5. Критика религии и атеизм ч. Валиханова. 299

В своей творческой деятельности казахский просветитель уделил пристальное внимание проблемам религии. Его интерес к вере как таковой и религиозной вере в особенности был обусловлен рядом обстоятельств.. Прежде всего религия интересовала его как форма человеческого мышления не соответствующая здравому смыслу, во всем ему противоречащая и несмотря на это, пользующаяся широким распространением. Не менее важное значение придавал он и вопросу о социальной роли религии, разнообразию форм ее проявления в странах Запада и Востока, тому месту, которое она занимала и влиянию, которое она оказывала на жизнь народов этих стран. С пристальным вниманием он изучал догматику ислама, христианства, буддизма, тщательно исследовал специфику ранних форм религии особенно шаманизма. Наконец, он сделал довольно плодотворную попытку дать рациональное объяснение сущности, причин происхождения и путей преодоления религии и массового религиозного сознания. Все это дает нам веские основания считать его одним из крупнейших религиоведов Казахстана середины XIX в., внесших неоспоримый вклад как в русское, так и мировое религиоведение. 300

Особое внимание, по понятным причинам, он уделил религии ислам, который он рассматривал строго критически, поскольку однозначно полагал, что догматика ислама не представляет из себя ничего более, чем сборник мистических вымыслов невежественного духовенства об окружающем мире и человеке, как ничтожным существе, обитающем на земле благодаря воле аллаха. И, действительно, как отметил известный французский исламовед, профессор А. Массэ: «В двух стихах Корана перечисляются основные догматы (ислама- О.С.). «Верующие! Веруйте в бога, в посланника его, в писание, какое ниспослал он своему посланнику, и в послание, которое ниспослал он прежде; кто отвергает веру в бога, в ангелов его, в писание его, в его посланников и в последний день, тот заблудился крайним заблуждением» (4. 135). Другой стих (2.283) дает этот перечень в более коротком виде». 301

Сводя основы всей догматики ислама к этим стихам Корана, А. Массэ, в сущности, ничем против истины не грешит. Догматика ислама, в конечном счете, действительно связана и сводится во-первых, к вере в единого бога, как творца и всемогущего повелителя мира; во-вторых, к вере в божественное откровение, в его писания, ниспосланные пророку; в-третьих, в посланника его - пророка; и, наконец, к вере в загробный мир, последний день и страшный суд. 301

Казахский просветитель рассматривал ислам или «религиозную ученость Востока», «татарское просвещение», как он сам иронический называл эту религию, в качестве не имеющей под собой никакой реальной основы «схоластической казуистики», засоряющей головы темных и забитых людей нелепыми мистическими идеями. Плоды, которые может дать людям догматика ислама - это «чудовищная фантастика, мертвая схоластика и ни одной реальной мысли». Ислам затемняет «здравый смысл фанатическим сумбуром» и имеет своим результатом «фанатически экстаз». Он стоит в вопиющем противоречии со всяким реальным знанием, полученным людьми на основе своего практического опыта и абсолютно не совместим с наукой. Опираясь на данные исследований профессора Березина, который «на основании текстов из Корана и из книги преданий» сумел блестяще доказать, «что мусульманство и образование понятия несовместимые, даже враждебные, одно другое вытесняющие» . Ч. Валиханов исследует истоки этой религии. Анализ многочисленных материалов по истории религии привел его к окончательному выводу, что ислам, выдаваемый его проповедниками за единственную истинную веру в действительности «имеет основанием своим дикие и варварские предрассудки кочевых арабов шестого столетия, предания спиритуалистов, жидов и разные фокус-покусы персидских магов того же периода». Постоянно разоблачая несостоятельно догматов ислама казахский просветитель подвергает не менее острой критике и идеи других распространенных форм религии, хотя и учитывает факт отсутствия в них того жестокого фанатизма, который был отличительной чертой мусульманства. Так, в статье «О мусульманстве в Степи» он отмечает, что во времена преподобного Нестора христианские книжники древней Руси преследовали свою народную старину, подлинно народную языческую культуру, тем самым лишая русскую народность своей народной особенности. Несмотря на это, полагал казахский просветитель. В силу отсутствия явного фанатизма христианство все-таки вносилу в русскую народную среды элемент просвещения, под которым он, по всей вероятнолсти, понимал распространение письменности. Несмотря на это христианство и его служители то же выступают в качестве силы противостоящей интересам народа. В некотрых своих работах, особенно в «Записке о судебной реформе» он обращал внимание на попытки русских христианских миссионеров насильственно внедрить религию Христа среди некоторых народностей Сибири, которые,боясь грабежа со стороны церковных служителей и не понимая догматов новой веры предпочитали спастись от этой напасти бегством. Критически относился он и к такой, казалось бы безобидной и относителыю веротерпимой религии, как буддизм. 302

