Глава 7. Присоединение казахстана к россии и новые явления в казахской общественной мысли.

1. Присоединение Казахстана к России: причины и последствия

Начало присоединению Казахстана к России было положено в 30-х годах XVIII века. Событие это стало исторически неизбежным по меньшей мере в силу трех обстоятельств.

Первое и самое главное обстоятельство заключалось во вполне реальной опаеноети полного истребления казахского народа джунгарскими завоевателями. Достаточно убедительные аргументы в пользу этого приводились в соответствующих местах настоящей работы, но еще большее количество эмпирического материала на этот счет читатель при желании может найти в исторических исследованиях казахстанских ученых

Второе - повальный партикуляризм родов и племен, внутри казахского общества. Если в периоды внешней опасности центробежные устремления родоуправителей и удавались в какой-то мере преодолевать, то в мирное время они начинали проявляться с новой и в принципе непреодолимой силой. Это было предопределено природой самого патриархально-родового строя казахов. Предотвратить собственными силами межродовые раздоры и кровавые столкновения, парализующие все сферы жизни кочевого общества, феодальные воротилы степи оказались не способными. Они проявили свою полную беспомощность перед тенденцией партикуляризма родовых старейшин. Необходим был мощный внешний фактор сдерживания, а то и полного устранения не утихающей вражды, взаимного истребления соперничающих между собой за власть над Степью казахских родов и племен. Необходимым и естественным образом таких факторов в сложившихся исторических условиях могла стать только Россия. Это было обусловлено тем, что Россия тогда стояла на более высокой ступени общественного развития, чем Казахстан, имела достаточно мощную

экономическую базу, обладала довольно внушительными военно-политическими возможностями и, наконец, представляла собой страну, сопредельную с Казахстаном, с которым она имела во многом совпадающие геополитические интересы ⁹⁹.

Третьей причиной присоединения Казахстана к России была колониальная политика царизма, стремление царского правительства распространять свою власть на всю территорию Казахстана с целью . приобретения выгодного рынка сбыта товаров русских предпринимателей и дешевого сырья, в котором остро нуждалась набирающая темпы своего развития российская промышленность. Немаловажное значение имело и стремление царского правительства использовать Казахстан в качестве надежного щита своих юго-восточных границ от возможной агрессии со стороны Среднеазиатских ханств и Китая, политическое положение которых вызывало определенную тревогу среди некоторых кругов правящей верхушки России.

Следует однако иметь ввиду, что переход казахов в русское подданство в силу ряда исторических обстоятельств оказался процессом довольно длительным. Он продолжался без малого полтора века и носил для казахского народа весьма драматический, а подчас и трагический характер,

Поначалу создавалось впечатление, что переход Казахстана под покровительство России может произойти мирно и без особых осложнений. Абулхаир-хану (ум. в 1748 году) удалось убедить определенную часть наиболее влиятельных представителей господствующей верхушки Младшего и некоторой части Среднего жузов добровольно перейти в подданство России

В несколько завуалированной и более гибкой форме продолжил политику Абулхаира Аблай-хан (1771 - 1781 гг. правления), при котором завоевательные устремления царизма в Казахстане стали проявляться достаточно открыто. Не успев как следует закрепить свои позиции на границе с Казахстаном, царизм принял ряд указов, уставов и других решений, резко ущемлявших экономические, социальные и политические интересы практически почти всех слоев казахского общества. Так, 19 октября 1742 года русским правительством был принят указ, запрещавший рядовым казахам кочевать близ реки Яик, Яицкого городка и строящихся крепостей. В марте 1755 года - указ Коллегии иностранных дел, запрещавший рядовым казахам Среднего жуза переходить на правую сторону Иртыша, т.е. в места их постоянных и исторически закрепленных кочевых просторов.¹⁰⁰ В 1882 году специальным уставом правительства России была ликвидирована ханская власть в Младшем жузе, а в 1824 году та же участь постигла ханскую власть в Среднем жузе и т.д. Словом, началось совершенно открытое и повальное наступление царской России на социально-политическую и экономическую независимость Казахстана. Естественно, это устраивало немногих. Лишь небольшая часть пророссийской казахской аристократии, явно пытавшаяся использовать влияние Российской империи для укрепления своих экономических позиций в степи, перешла на сторону царизма. Большинство было явно недовольно складывающейся ситуацией. Все чаще стали возникать стихийные протесты, особенно - рядовых слоев казахского общества против русской экспансии в Казахстане. Некоторые из них выявились впоследствии в организационные вооруженные выступления против захватнической политики царизма. Наиболее крупными из них были восстания под руководством Срыма Датова в 1783 - 1797 гг., под предводительством Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова в 1836 - 1838 гг. Самым мощным антиколониальным движением, оставившим глубокий след в истории русско-казахских отношений было движение под предводительством Кенесары Касымова в 1837 - 1847 гг.

