4. Якобинцы у власти

В результате падения Жиронды к поли-ТТГческому руководству в республике при­шли якобинцьь^^вволюция продвигалась по восходящей линии. В ходе упорной борьбы в стране сложилась революционно-демократическая диктатура, которая ре­шительными мерами отстояла и углубила завоевания буржуазно-демократической революции.

Положение респу&мнш-летом 1793 г. и политика якобинцев.!/]осле победы восста­ния 31 мая — 2 июня власти многих де­партаментов отказались подчиняться Кон­венту в новом составе. Бежавшие в провин­цию лидеры ЖиротгДы активно включились в «федералистский мятеж» (гегемонии якобинского и санкюлотского Парижа они стремились противопоставить федерацию департаментов). ИЗ орбите мятежа оказа­лись Лион, Марсель, Бордо, Нант, военный порт Туло>^

В: эттгх условиях монтаньяры решили укрепить связи якобинского Конвента с на­родными массами решением аграрной про­блемы. 3 июня 1793 г. был принят закон о продаже эмигрантских владений по воз­можности мелкими участками с рассрочкой платежа на 10 лет. Закон 10 июня объяв­ляли сё"ббЩйШыез^ безусловной со­бственностью крестьянских общин, требо­вал возвращения им земель, захваченных сеньорами, предписывал равный поголов­ный раздел общинных земель, если за него выскажется не менее '/з жителей. Нако­нец, декрет 17 июля 1793 г. полностью и безвозмездно ликвидировал все сохраняв­шиеся феодальные повинности. Документы бывших сеньоров с записью повинностей подлежали сожжению, их сокрытие объяв­лялось преступлением. Этот радикальный закон завершил конституирование кресть­янской земельной собственности, уничто­жил последние остатки чисто -феодальных земельных отношений.

Эти декреты отвечали интересам всего крестьянства. Законы же о дроблении при продаже национальных имуществ и рав­ном разделе общинных земель шли на­встречу чаяниям бедноты. В то же время Конвент не поддержал устремлений бедно­ты к уравнительной перестройке земель­ных отношений. Бывшие сеньоры (не эмиг­ранты) сохраняли свои владения в качест­ве буржуазной собственности. В целом, удовлетворив — хотя и в неодинаковой ме­ре — интересы разных слоев крестьян, яко­бинский Конвент получил их поддержку в борьбе с коалицией и мятежами.

24 июня 1793 г. Конвент принял новую конституцию Франций. Она предусматри­вала республику с однопалатным Собрани­ем, прямыми выборами и всеобщим изби­рательным правом для мужчин с 21 года, провозглашала демократические права и свободы. Статья 119 объявляла невмеша­тельство во внутренние дела других наро­дов принципом внешней политики Фран­ции. Позднее, 4 февраля 1794 г., Конвент принял декрет об уничтожении рабства в колониях. Созданная на высшем подъеме революции якобинская буржуазно-демок­ратическая конституция содержала отзвук народных требований: целью общества признавалось «всеобщее счастье», провоз­глашались право народа на восстание, право всех на образование, право «несча­стных граждан» на труд и общественную помощь. Важнейшие законы подлежали утверждению народом в собраниях всех граждан, имевших право голоса. Вместе с тем конституция утверждала право част­ной собственности и систему наемного тру­да. Она не создавала правовых оснований для требований масс о регламентации тор­говли и проведении уравнительных мер. Придя к власти благодаря народному вос­станию, якобинцы старались теперь при­влечь на сторону Конвента имущие слои населения. В этом же духе действовал и Комитет общественного спасения.

Между дауев-нюле—авгуете-доллжежм -республики стало критическим.. .Войска ко­алиции наступали, вандейское восстание ширилось. Достиг апогея «федералист! ский мятеж»: в середине июля власти око* ло 50 департаментов из 83 выступали про­тив Конвента. Тулон с военной эскадрой был сдан англичанам. 13 июля дворянкой Шарлоттой Корде был убит «друг народа» Марат. В Лионе, где мятеж принял откры­то роялистский характер, были казнены вождь лионских якобинцев Шалье и мно­гие из его сторонников. Усилились эконо­мические трудности и продовольственный кризис; закон 4 мая о максимуме на зерно не выполнялся. 25 июня Жак Ру в петиции Конвенту подверг резкой критике якобин­скую конституцию за то, что она не содер­жала специальных статей против спекуля­ции и дороговизны.