Многие исследователи истории индийской культуры, за редким исключением, рассматривали и рассматривают буддизм не как религию, а как философию. Более того, ряд из них считают, что буддизм, по своему содержанию ничем, в сущности, не оличается от научных взглядов современности. Так, известный историк индийской философии доктор Сарвапалли Радхакришнан доказывает, что по своим основным идеям и духу система буддизма «замечательно близка к передовой научной мысли девятнадцатого века». Он далее заявляет,будто ряд течений современной заподно-европейской философии, в частности философия немецких идеалистов Шопенгауера и Гартмана, французского интуитивитиста Бергсона некоторых других, являются не более, чем «исправленной версией древнего буддизма». Развивая мысли Радхакришнана другой индийский философ Монороджон Рой вообще однозначено склонен считать буддизм не религией, а философиией, к тому же стоящей на уровне самых передовых направлений современного философского мышления. «Все известные исследователи буддизма, - пишет он, - в какой-то мере действительно содействовашие развитию этого учения, являются диалектиками-материалистами». Он далее высказывает мысль о том, будто такие школы буддизма как сарвастивада и саустранстика весьма близки к марксизму. 304

Точка зрения Ч.Валиханова решительно расходится с взглядами тех, кто считал и считает буддизм философским учением, да к тому же еще и 304

научным. Сам он считал буддизм религией, хотя и отличающейся некотрыми своими особенностями. 304

Как известно, буддийское учение представляет собой сложную систему взглядов, происхождение которой религиозное предание связывает с именем царевича Сиддхарты Гаутамы (известного под именем Шакья-Муни, т.е. "отшельника из племени шакьев), жившего якобы в середине первого тысячелетия до н.э. 305

В основе вероучения буддизма лежит идея абсолютного релятивизма всего сущего, относительности всех форм бытия, кроме божественного. Бог же у буддистов представляет из себя дух, пребывющий в состоянии вечного блаженства или нирваны. И вот эту особенность представлений буддистов о боге сумел правило понять и раскрыть Ч. Валиханов. Он, довольно кратко, но с достаточной точностью показал, что бог, по толкованию. Шакья-Муни: «Ничто, бытие-небытие». Согласно воззрениям буддистов продолжал он: «Глупцы те, которые представляют его (бога - О.С.) в формах и тем ограничивают его силу», котрая якобы как раз и заключается в его состоянии вечного блаженства. Вскрывая всю фантастичность и абсолютную несостоятельность буддийских представлений о боге он остроумно замечает: «О Шакья-Муни» бурхан его, хотя и в грубо чувственной форме, но выражает высокую (разумеется в буддизме) идею вечного блаженства. Что есть вечное блаженство и чему оно подобно? Шакья-Муни говорил на это, что блаженство это есть н и ч т о, бытие не бытие и в объснение этой превыспренно хитрой идеи приводил причину в наглядно примере чувственного слития мужчины и женщины, В момент исхода семени мы не чувствуем, (но и) не забываемся; это что-то безотчетное, это бытие и не бытие, это-то н и ч т о есть подобие вечного рода». 305

Таким образом Ч. Валиханов решительно отвергал богов всех разновидностей религии. Религия для него - это ложное мировозззрение основанная на наивных заблуждениях древних. Она не только далека от науки, но и прямо противоположна ей. Действительный, реальный, чувственно воспринимаемый мир человека она превращает в несуществующий, фаниастический, идеальный мир божества. В религии логика подменена казуистикой, аргумент - угрозой божественного наказания. Она держится на страхе и поддерживает стррах. В религии нет ни одной реальной мысли. Чем сильнее стремление богословов влиять на ум и сердце человека, тем абсурднее, выдумываемые ими религиозные догматы. Сам он был прингципиальным и последовательным атеистом о чем свидетельствуют не только его труды, направленные против всех и всяких разновидностей религиозных верований вообще, но и признания его многочисленных современников и друзей, особенно Г.Потанина, И.Ядринцева, А. Гейнса и других. Да он и сам не скрывал своих атеистических убежлдений даже во имя политических интересов, как об этом писал в одном из своих псем Ф.М. Достоевскому. Но он не ограничился криткой несостоятельности религии и утверждением атеизма. Он видел свою главную задачу в том, чтобы, раскрывая несостоятельность религиозного мировоззрения сосредоточить внимание просвещенной общественности на том огромном отрицателном влиянии, которое оказывает религия на общественную жизнь народов. Как убежденный просветитель он ни на минуту не сомневался в том, что для достижения общественного прогресса необходимо добиваться всеобщего просвещения, которое не может быть обеспечено без беспрепятственного развития науки. Однако религия всячески противодействует этому, ставит непреодолимые преграды на пути распространения в обществе истинных научных знаний. Особенно свирепствует в этом плане мусульманская религия, явно стремящася остановить развитие мысли на уровне примитивных представлений далекого исторического прошлого. В «Записке о судебной реформе» он пишет: «... Магомет говорит, что (существует) семь небес, (т.е. планетных сфер), следовательно, верующий магометанин должен отвергать все астрономические открытия со времени Птоломея, иначе он не будет правоверным. 306