И как это было во всех массовых движениях любых народов мира против своего угнетения - в этих выступлениях казахской бедноты в борьбу включались чуждые народу социальные силы. Временами они могли оказывать довольно заметное влияние на ход восстаний. Вносить раскол в среду их основных движущих сил, препятствовать темпам развития боевых действий повстанцев, предавать, а подчас и убивать их подлинных предводителей и т.д., но все это никоим образом не могло отразиться на характере ожесточенной борьбы народа за свое социальное освобождение. Следует отметить, что тенденция переоценки либо абеолютизации значения негативного влияния антинародных элементов в национально-освободительной борьбе казахского народа, которая допускалась в ңсторической науке Казахстана советского периода времени, в конечном счете привела к неверной оценке их действительного исторического значения и сущности. Объективное исследование истории приносилось в жертву субъективному мнению, как правило продиктованному соображениями политиков. Серьезный анализ эмпирического материала подменялся его тенденциозной трактовкой и опять-таки под давлением сиюминутных интересов политики. В создавшейся ситуации подводить свои выводы объективного анализа фактов под почти принудительные требования стало занятием чрезвычайно рискованным и опасным. С неопровержимой убедительностью это было подтверждено драматическими событиями, которые развернулись в конце 40-х - начале 50-х гг. пошлого столетия вокруг известного советского историка, профессора Е.Б.Бекмаханова. В 1947 году к столетию со дня восстания Кенесары Касымова была опубликована его книга под названием: «Казахстан в 20 - 40 годах XIX века», которая была неоднозначно встречена в научных и политических кругах республики. Спустя некоторое время после этого в газете «Правда» от 26 декабря 1950 года появилась статья за подписью трех авторов -А.Якунина Х.Айдаровой и Т.Шойнбаева под названием «За марксистско-ленинское освещение вопросов истории Казахстана». В этой статье профессор Е.Б.Бекмаханов беспардонно обвинялся в проявлении крайнего национализма, якобы выразившегося главным образом в возведении «махрового монархиста» Кенесары Касымова в ранг предводителя народно-освободительного движения. Не успела общественность как следует ознакомиться со смыслом опубликованной статьи, как проф. Е.Б.Бекмаханов без всяких к тому оснований был подвергнут аресту и вскоре осужден закрытым судебным заседанием на двадцать пять лет тюремного заключения по обычной в те годы 58 статье УК РСФСР. Весной 1954 года, когда страна уже успела отметить годовщину со дня смерти И.В.Сталина, ученый был реабилитирован.

После возвращения в Алма-Ату он еще в течение некоторого времени подвергался остракизму со стороны властей и своих коллег-недоброжелателей, Под всякими предлогами ему отказывали в содействии трудоустройству, выделении жилья, оказании материальной поддержки и т.д. Несмотря на длительные и изнурительные мытарства, он не прекращал напряженную исследовательскую работу. В итоге, в 1957 году издательством Академии наук СССР была опубликована его фундаментальная монография на тему «Присоединение Казахстана к России». В ней Е.Б.Бекмаханов в корне пересмотрел свою точку зрения на характер движения под предводительством Кенесары Касымова. Если раньше он доказывал, что К. Касымов был руководителем освободительного движения казахов, то теперь представил его как махрового и кровожадного монархиста феодального толка.