Все якобинцы — от Робеспьера и Ма­рата до Эбера и Шометта — обрушились на Жака Ру за его критику конституции. Между тем народные волнения продолжа­лись. В секциях, в Коммуне, в Клубе кор­дельеров плебейские революционеры Ру, Варле, Леклерк настойчиво требовали вве­дения твердых цен, смертной казни для спекулянтов и скупщиков продовольствия, создания особой «революционной армии» из санкюлотов, призванной искоренять врагов революции и обеспечивать бедноту продовольствием.

К ^усхановлению твердого правительст­ва, способного противостоять иностранно­му вторжению и мятежам, склонялась та ч-зспгбуржуазии, которая формировалась в годы революции, прежде всего покупате­ли национальных имуществ.

В июле 1793 г. Конвент переизбрал Ко­митет общественного спасения и расширил его полномочия. Робеспьер вскоре стал фактическим главой Комитета, Сен-Жюст и Кутон — его ближайшими соратниками. 26 июля Конвент принял против скупщиков закон о смертной казни, 23 августа — дек­рет о массовом наборе в армию и револю­ционной мобилизации всех граждан на за­щиту отечества. Новый натиск народного движения подтолкнул Конвент к дальней­шим решительным действиям, ускорил складывание революционной диктатуры, которое шло во Франции в критических условиях лета 1793 г.

«Революционный порядок управле­ния». Социальная природа якобинского блока. 4 сентября большая демонстрация перед ратушей (в основном из рабочих) потребовала немедленно снабдить Париж хлебом, принять меры, «от которых зависит общественное спасение». Коммуна взяла в свои руки руководство движением. 5 сен­тября Шометт во главе делегации санкю­лотов представил народные требования Конвенту. В тот же день Конвент одобрил в принципе введение твердых цен на все товары первой необходимости, постановил создать «революционную армию» из 7200 человек, решил «поставить террор в порядок дня». 17 сентября последовал за­кон о «подозрительных» — таковыми счи­тались бывшие дворяне, те, кто показал себя «приверженцами тирании или федера­лизма и врагами свободы». Выявление и арест «подозрительных» возлагались на революционные комитеты из 12 человек, созданные во всех коммунах и в секциях больших городов. Наконец, 10 октября Конвент принял закон о «временном рево­люционном порядке управления», который юридически оформил режим революцион­ной якобинской диктатуры. Введение кон­ституции 1793 г. откладывалось до заклю­чения мира. Конвент, из которого были устранены жирондисты, оставался средо­точием законодательной власти; «болото» временно подчинилось режиму революци­онной диктатуры, надеясь, что он обеспе­чит победу над коалицией и предотвратит реставрацию старого порядка. Через свои комитеты Конвент фактически осуществ­лял и власть исполнительную. Важнейший из них — Комитет общественного спасе­ния — ведал делами обороны, внутренней и внешней политики. В департаменты и в армии посылались комиссары — члены Конвента, наделенные широчайшими пол­номочиями и действовавшие с непреклон­ной решимостью.

Особую роль играли наиболее демокра­тические по составу муниципальные орга­ны власти, в особенности секции и Комму­на Парижа, непосредственно связанные с народными низами столицы. Они своей властью проводили радикальные револю­ционные меры, оказывали прямое давление на Конвент, побуждая его идти навстречу требованиям санкюлотов. Активной опорой революционной власти являлись народные общества на местах.

Комитет общей безопасности, Револю­ционный трибунал и революционные коми­теты осуществляли политику террора. В октябре—ноябре 1793 г. были казнены королева, видные жирондисты и фельяны,! тюрьмы заполнились «подозрительными» ) (всего было арестовано около 90 тыс. чело- ] век). Террор, используемый как чрезвы­чайная и вынужденная мера защиты рево­люции^ был грозным оружием против ее врагов {несмотря на совершавшиеся злоу­потребления и крайности).

Якобинская диктатура опиралась на широкий фронт социальных сил, который сложился в борьбе против роялистской контрреволюции и против жирондистов,— революционную среднюю и мелкую буржу­азию, большинство крестьянства и плебей­ские массы. Ее поддержала сначала также часть крупной буржуазии, которая возвы­силась во время и в результате революции и хотела ее прочной победы. Ядром и поли­тически руководящей силой широкого бло­ка были якобинцы, наиболее последова­тельные буржуазные революционеры-де­мократы. В их руках находились главные рычаги государства. «Историческое вели­чие ... якобинцев 1793 года,— писал В. И. Ленин,— состояло в том, что они были «якобинцы с народом», с революци­онным большинством народа...»⁷

