурного развития казахского общества. А, как известно, их перед казахским обществом в его время было великое множество. Главной из проблем своего времени он считал проблему отношения зависимого от России Казахстана с независимым и всесильным и всесильным царским правительством. Критика несостоятельной, бездумной, реакционной политики царизма по отношению к колониально зависимым народам была, по существу, кредом его политического мышления. Исключительно и только в процессе критического анализа царской колониальной политики он ввел в оборот ряд новых понятий политической и социальной мысли, которые дали ему возможность предельно точно охарактеризовать закономерности экономического и социально-политического развития казахского общества на рубеже двух веков. Это такие понятия как «сатрапия», «самосознание», «самодеятельностъ», «самоуправление», «представительство»,

«объективное», «активное» и т.п. Многие из этих понятий и раныпе встречались в казахской философской, социальной и политической литературе. Например, у казахских просветителей XIX в., но некоторые из них, такие как «сатрапия», «самосознание», «самодеятельность», «объективное». «активное» и др. впервые были введены в казахский литературный лексикон именно М. Дулатовым и его единомышленниками. Другие же понятия, которые встречались и ранее в казахской письменной культуре были наполнены новым содержанием. К примеру, такие понятия как «администратор», «представительство», «чиновничество» и т. п. использовались для характеристики реальной сущности бюрократической системы управления. Примерно это выглядело так. Отдельный чиновник, администратор, депутат Государственной Думы и т .д. сам по себе может быть хорошим, порядочным, добросовестным человеком. Но в структуре чиновничества, администраторства или в роли депутата Думы он не может реализовать свои положительные качества, а должен функционировать так, как этого требует система. Удивительно тонкое наблюдение и весьма глубокая мысль.

Таким образом, М. Дулатов сделал громадный шаг вперед в развитии казахской социально - философской мысли. Если один из его выдающихся предшественников, которого он чтил как мыслящего деятеля, Ч. Валиханов полагал, что достаточно «заменить спящих администраторов трезвыми» и дело сразу же пойдет на лад, то М. Дулатов был принципиальным сторонником не частных, а коренных преобразований всей системы общественного управления в целом. Согласно его справедливому мнению, самым существенным недостатком царского самодержавного строя является бюрократизм. Он выражается во всевластии и произволе чиновников, а, следовательно, в бесправии и бессилии народа защитить свои интересы. Только благодаря реакционной деятельности чиновничьей бюрократии царизма в Казахстане проводится политика колонизации. Она находит свое конкретное проявление в изгнании казахов с исконных мест их обитания, насильственного изъятия лучших земель для передачи их русским крестьянам - переселенцам, что ведет к катастрофическому сокращению радиуса кочевания степных животноводов и резкому падению производства животноводческой продукции. При этом царское правительство не считается не только с законами социальной справедливости, но и с законами самой природы. Ссылаясь на авторитетные данные известного профессора Винера, м. Дулатов утверждал, что казахские земли не пригодны для хлебопашества. Они предназначены исключительно для животноводства, да и то только кочевого, поскольку сезонное перемещение кочевников спасает землю от неминуемой гибели. А те земли бескрайних степных просторов, на которых проводились посевы, через 12-15 лет безнадежно стареют, неимоверно устают и погибают, надолго становятся непригодными к употреблению и должны быть оставлены на отдых, по крайней мере на 20-25 лет. Трудно сказать насколько прав был в этих своих суждениях казахский мыслитель. Наука на этот счет дает совершенно неоднозначные толкования. Однако, едва ли допустимо игнорировать тем, что добыто трудовым опытом и мудростью многих людей прошлых поколений.

Колониальная политика царизма, представляющая собой по глубокому своему существу безжалостный грабеж трудящихся масс Казахстана, по мнению М. Дулатова привела край к полному упадку. Не ограничиваясь экономическим порабощением казахской бедноты, царская бюрократия повела повальное наступление и на культуру казахского народа. Она запрещала, где только могла, проявления национальных обычаев и обрядов, старалась подорвать влияние исламских традиций на общественную жизнь казахов. На место всего этого заступила политика руссификации и насильственной ассимиляции народов, проживающих на территории Казахстана. К сожалению, эта политика, быть может в некотором скрытом виде и под разными предлогами продолжала проводиться и в советское время. В результате казахи стали постепенно превращаться в биологически вырождающуюся нацию. Надо было срочно принимать меры по обеспечению их выживания. Проблема была настолько серьезной, что значение ее стали понимать даже в правительственных кругах царской России. Это не могло ускользнуть из поля зрения и самого М. Дулатова. В статье «CAVEANT, CONSULES!», написанной на русском языке и в № 37 журнала «Сибирские вопросы» за 1910 г. по поводу неизбежного бедствия, связанного с ожидаемым джутом (т.е. поголовного падежа скота из-за суровых метеорологических условий текущей зимы) и неминуемым голодом всего казахского населения он писал: «Правительство, упорно отказывающее Сибири в широком самоуправлении, приняло на себя заботу об окраинах и, надо отдать ему справедливость, тратит на них миллионы народных рублей. Но на что тратит? На содержание окраинной сатрапии, на стражников, на представительство, на катание чиновников. На проведение же в жизнь окраин более рациональных экономических мероприятий не расходуется и рубля и все представлено, где Николаю Чудотворцу, а где - Аллаху»⁴⁴⁵.