Более того. по принципу «пуганая ворона куста боится», он выдвинул требование, пересмотреть концепции, согласно которым Исатай Тайманов (в 1836 - 1838 гг.) и Джанходжа Нурмухамедов (в 1856 - 1857 гг.) возглавляли не народно-освободительное, антиколониальное движение казахов. Он считал, будто эти предводители повстанческого движения казахской бедноты то же преследовали цели, обусловленные влиянием проповедников мусульманской веры и религиозных идей ислама, ¹⁰¹ что, в принципе, как это показали последующие исследования, не имело под собой сколько-нибудь серьезных оснований.

При таком вольном отношении к фактам, позволяющим перекраивать историю на какой угодно лад, разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы сделать хотя бы робкую попытку научно-обоснованного анализа процессов, происходивших в сфере духовной жизни казахского общества вообще, и особенно - в сфере развития его общественно-политического мышления. А без этого практически полностью перекрывались все существенно необходимые каналы реконструкции самой истории, а также объективные закономерности и особенности исторических событий в совершенно конкретных пространственно-временных координатах. Ведь неоспоримо установлено, что в хижинах мыслят совсем не так как во дворцах. Только это надо было правильно воспринимать, в том смысле, что не мысль делает историю такой, какой она есть, а, напротив, история порождает мысль о себе в формах, соответствующих своей собственной сущности. И действительно, разве "хижина" становиться хижиной от того, что прохожие считают ее таковой. Здесь все, наверное, наоборот. Точно так же и с историей, о которой современный историк может говорить все, что ему вздумается, а сама она говорит совершенно другое устами своих современников. В самом деле, разве можно говорить о том или ином значении присоединения Казахстана к России лучше и тоньше, чем те, кто испытал это на собственном опыте. И это при всем том, что опыт современника исторических событий всегда остается регламентированным временем и уровнем присущих эпохе параметров духовных измерений его собственңого времени.

Вероятно, это не лишает права исследователей последующих поколений иметь свое мнение о существе и значении событий предшествующих эпох. Это, конечно, так. Но это вовсе не значит, что мнения эти должны быть произвольными и зависеть исключительно от коньюктурных соображений интересов сегодняшнего дня. Т.е., если Герцен интересовал Ленина с точки зрения пролетариата, то это вовсе не означает что Герцен никого не интересовал с точки зрения его современников. Поистине, все относительно и все действительно зависит от точки отсчета. С этой точки зрения, если это применимо к истории, а к истории это несомненно применимо, то совершенно очевидно и едва ли оспоримо, что вопрос о значении присоединения Казахстана к России ни в коем случае не может рассматриваться однозначно. Между тем, как это не прискорбно, в иеторичеекой науке недавнего прошлого как в рамках республики Казахстан, так и в особенности в масштабах бывшего СССР с особой настойчивостью и тщательно муссировались три концепции об исторических последствиях присоединения Казахстана к России, равно претендовавших на свою единственную правоту.

Первая концепция гласила, что присоединение Казахстана к России имело исключительно реакционные последствия.

Вторая считала, что присоединение Казахсстана к России было "наименьшим злом" для казахского народа.

Третья - что это было исключительно прогрессивным явлением для Казахстана, вопреки реакционной колониальной политике царизма.

Сторонники первой концепции, к которым можно отнести представителей казахской национальной интеллигенции конца XIX начала XX веков А.Байтурсынова, А.Букейханова, М.Дулатова, С.Торайгырова и др. подвергли суровой и справедливой критике политику колониального угнетения царизма. При этом они не питали ни малейшей непрязни ни к России и особенно к русскому народу. Принимая во внимание, прежде всего, реакционную сущность национальной политики царского правительства России, они вместе со своими единомышленниками, которых было достаточно много, стремились к созданию независимой и самостоятельной государственности казахского народа. К сожалению, их программа не нацша поддержки ни у русской буржуазии, ни, тем более, у российских большевиков.