В области социально-экономической якобинская диктатура осуществляла уста­новленное под давлением народных масс регулирование сферы обращения. Соглас­но закону 29 сентября 1793 г. о всеобщем максимуме, цены на товары первой необхо­димости определялись по уровню 1790 г. с увеличением на '/з- Широко применялись реквизиции — принудительная покупка властями товаров по ценам максимума для снабжения армии и населения. Практико­вались принудительные займы и безвоз­мездные реквизиции у богатых; многие якобинские деятели обличали «алчных эго­истов» и «злонамеренных богачей». Таким образом, некоторые аспекты политики яко­бинской диктатуры, обусловленные ролью в ней народных низов, выходили за преде­лы «...непосредственных, ближайших, со­зревших уже вполне буржуазных це­лей...» ⁸

Вместе с тем якобинское правительство отвергало радикальные уравнительные требования плебейства и крестьянской бедноты. Закон о твердых ценах вводил и максимум заработной платы — к уровню 1790 г. добавлялось 50%, хотя рабочие добились к этому времени более высокой оплаты. Стачки запрещались, их участни­ков Конвент предписал заносить в списки «подозрительных». Опираясь на народное движение, якобинцы в то же время настой­чиво стремились подчинить жесткому кон­тролю народные общества, парижские сек­ции и Коммуну, ограничить их активность. Террор, введенный для борьбы с контрре­волюцией, стал применяться и как способ решения разногласий внутри якобинского блока, в том числе против крайних левых. Уже в сентябре 1793 г. были арестованы Жак Ру и Жан Варле, позднее — многие их сторонники.

Антикатолическое движение. Политика в области культуры и быта. Якобинская диктатура явилась новым этапом во взаи­моотношениях революции и церкви. Враж­дебной революции стала наряду с непри-сягнувшим и большая часть конституци­онного духовенства. Борьба против церкви начала перерастать в действия против са­мой католической религии. Осенью 1793 г. в стране развернулось движение «дехристианизации», в котором отразились доведенные до крайности антиклерикаль­ные настроения части народных низов, в основном городских, и радикальной интел­лигенции. Некоторые комиссары Конвента и местные власти закрывали церкви, уп­раздняли католический культ, побуждали (и принуждали) священников к отречению от сана. В Париже «дехристианизацию» с большим рвением проводили секции и Коммуна. Ее «конструктивным» аспектом явилась попытка ввести «культ Разума», в котором переплетались навеянные идея­ми Просвещения деизм и пантеизм, почи­тание природы и гражданских добродете­лей. Одновременно развивалось более на­родное по истокам почитание «мучеников свободы» — Марата и других убитых роя­листами якобинцев; бюсты их помещались в «храмах Разума». Насильственное упраз­днение католического культа не могло по­лучить поддержку большинства народа, грозило оттолкнуть крестьянство, ослож­няло международные позиции революции. 6 декабря 1793 г. Конвент по настоянию Робеспьера подтвердил свободу культов

начиналась со дня ее основания 22 сентяб- Х& кратчайшие сроки она осуществила ко ря 1792 г. Названия месяцев соответство-| ( ренную перестройку вооруженных сил

и запретил несовместимые с нею «насилия и угрозы».

Якобинцы воспринимали революцию и основание республики как полный разрыв с прошлым, начало новой эры человечест­ва. Они стремились перестроить в респуб-ликанско-демократическом духе быт, нра­вы, культуру. В октябре 1793 г. Конвент ввел новое летосчисление и республикан­ский календарь (действовал до 1806 г.). Новая эра — с 1-го года республики

вали явлениям природы: брюмер — месяц' туманов, термидор — месяц жары и т. д. Новый календарь должен был способство­вать светскому и республиканскому воспи­танию граждан. Переименовывались так­же населенные пункты (свыше 3 тыс.), улицы, площади, новорожденные наделя­лись именами, взывавшими к античной рес­публиканской традиции и революционным ценностям: на свет появились многочис­ленные юные Аспазии и Периклы, Гракхи, Санкюлоты, Мараты и Маратины. Как символ равенства было введено обращение на «ты».

Большое социальное значение якобин­цы придавали народному образованию. Декретом 19 декабря 1793 г. (был пере­смотрен в 1795 г.) во Франции впервые вводилось всеобщее бесплатное начальное образование, которое должно было сме­нить старую школу, бывшую в руках упраз­дненных революцией религиозных конгре­гации. Конвент создал (в 1794/95 г.) ряд важных учреждений высшего образования и культуры, среди них Политехническую школу, Консерваторию искусства и реме­сел, музыкальную консерваторию, музей в Лувре, Национальную библиотеку, Наци­ональный архив.

