10 Маркс к., Энгельс ф. Соч. 2-е изд. Т. 31. С. 337.

голодом»! Английские рабочие «держались превосходно, отказываясь возвысить свой голос против антирабовладельческой де­мократии, защитницы правого дела», — признавал один из буржуазных историков.

Внешняя политика Англии в действи­тельности направлялась либералами к от­стаиванию единственного принципа — обеспечения выгод английской буржуазии. При этом правительство не гнушалось по­догревать настроения британского шови­низма, прибегать к демонстрации превос­ходства Англии, как это имело место в 1850 г., когда в ответ на ущерб, нанесен­ный греками английскому купцу Пасифи-ко, либералы санкционировали присутст­вие кораблей британского флота у берегов Греции.

Огромные усилия прилагал Пальмер­стон к активизации колониальной экспан­сии. В 1856 г. началась вторая «опиумная война» Англии и Франции против Китая. Она продолжалась вплоть до захвата и варварского разрушения интервентами им­ператорской столицы. Ратифицированный в 1860 г. неравноправный договор превра­щал Китай, по существу, в полуколонию европейских держав. С 1862 г. английские колонизаторы участвовали в подавлении Тайпинского восстания китайских кресть­ян (1850—1864).

Британское владычество в Индии при­вело к народному антиколониальному вос­станию (1857—1859). Англия была вынуж­дена в 1858 г. реформировать управление Индией: от Ост-Индской компании, кото­рая была ликвидирована, оно перешло к короне; увеличились численность и воо­ружение английской армии в этой бога­тейшей колонии Великобритании. В 1852 г. Англия добилась отторжения зна­чительной территории от Бирмы, в 1854 г. захватила Восточный Белуджистан. Одновременно она усилила свое влияние в Иране.

В 50—60-е годы не раз обострялись англо-французские колониальные противо­речия в северной Африке из-за Суэцкого перешейка и в Индокитае.

В переселенческих колониях (Канаде, Австралии) нарастали темпы развития ка­питализма, возвышалась национальная буржуазия. Этого не могла не учитывать метрополия, особенно после отпадения

США. В 1867 г. Англия предоставила сво­им североамериканским колониям, объеди­ненным вокруг Канады, статус доминиона, т. е. внутреннее самоуправление.

К концу 60-х годов Британская импе­рия, в которую входил доминион Канада, колонии и полуколонии, фигурировавшие под различными названиями («зависимые земли», «зоны влияния», «фактории», «плантации»), охватывала необозримые территории и включала население, во мно­го раз превышавшее население самой мет­рополии. Колоссальная империя, как писал один из современников, позволяла Вели­кобритании «почти неограниченно черпать и богатство, и силу». Вся собственническая Англия пользовалась этим неиссякаемым «источником могущества», а ставшие пого­воркой слова: «Солнце никогда не заходит над этой удивительной империей» — про­износились с гордостью не только в среде правящих классов, но и в шовинистически воспитанных массах английских обывате­лей. Официальная Англия активно пропа­гандировала идеологию колониализма, внедряя в массовое сознание великодер­жавность, расизм, пренебрежение к наро­дам колоний. Лишь наиболее передовые представители демократической общест­венности страны возвышали свой голос против порабощения и эксплуатации угне­тенных народов.

Британское господство в Ирландии. Движение фениев. «... Вследствие своей близости к метрополии...» Ирландия и в пе­риод пребывания у власти либеральных кабинетов управлялась еще «... по старому методу» (Энгельс) ³⁵, т. е. с помощью кара­тельных мероприятий. В середине XIX в. в Ирландии начался аграрный переворот — прямой захват земель арендаторов и ук­рупнение владений лендлордов с последую­щим превращением их хозяйств из зерно­вых в скотоводческие. Англия стремилась «... вытеснить ирландцев, заменив их овца­ми, свиньями и быками!» (Маркс) ^|0. В ре­зультате сгона крестьян с земель и развития Ирландии как английской «пастбищной фермы» возникла огромная масса экспроп­риированных крестьян, часть которых бы-

ла вынуждена эмигрировать в США и Ка­наду. «Истребительный характер» угнете­ния Ирландии порождал упорное сопро­тивление ирландцев, боровшихся «... не на жизнь, а на смерть» (Маркс) ". Повсюду на «зеленом острове» существовали тай­ные общества крестьян-риббонитов (rib­bon — лента; зеленая лента — знак членов общества). Они учиняли «аграрные пре­ступления»: поджигали усадьбы лендлор­дов, нападали на особо злостных притесни­телей.