К представителям второй концепции можно с полным на то основанием отнести проф. А. Асфендиарова и его последователей. Сущность этой концепции сводилась к тому, что, вопреки жестокой колониальной политике царизма, переход казахов в русское подданство наносил им значительно меньше вреда, чем завоевание их Среднеазиатскими ханствами, либо же принятие ими английского подданства. Кстати говоря, Англия, начиная уже со второй половины XVIII века, стала питать алчные вожделения на территорию не только Казахстана, но и всего Центрально-Азиатского региона. К тридцатым годам XIX века на почве соперничества за укрепление своих позиций в Средней Азии и Казахстане резко обострились англо-русские отношения¹⁰² и это вносило довольно заметные коррективы в исторический процесс развития многих народов Востока.

Третья концепция, связанная с признанием исключительно прогрессивных последствий присоединения Казахстана к России, вытеснила все остальные и, начиная с пятидесятых годов ХХ столетия, стала господствующей. Она была принята как единственно правильная представителями всех отраслей гуманитарного знания. Каждый ученый гуманитарий, занимавшийся исследованием взаимоотношения в различных сферах общественной жизни между Казахстаном и Россией, считал своим долгом в обязательном порядке привести хоть один, пусть даже самый ничтожный факт, свидетельствующий о прогрессивной влиянии России на жизнь казахского общества. Потому что был задан такой тон теми, кто, ничего не зная и не понимая в науке, обязан был ею руководить. Получалась парадоксальная картина, напоминающая известную ситуацию в музыке, когда не имеющий к ней отношения, а, может быть, совершенно глухой, ударял по команде по камертону, который издавал звук "ля" и все музыкальные инструменты подстраивались под него и получался полный унисон. Но в музыке унисон был началом гармонии, тогда как в политике и управляемой ею науке этот самый унисон оказался конечной целью деятельности ученых и, особенно, тех, кто ими руководил. Все это делалось, по-видимому, для того, чтобы скрыть совершенно очевидные и неопровержимые свидетельства о негативных последствиях перехода казахов в русское подданство. Многие, если не все исследователи истории присоединения Казахстана к России связывают эти негативные

последствия исключительно с реакционной, захватнической политикой царизма. Спору нет, такое действительно имело место. Однако главное заключается не в указанном обстоятельстве, а в том, что, осуществляя колонизаторскую политику, царизм шел по линии наименьшего сопротивления как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. И в самом деле, - Казахстан оказывал сопротивление царской экспансии, но сила вооруженных мускулов России легко его подавляла. Опьяненный легкостью своих военных добыч, царизм не мог и едва ли мог в то время предвидеть их отдаленные экономические последствия. А эти экономические последствия присоединения Казахстана к России были однозначно негативными для обеих сторон. Дело в том, что решая проблемы укрепления экономики России за счет ограбления казахского народа и дармовой, по существу, эксплуатации природных ресурсов Казахстана, царизм направил развитие русской промышленности не по интенсивному, а по экстенсивному пути развития. В итоге высокоразвитая русская научно-техническая мысль оказалась невостребованной, ввозимое же из колоний сырье использовалось расточительно, а подчас и хищнически. Наверняка здесь сработал один из всеобщих принципов адаптивного поведения: что легко достается, то легко и разбазаривается. Кто знает, может быть именно поэтому Россия со своим колоссальным экономическим потенциалом все время шла, да и продолжает идти в арьергарде экономического развития Европы и Америки.

В свете сказанного навязчиво напрашивается вывод о реализации в истории человечества двух типов колониализма: американо-европейского и китайско-русского.

Первый тип колониализма осуществлялся в рамках разных геополитических координат и стимулировал развитие как метрополий, так и колоний, которые впоследствии получили независимость либо в результате ожесточенной борьбы, как, например, в Индии, либо же в результате демократических преобразований, как, скажем, в ряде стран африканского континента и Латинской Америки.

Второй, а именно, китайско-русский, тип колониализма происходил в едином геополитическом пространстве, и поэтому оказал негативное влияние как на развитие метрополий, так и на развитие колоний. Классическим примером тому может служить отношение Китая с Восточным Туркестаном и России со странами Средней Азии и Казахстаном.

Конечно, колониализм, в какой бы форме он не выступал (американо-европейской или китайско-русской) был явлением реакционным. Однако, в американо-европейском превалировало больше позитивного, чем негативного, а в китайско-русском, наоборот, больше негативного, чем позитивного.