В искусстве Французской революции преобладали революционный классицизм, обращение к теме гражданской добродете­ли и революционного долга. Большой попу­лярностью пользовались картины Луи Да­вида (среди них «Смерть Марата»), поэти­ческие творения М. Ж. Шенье (его «Песнь выступления» стала как бы «второй Мар­сельезой» революции). Развивалось и ов­ладевало сознанием и руссоистское на­правление сентиментализма, культ приро­ды и чувствительности. В истинном рево­люционере, считал Сен-Жюст, должны совмещаться спартанская доблесть и чув­ствительность добродетели. Античные мо­тивы переплетались с символами природы в оформлении массовых празднеств, кото­рыми ярко отмечены годы Французской революции.

Организация обороны, перелом на фронтах. Организуя оборону республики, якобинская диктатура смогла, добиться громадного ваАря-ження "всех сил нации.

■ Франции: была впервые создана массовая национальная армия, организованная на основе буржуазно-демократических при­нципов. Большой положительный эффект дало проведение в жизнь закона о массо­вом наборе, вводившего не известный фео­дальной Европе принцип всеобщей воин­ской о/мзащо£тиЛПрофессионально под-ШЮЬденцые полки старой армии были слиты в единые воинские части с баталь­онами волонтеров и новобранцами. Это со­единение обеспечило организационное единство армии и подняло ее дух. В ко­мандный состав влилось множество спо­собных и преданных революции людей из буржуазной среды и из простого народа. Из их числа выдвинулась блестящая плея­да высших командиров: генералы Гош — бывший солдат, Журдан — бывший мел­кий торговец, Марсо — бывший писец и другие. Видную роль в организации оборо­ны сыграл член Комитета общественного спасения, военный инженер Лазар Карно. Много внимания Конвент и его комиссары уделяли политическому воспитанию армии и укреплению дисциплины. Из Парижа в армии направлялись революционные газе­ты, BjroM числе эберовский «Отец Дюшен».

^Громадные усилия были сделаны по мобилизации материальных ресурсов для обороны страны^ Создавались новые госу­дарственные'военные мануфактуры, интен­сивно использовались частные предприя­тия; годовое производство вооружения до­вели до 240 тыс. ружей и 7 тыс. орудий. Впервые на службу обороны были целеу­стремленно поставлены научные исследо­вания; для ее нужд работали лучшие уче­ные того времени — математик и инженер Г. Монж, химик К. Бертолле, механик Ж. Лагранж.

РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ВОЙНЫ ФРАНЦИИ 1792—1794 ГОДОВ

К началу 1794 г. якобинская диктатура смогла сформировать и вдохновить на по­беду 14 армий; весною численность войск превысила один миллион — такой массо­вой национальной армии история еще не знала. Вместо характерной для войн XVII—XVIII вв. тактики ведения боя в рас­тянутых линейных боевых порядках фран-| цузская армия стала применять рассыпной стрелковый строй в сочетании с атакующей мощью густых войсковых колонн. Основ­ные силы, не растягиваясь по фронту, со­средоточивались в направлении главного удара. Войска отличала высокая подвиж­ность.

Осенью—зимой 1793 г. определился ре­шающий перелом на всех фронтах. Осво­бождение Марселя, Бордо, взятие 9 октяб­ря Лиона знаменовали конец федералист­ского мятежа. 19 декабря был взят Тулон, в октябре—декабре сломлены и окружены главные силы вандейцев. Крупные победы были одержаны над войсками коалиции. К началу 1794 г. территория Франции была очищена от неприятеля. Победоносной бы­ла и весенняя кампания 1794 г. 26 июня французская армия разгромила у Флерюса основные силы австрийцев и открыла путь в Бельгию. Интервенты спешно отступали.

Обострение борьбы внутри якобинского блока. Борьба с общими врагами, сплотив­шая вокруг якобинцев различные общес­твенные силы, близилась к завершению. В этих условиях обострились противоречия и борьба внутри самого якобинского блока.

Руководящее ядро правящей якобин­ской партии составляли робеспьеристы. Революционеры-демократы, люди ради­кального, мелкобуржуазного, по сути, ми­ровоззрения, они наиболее полно воплоща­ли в своей деятельности союз революцион­ной буржуазии с широкими массами народа. Робеспьеристы, поборники полити­ческого равенства, были враждебны также «всевластию богатства». Их идеалом была республика мелких и средних производите­лей, в которой поддерживаемая государст­вом строгая мораль умеряет «частный ин­терес» и предотвращает крайности имуще­ственного неравенства. Но робеспьеристам были враждебны требования радикального эгалитаризма. В условиях конца 1793— начала 1794 г. они считали необходимым сохранять «революционный порядок уп­равления» и террор до самой решительной победы республики над всеми ее врагами.