С конца 50-х годов развернулся новый этап освободительной борьбы ирланд­цев — движение фениев. Оно всколыхнуло мелкую городскую буржуазию, а также мо­лодой пролетариат, радикальную часть на­циональной буржуазии. Движение «пусти­ло корни» в крестьянстве, боровшемся за землю в ходе аграрного переворота. Фении (так назывались вольнолюбивые герои ир­ландского эпоса, вообще вольные люди древних общин Ирландии) стремились к достижению независимости Ирландии ре­волюционным путем. «Революция — наша единственная надежда», — провозглаша­ла газета фениев «Ирландский народ».

Фении были мелкобуржуазными рево­люционерами, они придерживались заговор­щической тактики. Подготовляя восстание против английского господства, фении к середине 60-х годов создали тайную орга­низацию — «Ирландское революционное (республиканское) братство» под руковод­ством Джеймса Стивенса, О'Донована Россы. Оно действовало не только в самой Ирландии, но и в Англии, Шотландии, США, Канаде. Однако английские власти прибегли к испытанным карательным ме­рам. В 1865 г. была разгромлена редакция газеты фениев, арестованы руководители движения; в 1866 г. в Ирландии было вве­дено чрезвычайное положение, начались поголовные аресты. Намеченное фениями на март 1867 г. восстание не было поддер­жано массами,оказалось разрозненным на отдельные выступления, не приобрело ши­рокого размаха и было подавлено. Заклю­ченным в тюрьмы фениям создавали не­стерпимые условия, выносили им смертные приговоры.

В конце 60-х годов правительство «ве­ликого либерала» Гладстона (1868—1874) провело некоторые реформы, дабы «успо­коить» Ирландию: в 1869 г. был принят закон об уравнении в правах католической церкви с англиканской; в 1870 г. — земель­ный акт, формально обставлявший сгон крестьян с земель юридической процеду­рой. Одновременно Гладстон провел еще один карательный закон.

Положение и особенности структуры британского пролетариата. Внутренняя и внешняя политика либералов обогащала буржуазию (финансовую, промышленную, торгово-колониальную, землевладельче­скую), «ошеломляла» ее быстрым обога­щением, как отмечал Гладстон.

Правда, журнал английских буржуа «Эдинбург ревью» писал об улучшении по­ложения и рабочего класса: «Нужда усту­пила место достатку, безработица — заня­тиям, недовольство — удовлетворению». В действительности же сказанное относи­лось лишь к самой верхушке пролетариата, состоявшей из квалифицированных рабо­чих: механиков, машиностроителей, судо­строителей, сталелитейщиков — они со­ставляли около 11 % всего рабочего клас­са. Рабочих высокой квалификации пред­принимателям приходилось ценить как незаменимую производительную силу. Бур­жуазия извлекла также уроки из чартизма, оказавшегося для нее серьезным потрясе­нием. Поэтому, получая огромные моно­польные прибыли, буржуазия могла позво­лить себе поделиться крохами от них с частью пролетариата. «... Исключительное, монопольное, положение создало в Англии сравнительно сносные условия жизни для рабочей аристократии, т. е. для меньшин­ства обученных,хорошо оплачиваемых ра­бочих» ¹². Экономическим подкупом буржу­азия была заинтересована и политически привлечь на свою сторону часть пролетари­ата. Уступки квалифицированной прослой­ке рабочих выражались в повышении зара­ботной платы. За десятилетие (к 1860 г.) реальная заработная плата квалифициро­ванных рабочих повысилась на 50%, ос­тальных — лишь на 10%. Верхушка проле­тариата имела улучшенные условия труда и жизни, сокращенный рабочий день

(10 часов, у механиков — даже 9, у осталь­ных — до 15, иногда и более часов), а так­же возможность выдвигаться на низшие должности в управленческом аппарате. Та­ким путем, создав своего рода рабочую аристократию, буржуазия сумела раско­лоть рабочий класс.