В Казахстане негативные последствия русского колониализма сказались в полном подрыве не только стимулов к экономическому росту (пусть даже стихийному), но и в утрате достигнутых рубежей развития кочевого хозяйства из-за насильственного изъятия царизмом земель, на которых веками закреплялись маршруты кочевания степных номадов ¹⁰³.

В политике переход казахов в русское подданство сопровождался полной утратой ими даже самых ничтожных элементов национальной независимости. Он выражался так же в безграничном господствове колониальной бюрократии, в безудержном произволе властей, открыто обиравших, прежде всего, трудящиеся слои казахского общества путем обложения масс всякого рода пошлинами, наложения повинностей и отработок, взимания ничем не обоснованных податей, да и просто взяток¹⁰⁴. Все это совершенно естественно вызывало протесты, возмущения и даже стихийные, а подчас и организованные выступления низов против собственных и царских угнетателей.

Однако, сказанное вовсе не означает, что русская колонизация Казахстана не имела никаких позитивных последствий. Они, безусловно, были, и были, главныым образом, в социо культурной сфере.

Присоединение Казахстана к России во всю ширь открыло ворота для проникновения в казахскую Степь передовой русской, а через нее и прогрессивной европейской культуры. Благодаря именно русскому влиянию в Казахстане культура кочевого быта, веецело связанная с животноводством, стала постепенно видоизменяться за счет внедрения в живую ткань своего функционирования элементов культуры оседлого, городского быта. Во многих местах степи стали появляться вполне соответствующие городским стандартам тех времен жилые дома, усадьбы и даже отдельные компактно расположенные поселения. К одному из таких явлений, типичных для времени завершения перехода казахов в российское подданство, можно с уверенностью отнести бытовое устройство пророссийских Степных аристократов, к числу которых относились прежде всего потомки знаменитого казахского хана Аблая. Среди них особое место занимал Чингис Валиханов - отец Чокана. Как засвидетельствовал генерал А.К.Гейнс, который в 1865 - 1867 гг. участвовал в качестве члена Степной комиссии в изучении различных аспектов жизни казахского общества: «Зимовка Чингиса лежит от настоящего места кочевки в 10-ти верстах. Две живописные горы, покрытые бором, закрывают его усадьбу; пронесшись по каменистому подъему и спуску, мы увидели столько домиков во вкусе наших помещиков средней руки, а по середине мечеть. В середине дома, занимаемого Чингисом с женою, убранство подходит к помещичьему. В зале орган, играющий до двенадцати пьес; зеркала в простенках, бронзовые канделябры с хрустальными подвесками, также бра; маленькие шелковые портьеры, обшитые тонким, но широким агромантом. В гостиной вместо гарднеровских или корниловских ваз стоят китайские; лампа на столе, диван и прочее. Все полы выложены ташкентскими и персидскими коврами; на мебель накрыты тигровые, барсовые и медвежьи шкуры. Общее впечатление приятно»¹⁰⁵

Но не в этом главное. Значительно важнее обратить внимание на то обстоятельство, что вместе с укреплением русско-казахских связей стали усиливаться и приобретать стабильный характер взаимоотношения прогрессивной русской и формирующейся молодой казахской интеллигенции. Это взаимодействие оказалось настолько плодотворным, что дает все основания полагать о превращении Казахстана второй половины XIX века чуть ли не в эпицентр интеллектуального развития общества на евразийском рубеже. Именно на границе Казахстана и Сибири с восточной частью России разворачивалась историческая деятельность Ч. Валиханова, И. Алтынсарина, А. Кунанбаева, известного сибирского ученого и публициста Г.Потанина. Здесь же раесматриваемый период прошли наиболее плодотворные годы жизни Ф.М .Достоевского, С.Ф .Дурова, Е.П. Михаэлиса, Н.И. Долгополова и многих других, Чрезвычайно удивительным фактом является то, что завязалась поистине искренняя и прочная дружба лучших сынов русского народа с наиболее одаренными и образованными представителями казахского общества. Итогом этой бескорыстной дружбы явилось создание богатейшего идейно-теоретического и культурного наследия, оставившего свой глубокий след в истории и оказавшее огромное влияние на интеллектуальное развитие последующих поколений людей.¹⁰⁶