И действительно, царизм не скупился на финансовое обеспечение всех форм деятельности колониальной администрации, поскольку они полностью соответствовали интересам русской аристократии и русского предпринимательства. Не скупился он и на финансирование расходов на содержание административных органов и особенно карательных. Но, когда речь заходила о материально-финансовом обеспечении мероприятий, на улучшение жизни народа, то здесь дело принимало совсем другой оборот.

Средств, как правило, не находилось и беднякам как правило ничего не оставалось делать кроме прозябания. «Правда, - пишет далее М. Дулатов, -в департаментах сотнями сочиняются всяческие проекты о «поддержании»и «поднятии» окраинного хозяйства о превращении окраин в «цветущий сад», в страну в «страну Эльдорадо», но все это шалости пера» ⁴⁴⁶. Такого рода прожекты исходили не только при царизме. Мы хорошо помним лозунг о том, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», провозглашенные КПСС еще в 60-х годах. Давно пора бы понять, что обещать гораздо проще, чем выполнять обещанное. Поэтому М. Дулатов полагал, что добиваться следует не пустых обещаний и «опереточных мероприятий», а реального самоуправления. «Тут нужны иные, более рациональные меры, - писал он, и прежде всего обыкновенное активное выступление местных сил, оплодотворенное самосознанием и самодеятельностью. А возможно это только при условии местного самоуправления!»⁴⁴⁷.

Он жестоко критиковал царский бюрократизм, но никогда не был против русского народа, мужеством и трудолюбием которого он постоянно восхищался. Об этом убедительно свидетельствует вся суть его творчества. Прежде всего его неоднократные обращения к казахскому народу принять участие в первой мировой войне на стороне России. Да и беды казахского и русского простонародья почти полностью совпадают, полагал он. В той же статье «САVЕАNТ, СОNSULES!...» он доказывал, что невзгоды погодно-климатических условий суровой Сибирской зимы одинаково больно бьют как по казахским кочевникам, так и по русским крестьянам-переселенцам и потому, только местное самоуправление может организовать борьбу с бедствиями и «только тогда и казахи и переселенцы перестанут смотреть на недород, как на неотвратимое и непобедимое стихийное бедствие»⁴⁴⁸.

Человека с такими мыслями никак невозможно было обвинить в национализме, да еще в буржуазном как это удалось сделать партийным боссам просоветского времени, чтобы не только, духовно но и физически устранить его. А идеи местного самоуправления, как единственного способа рационального решения проблем народной жизни, так и остались никем не замеченными. Вполне возможно потому, что социальные силы деспотизма и тирании были гораздо мощнее, чем силы демократии и народовластия.

Следует далее отметить, что М. Дулатов был одним из первых представителей казахской интеллигенции, который положил начало исследованию казахской общественной мысли. Его перу принадлежат работы, посвященные Ахмету Яссови, Ч. Валиханову, Абаю Кунанбаеву,

А. Байтурсынову, Г. Потанину, Н. Нариманову, А. Беремжанову и др. В них он в основном сосредотачивает свое внимание на историко-биогафическом аспекте рассматриваемых персоналий, но вместе с тем затрагивает и вопросы их мировоззренческих пристрастий. Главное здесь, как это не трудно заметить, заключается в том, что он неуклонно придерживается принципа толерантности к мировоззренческим позициям исторических деятелей. Более того, будучи достаточно индеферентным по отношению к религии он в то же время решительно выступает в защиту мавзолея Ходжа Ахмеда Яссови от разрушения и требует сохранения его как исторического памятника народов Средней Азии и Казахстана. Вот эта терпимость к инакомыслию, уважительное отношение к чувствам, мыслям и идеям других высвечивают М Дулатова во всем величии его подлинно демократического мышления.