Положение же широких масс пролета­риата в эпоху подъема английского капи­тализма оставалось нелегким. Особенно бедствовали надомники, рабочие мелких предприятий, хозяева которых, задавлен­ные постоянной конкуренцией, снижали и без того невысокую заработную плату, эк­сплуатировали детей в возрасте даже до 10 лет. В сравнении с этими рабочими фаб­рично-заводские пролетарии находились в несколько лучших условиях. На них пре­жде всего распространялось фабричное за­конодательство, их реальная заработная плата хотя медленно и незначительно, но повышалась. Однако фабрично-заводской пролетариат испытывал на себе гнет расту­щей интенсификации труда, которая пре­ждевременно физически изнашивала рабо­чих (за 10 лет, к 1868 г., средняя почасовая выработка всех фабрично-заводских рабо­чих возросла на 24%). В неравноправном положении находились женщины, получав­шие заработную плату в 4—5 раз мень­шую, чем мужчины, и дети, выполнявшие работу по самым низким расценкам.

Правительственные обследования жиз­ни трудящихся показали, что отдельные категории рабочих — швеи, шелкоткачи и особенно батраки — питались чрезвычай­но скудно, что влекло за собой различные заболевания. Невыносимыми были и жи­лищные условия основной массы британ­ских рабочих: теснота, плохое отопление и водоснабжение, отвратительные стоки вместо канализации. Но хуже всех прихо­дилось безработным. Резервная армия тру­да увеличивалась по мере того, как про­изводство все более оснащалось техниче­ски. Безработица разрасталась до наи­больших размеров в периоды кризисов 1857, 1866 гг., но она сохранялась и между кризисами как хроническое явление соци­альной жизни. Работные дома с их тюрем­ным режимом отпугивали безработных, участились случаи голодной смерти паупе­ров, в больших масштабах увеличилась эмиграция: только за 10 лет (к 1861 г.) из самой Англии уехало более 2 млн. человек. Касаясь положения широких масс проле­тариата, тот же Гладстон справедливости ради признавал: «Я не решусь утверждать, что крайности бедности уменьшились».

Характерные черты рабочего движе­ния. Рабочая аристократия, поставленная буржуазией в привилегированные условия по сравнению с основной массой пролета­риата, не только экономически, но также идейно и организационно существенно от­личалась от своего класса в целом. Прони­занная мелкобуржуазным, мещанским ду­хом, угодничеством перед буржуазией, верхушка пролетариата оказалась носите­лем реформистской тенденции в рабочем движении, сторонником примирения с ка­питалистической действительностью и со­трудничества с буржуазией.

Формой объединения верхнего слоя пролетариата стали тред-юнионы нового типа. Это были крупные, обычно общена­циональные организации.Они располагали финансовыми фондами: высокие членские взносы позволяли им накапливать денеж­ные средства. Тред-юнионы нового типа являлись замкнутыми, узкопрофессио­нальными обществами. Каждый тред-юни­он имел отделения по всей стране, но уп­равление отличалось строгой централиза­цией. Исполнительный комитет союза избирался на делегатском собрании. Его возглавлял освобожденный от производ­ственной работы секретарь, оплачиваемый из кассы тред-юниона. Исполком распола­гал всей полнотой власти, т. е. мог прини­мать решения без предварительного об­суждения местными отделениями ил>и деле­гатскими собраниями.

В 1851 г. был создан первый крупный тред-юнион нового типа — «Объединенное общество механиков», его секретарем стал У. Аллен, затем были образованы «Объединенное общество плотников и сто­ляров» во главе с Р. Аплгартом и другие союзы. Необходимость координировать де­ятельность тред-юнионов, объединявших к концу 60-х годов до 800 тыс. рабочих, привела к образованию Советов тред-юни­онов в промышленных центрах — Манче­стере, Бирмингеме и др. В 1860 г. был сфор­мирован Лондонский совет, наладивший контакты с Советами тред-юнионов других городов. Лондонский совет стал ведущим

и приобрел огромное влияние в профсоюз­ном движении. В нем главенствовали лиде­ры крупнейших тред-юнионов, превратив­шиеся в обособленную группу под неофи­циальным названием «хунта». В 1861 г. на­чала выходить тред-юнионистская «Газе-та-улеи» — орган Лондонского совета. В 1868 г. был созван Британский конгресс тред-юнионов, который стал собираться с той поры ежегодно. Второй конгресс в Бир­мингеме образовал его исполнительный ор­ган — Парламентский комитет.