Магомет все современные ему космогенические, медицинские и другие предания и предрассудки ввел в свое учение как догмат и тем самым приостановил движение опытных наук». Именно поэтому мусульмане отвергают поэзию, историю, философию и все естественные науки, считая их искушениями для слабого человеческого ума и ограничиваются одной мусульманской схоластикой и казуистикои . Тем самым ислам гасит всякое интеллектуальное развитие человека, отрывает его от всеобщего культурного процесса. Более того, как с неопровержимой убедительностью доказал казахский просветитель, ислам был одной из главных причин упадка всех сторон общественной жизни народов Азии. Именно благодаря «развращающему действию ислама» народы Азии превратились в «невежественное племя». Ислам, в сочетании с «деспотизмом туземных владельцев» с одной стороны, и «полицейской властью китайцев», с другой, 307

до идиотизма» забили их сознание и не только приостановил их развитие, но и в значительной мере обусловил их движение вспять. Он погасил у народов, исповедующих его «всякую искру самобытности, всякую рациональность». Он лишает приодного ума языческие народы, которые, «находясь на гораздо низшей степени образованности, чем мусульманские народы, умственно стоят выше их. «Бродячий якут, калмык, монгол, не говоря уже о его народной характерности, имеет свою поэзию, следовательно свою самобытную серу, хотя и ограниченную, но свою сфферу интеллектуальной, прогрессивной жизни». Подверженные мусульманскому влиянию народы, наоборот, лишены всего этого. Даже ограниченной сферы иетеллектуальной саомстоятельной жизни. Так, напрмер, «… казанцы, османы, крымцы так вдались в Коран и ислам, - пишет он, - что н имеют ни одной народной сказки и не сохранили ни одной древней пени. Единственное произведение казанской музы (Мухамедане) имеет содержание религиозное. В языке их встретите наполовину слов арабских и персидских. Что ни говорите, учение Магомета вполне достигает своего назначения, обратить всех последователей в арабов и заставить ни о чем не дусать, ничего не уважать, кроме Корана и его, Мухамеда. В тюках - мусульманах вы видите одну только односторонность направления религиозно-схоластического, во всем другом они до крайности тупы и не способны ни к какой другой деятельности». 308

Казахский просветитель полагал, что ислам – это религия насквозь прнизанная духом реакционного мистицизма и мракобесия и поэтому нельзя расчитывать на возможность его приспособления к нуждам какого – либо народа. «Какого можно ожидать возрождения» от ислама? – и отвечал «никакого». «Учение Магомета не может быть очищено, как думают некотрые защитники ислама, в нем невозможна никакая реформация». Как бы не пытались очистить ислам от фанатизма и мистики он все равно будет оказывать вредное влияние нап жизнь народов, рахобщать их, делать их замкнутыми внутри себя, препятствовать взаимодействмю с более развитыми, достигшими определенной цивилизации странами, препятствовать проникновению в отствлые страны передовой культуры России и Запада, как это случилось в Казахстане Х1Х в. и т.д. Именно поэтому Ч.Валиханов развернул острую борьбу против распространения ислама в казахском обществе, и особенно в народной среде. При этом он полагал, что онраничение влияния ислама на умы людей вполне дотижимо. Для этого, по его мнению, достаточно провести в жизнь продуманные административные меры сугубо демократического характера. Он был приципиальным противником насильственных методов воздействия на умы верующих мусульман. При этом он справедливо полагал, что «гонение придает преследуемой вере, как это замечено не раз, еще больше энергии и жизненности». Не советуя прибегать к насильственным средствам воздействия на ислам Ч. Валиханов вместе с тем просил представителей царского правительства и кошниальной администрации в Казахстане снять покровительство над исламом и его духовными пастырями. «Но мы просим и требуем, - писал он, - чтобы правительство не покровительствовало религии, враждебной всякому знганию, и не вводило бы насильственно в степь теологических законов, основанных на страхе и побоях». 309

Сняв покровительство над муллами и идеями ислама, полагал он далее, следует, для достижения успехов в борьбе против такого зла каким является ислам «учредить в округах вместо татарских (т.е. мусульманских - О.С.) школ русские. Затем реакция обнаружится сама собой». Он был совершенно уверен в том, что даже эти мягкие меры могут положить начало оттоку верующих казахов от религии ислам и мусульманской мечети, метебов и медресе. Все это свидетельствет о том, что Ч. Валихнов был непримиримым противником религии всю жизнь вел против нее ожесточенную борьбу, мужественно отстаивая позиции атеизма. Считая, что религиозные заблуждения являются плодом невежества, он встал на путь борьбы за расространение подлинных знаний в обществе, за просвещение и воспитание народа в духе реалистического мышления. Но он справеливо полагал, что все эти меры носят «паллиативный характер» и далеко недостаточны для полного преодоления такого откровенного зла каким является ислам. Поэтому он возлагал свои надежды на возникновение в будущем просвещенного общества, всецело основанного на принципах подлинной демократии общественных порядков и гарантии свободы народа. 310