Тред-юнионы ставили своей задачей со­четание функций касс взаимопомощи (вы­дача пособий при несчастных случаях, вре­менной нетрудоспособности, безработице) и организаций, отстаивавших права своих членов в переговорах с предпринимателя­ми. Основными идейными принципами и установками правоверного тред-юниониз­ма были аполитичность, арбитраж, ком­промиссы в разрешении трудовых кон­фликтов с хозяевами, узкий профессиона­лизм, кастовое пренебрежение к низко­оплачиваемым пролетариям. Ортодоксаль­ные тред-юнионисты не только забыли о чартистской революционности, о боевых традициях английского пролетариата, но выступали даже против стачек, считая их крайним средством. Они заботились лишь об улучшении материального положения своих членов путем вымогательства у бур­жуазии мелких уступок, частичных ре­форм. С этой целью они стремились полу­чить места в парламенте.

Буржуазия всячески поощряла рефор­мизм тред-юнионистов. Ее идеологи и по­литики наводнили рынок дешевыми бро­шюрами для рабочих, в которых развивали мысли о том, что труд не может существо­вать без капитала, что договор о найме есть соглашение о партнерстве. Фабрикант Манделла одобрял деятельность тред-юни­онов и сам разрабатывал систему арбитра­жа. Другой либерал — экономист Фосетт развивал идею о партнерстве рабочих и хо­зяев. На идейные представления тред-юни­онистов воздействовали и радикалы из ря­дов буржуазной интеллигенции (историк Э. Бизли, юристы Ф. Гаррисон и братья Кромптон). Они печатали статьи в «Газе-те-улей», играли роль советчиков тред-юнионистов. Тред-юнионы рассматрива­лись ими как идеальные организации для осуществления «моральной реконструк­ции» общества, «приспособления» буржу­азного порядка к интересам трудящихся. Им импонировал «здравый практический ум» тред-юнионистов, этих «квалифициро­ванных умельцев», их стремление к респек­табельности. Более же всего на идейные установки тред-юнионистов повлияло сочи­нение радикально-буржуазного социолога и экономиста Джона Стюарта Милля «Ос­новы политической экономии». В нем Милль пытался примирить непримири­мое — «... согласовать политическую эко­номию капитала с притязаниями пролета­риата...» (Маркс) ¹³. «Либеральные друзья» не только печатной пропагандой внедряли в умы рабочих идеи о мирных, «моральных» путях улучшения жизни и ус­ловий труда пролетариата. Они выступали перед рабочими на митингах, в клубах, в Лондонском колледже трудящихся, кото­рый был создан в 1854 г., чтобы «привести в порядок мысли рабочих». Под влиянием либеральной идеологии в среде тред-юнио­нистов выделились собственные теоретики, которые выступали со статьями и лекциями по рабочему вопросу (руководитель Лон­донского совета Дж. Оджер, редактор «Га-зеты-улей» Дж. Поттер и др.).

В рабочем движении наряду с крупны­ми тред-юнионами существовало множест­во аполитичных, преследовавших сугубо экономические цели обществ взаимопомо­щи пролетариев — ссудные и страховые кассы, рабочие кооперативы, чаще всего потребительские, и т. д. Раскол рабочего класса облегчал проникновение буржуаз­ного влияния в пролетарские массы через рабочую аристократию. Верхушка проле­тариата была не слишком многочисленной, но ее составляли профессионально квали­фицированные, материально обеспеченные рабочие. Именно эта верхушка и стала наиболее влиятельной силой в рабочем движении. Высокая степень ее организо­ванности в рядах крупных тред-юнионов естественно усиливала ее воздействие на широкие массы пролетариата.

Однако бедность и бесправие англий­ского пролетариата в целом, зримая про­пасть, отделявшая его от богатейшей в ми-

ре буржуазии, питали сохранявшуюся в рабочем движении революционную тенден­цию. Наряду с тред-юнионами нового типа существовали менее крупные провинциаль­ные тред-юнионы (особенно на промыш­ленном Севере), располагавшие скромны­ми финансами, но более открытые и демок­ратично организованные («Ассоциация ткачей и прядильщиков Ланкашира», об­щества каменщиков, переплетчиков). Они допускали большую самостоятельность и автономию низовых ячеек, критиковали ли­деров Лондонского совета, стремившихся подчинить их своему влиянию. Против за­силья «хунты» имелась оппозиция и со сто­роны рядовых членов внутри крупных тред-юнионов. Ее представители не одобряли кастовость и узкую цеховщину, ратовали за солидарность действий пролетариев разных профессий, участвовали в стачеч­ном движении, тянулись к политике.

Резкое ухудшение положения рабочего класса во время мирового экономического кризиса 1857 г., «хлопкового» кризиса и кризиса 1866 г. затронуло не только массы несоюзных рабочих, но и членов тред-юни­онов. Боевые настроения рабочих, их клас­совый инстинкт проявлялись в стачечной борьбе, в выступлениях за сокращение ра­бочего дня до 9 часов, за увеличение зара­ботной платы и совершенствование фаб­ричного законодательства. В целой серии стачек особым упорством отличалась мно­гомесячная стачка строителей Лондона (1859—1861), боровшихся за 9-часовой рабочий день. Знаменательно то, что она была поддержана тред-юнионами разных профессий, а также континентальными ра­бочими. Материальная и моральная по­мощь бастующим со стороны рабочих дру­гих стран была новым моментом в стачеч­ной борьбе английских рабочих. Ее подъем вызвал наступление предпринимателей: вошли в практику вербовка на континенте штрейкбрехеров, локауты, применение ста­ринного закона «о господине и слуге», по которому «непокорный» рабочий карался штрафом и тюрьмой, начались судебные преследования рабочих, открытая травля тред-юнионов, которые хотя и были узако­нены, но не имели права юридического ли­ца, т. е. правовой и судебной защиты. Ан­глийский пролетариат повел длительную борьбу за полную легализацию тред-юнио­нов, которая завершилась успехом в 70-е годы.

Пробивалась брешь и в аполитичности тред-юнионизма. Политическое пробужде­ние английских рабочих ярко проявилось в массовой поддержке северян в Граждан­ской войне в США, походов Дж. Гари­бальди, восстания угнетенных поляков в 1863 г. В 1862 г. тред-юнионы основа­ли Ассоциацию борьбы за всеобщее из­бирательное право и тайное голосо­вание.

Стихийная тяга рабочих к международ­ной солидарности пролетариата привела тред-юнионистов к активному участию в основании и деятельности Первого Интер­национала. Хотя Лондонский совет тред-юнионов в 1867 г. официально отказался присоединиться к Интернационалу из-за боязни усилить его влияние в рабочих массах и потерять свою ведущую роль, тем не менее многие тред-юнионы через голову реформистской «хунты» коллективно вступили в Интернационал. Сами лидеры тред-юнионов, в том числе деятели «хун­ты», чтобы не оторваться от тред-юниони­стских масс и использовать Интернацио­нал для оказания помощи рабочим против локаутов и штрейкбрехеров, принимали ак­тивное участие в работе его Генерального Совета. Генеральный Совет выполнял фун­кции Британского совета для всех секций и отделений Интернационала в стране, координировал и направлял их деятель­ность.

Борьба за новую избирательную рефор­му. В 60-е годы в стране развернулось мас­совое движение за демократическую изби­рательную реформу. Пролетариат и мелко­буржуазные слои придали ему силу и раз­мах. В 1864 г. оформился Национальный союз реформы, руководимый либеральной буржуазией. Он ставил целью возглавить движение масс и провести ограниченную реформу в интересах лишь мелкой буржуа­зии. Эту программу поддерживала часть буржуазных радикалов. В феврале 1865 г. по инициативе Генерального Совета Интернационала была основана Лига ре­формы. Огромную роль в ее деятельности сыграли К. Маркс и его сторонники, осо­бенно левый чартист Э. Джонс. В ее работе участвовали также тред-юнионисты. Лига выдвинула свою политическую платформу: избирательное право для всех мужчин, до­стигших 21 года, и тайное голосование. Часть буржуазных радикалов сотруднича­ла в Лиге с рабочими. Лига обратилась с воззванием «К тред-юнионам Соединен­ного Королевства». По всей стране созда­вались местные отделения Лиги. Многоты­сячные митинги, демонстрации в поддер­жку реформы воскрешали в памяти дни чартистского движения. Однако Лиге при­шлось действовать в острой борьбе не толь­ко с буржуазным крылом движения, но и с раскольниками внутри рабочего клас­са — частью тред-юнионистов (группа Поттера), склонявшихся к умеренной ре­форме.

В парламенте вопрос о новой избира­тельной реформе вызвал бурные дебаты. Депутаты вынуждены были реагировать на «старинные шумные вольности» народа, как они называли выступления трудящих­ся, напоминавшие чартизм. Часть либера­лов рассчитывала принятием закона о ре­форме привлечь на свою сторону новых избирателей. Гладстон, министр финансов в либеральном правительстве Джона Рас­села, внес билль о реформе весьма уме­ренного содержания (март 1866 г.). В па­лате общин даже против этого билля спло­тились консерваторы и часть либералов. В Лиге реформы оценка билля выявила соглашательскую с буржуазией позицию тред-юнионистских лидеров. Сторонники всеобщего избирательного права, соратни­ки К. Маркса в Генеральном Совете, при­ложили огромные усилия, чтобы раскрыть массам антидемократический характер билля Гладстона и разоблачить соглаша­телей из Лиги реформы. В итоге тред-юни­онистам не удалось добиться поддержки билля пролетарскими массами. Провал билля в парламенте (июнь 1866 г.) вызвал отставку кабинета Рассела. К власти при­шли консерваторы во главе с Эдвардом Дерби.

В обстановке кризиса, роста безработи­цы и лишений народа поднялась новая сти­хийная волна движения за реформу. Мно­готысячные митинги нередко заканчива­лись столкновениями с полицией, в массах усилились революционные настроения, вновь звучали чартистские лозунги. Проле­тариат своей борьбой заставил тред-юнио­нистов из Лиги реформы вновь принять требование всеобщего избирательного права. Апогеем движения был июль 1866 г. Правительство, опасаясь восста­ния, разместило в Лондоне войска. Круп­ные промышленные центры превратились в очаги революционного брожения. Поло­жение правительства осложнилось вспых­нувшим весной 1867 г. восстанием в Ир­ландии.

В марте 1867 г. министр финансов Бен­джамин Дизраэли внес новый билль о ре­форме — более либеральный, чем билль Гладстона. Однако массы требовали все­общего избирательного права. Рабочие Манчестера предложили созвать Нацио­нальный конвент, подобный чартистскому, чтобы оказать давление на парламент. Ли­га реформы направила к премьер-министру делегацию в составе 300 человек. Однако в мае 1867 г. Лига реформы под влиянием радикалов и неустойчивых тред-юниони­стов заключила соглашение с буржуазным Национальным союзом реформы, означав­шее прекращение массовой кампании за всеобщее избирательное право.

В августе 1867 г. был принят наконец новый закон. Он обеспечил право голоса лишь мелкой буржуазии и верхушке проле­тариата. Реформа 1867 г. увеличила норму представительства на выборах в три раза (по сравнению с законом 1832 г.), причем впервые городские избиратели численно преобладали над сельскими. В движении за реформу с очевидностью выявились, с одной стороны, глубокое проникновение реформистской идеологии тред-юнионизма в пролетарские массы, с другой — таив­шиеся в рабочем классе боевые настрое­ния.

Наука и культура. Прогрессу экономи­ки в 50—60-е годы способствовали науч­ные исследования. Огромных успехов тог­да достигли физика и химия благодаря деятельности Джеймса Джоуля и Джейм­са Максвелла. Эти годы были ознаменова­ны также важнейшими открытиями в ес­тествознании. В 1859 г. вышел в свет ос­новной труд Чарлза Дарвина «Происхож­дение видов». В нем великий английский ученый (1809—1882) обосновал эволюци­онное развитие органического мира. В 60-е годы появились исследования соратника Дарвина и видного борца за дарвинизм Т. Хаксли.

В философии господствовал позити­визм, давший мировоззренческую основу идеологии либерализма. Крупнейшим мыс­лителем-позитивистом был Герберт Спен­сер (1820—1903). Он полагал, что позитив­ное изучение реальности входит в компе­тенцию специальных наук, философия же — не самостоятельная наука, а лишь синтез обобщений и выводов отдельных наук. Спенсер придерживался агностициз­ма в теории познания. Более всего он раз­рабатывал социологию. В многотомном труде «Система синтетической философии» (1855—1896) Спенсер раскрыл коренную мысль своей концепции — идею эволюции, понимаемой им как всеобщий закон приро­ды и общества. Эта основная идея Спенсе­ра включала отрицание какого-либо поло­жительного начала в революции, трактова­ла ее как отклонение от естественного развития, как нарушение эволюции, кото­рого необходимо избегать. Доказывая «ор­ганическую теорию» развития общества, Спенсер, по сути, отождествлял социаль­ный организм с биологическим.

В литературе 50—60-х годов преобла­дал критический реализм. Еще более за­острилась социальная направленность творчества Диккенса («Давид Коппер-филд», «Холодный дом»), рельефнее проя­вился его демократизм. «Моя вера в людей, которые правят, вообще ничтожна. Моя вера в людей, которыми правят,— беспре­дельна», — говорил Диккенс в 1869 г. Он обличал в своих романах «мир джентльме­нов» — буржуазную Англию.

Грамотность народа возрастала, как и раньше, лишь за счет учреждения новых благотворительных частных школ. Уровень начального обучения в них стал повышать­ся после принятия закона 1833 г., который впервые ввел государственное финансиро­вание народного образования. С того вре­мени начальное образование стало посте­пенно переходить из ведения и прямого надзора церкви под контроль государства. К 1870 г. лишь 40% детей от 6 до 10 лет и 33% детей от 10 до 12 лет могли посещать школу, поскольку обучение по-прежнему ~было платное.

2. Франция

Режим Второй империи. Во Франции в 1852 г. была восстановлена империя, и Луи Наполеон Бонапарт стал «императо­ром французов» под именем Наполеона III. Хотя конституция 1852 г. и начиналась с торжественного заявления, что она «при­знает, подтверждает и гарантирует вели­кие принципы 1789 г., которые являются основой публичного права французов», в действительности устанавливалась личная диктатура Наполеона III. Он был главно­командующим вооруженными силами, имел право объявлять войну и заключать мир­ные, союзные и торговые договоры, назна­чать на государственные должности, изда­вать декреты по вопросам исполнения за­конов. Только он обладал правом законо­дательной инициативы. Министры подчи­нялись императору и, отвечая каждый за свою отрасль управления, не составляли совета министров с коллективной ответст­венностью. Важным органом государст­венной системы был Государственный со­вет; его 40—50 членов назначались и созы­вались Наполеоном III. В Совете обсужда­лись и изменялись все законопроекты, рас­сматривался бюджет Франции.

Роль Законодательного корпуса своди­лась лишь к утверждению законов и бюд­жета; 260 членов Палаты депутатов выби­рались на 6 лет всеобщей подачей голосов; право голоса имели мужчины с 21 года, проживавшие в данной местности не менее 6 месяцев, что исключало из голосования значительные массы рабочих, вынужден­ных часто менять место жительства в по­исках заработка. Сенат, роль которого бы­ла невелика, состоял из пожизненно назна­ченных императором членов и из сенаторов «по праву» (принцев, кардиналов, марша­лов и адмиралов), число которых не долж­но было превышать 150 человек. Органы местного самоуправления — муниципаль­ные советы избирались всеобщим голосо­ванием, но фактически находились в боль­шой зависимости от властей. Председатели муниципальных советов и их заместители назначались; представители центральной власти — префекты имели полномочия их снимать. В крупнейших городах — Пари­же и Лионе, где было больше всего рабо­чих, муниципальные советы вообще не из­