Осенью—зимой 1793 г. среди якобин­цев оформилось течение «снисходитель­ных», или умеренных. В их деятельности отразились стремления новой, поднявшей­ся во время революции буржуазии, кото­рая все более тяготилась режимом револю­ционной диктатуры. Лидером этого тече­ния стал Жорж Жак Дантон (1759—1794), его талантливым публицистом — Камиль Демулен. Один из виднейших монтаньяров, трибун первых лет революции, Дантон счи­тал естественным преумножение богатства и свободное пользование его благами; его состояние выросло за время революции в 10 раз. «Снисходительные» стремились к смягчению и скорейшей отмене режима революционной диктатуры. В своей газете «Старый кордельер» Демулен развернул кампанию против крайностей террора и за­кона о «подозрительных».

На противоположном социально-поли­тическом фланге выступали «крайние» ре­волюционеры — деятели парижских сек­ций, Коммуны, Клуба кордельеров. Руко­водители Коммуны Шометт, Эбер, некото­рые кордельеры были также членами Якобинского клуба, составляя его левое крыло. Выражая стремления массы сан­кюлотов, они резко выступали против «снисходительных», добивались строгого соблюдения законов о максимуме, даль­нейших уравнительных мер, прежде всего конфискации и раздела собственности вра­гов революции. Эбер, прославляя «святую гильотину», требовал усиления террора против крупных и мелких спекулянтов.

Желая ослабить влияние «крайних» и пойти навстречу народным низам, Конвент по докладу Сен-Жюста принял 8—13 ван­тоза (26 февраля — 3 марта) вантозские декреты о разделе между «неимущими пат­риотами» собственности «подозритель­ных», признанных врагами революции. Од­нако сопротивление буржуазии в органах власти в центре и на местах сорвало осу­ществление этих декретов.

«Снисходительные» и «крайние» рево­люционеры все более ожесточенно сталки­вались по главным вопросам политики. Они неизбежно вступали в конфликты и с робеспьеристами, которые возглавляли ре­волюционное правительство и долгое вре­мя маневрировали между «фракциями», стараясь сохранить единство в якобинском блоке. Борьба достигла критической точки весною 1794 г.

В начале марта в Клубе кордельеров Эбер и некоторые его сторонники призвали к восстанию и чистке Конвента от «новых бриссотинцев» (умеренных). Призыв не поддержали ни секции, ни Коммуна во гла­ве с Шометтом. Однако правительство при­ступило к репрессиям против ведущих ле­вых деятелей якобинского блока. Эбер и его ближайшие соратники (названные по­зднее эбертистами) предстали перед рево­люционным трибуналом и были в марте гильотинированы. Вскоре их судьбу разде­лил горячий защитник бедноты, прокурор Коммуны Шометт. Коммуна была подверг­нута чистке от приверженцев Шометта и Эбера. В начале апреля удар обрушился и на лидеров «снисходительных» — Данто­на, Демулена и нескольких их единомыш­ленников. Все они погибли на гильотине.

Кризис и падение якобинской диктату­ры. Избавившись от главных вождей оппо­зиционных группировок, якобинская власть не устранила, а, напротив, обостри­ла глубокие социальные противоречия, ко­торые вызвали к жизни сами «фракции» и их борьбу. В стране происходила пере­группировка общественных сил, якобин­ский блок распадался.

Робеспьеристы оставались верны свое­му социально-этическому идеалу демокра­тической республики, свободной от резких социальных контрастов и пороков стяжа­тельства. «Мы предлагаем вам счастье Афин и Спарты в их лучшие дни,— говорил Сен-Жюст — ...счастье добродетели, дово­льства, среднего достатка...» На деле, до­вершив уничтожение феодальных отноше­ний и победив интервентов, якобинская диктатура расчистила путь для развития капитализма, для торжества буржуазного обогащения и буржуазного эгоизма.

Обогащаясь на скупке национальных имуществ, спекуляции, военных поставках, неудержимо росла новая буржуазия. Она жаждала полной свободы предпринима­тельства, ликвидации всех ограничений, навязанных давлением снизу и нуждами обороны. К этому склонялось также зажи­точное и среднее крестьянство, недоволь­ное максимумом и реквизициями.

В то же время якобинская диктатура утрачивала поддержку народных низов. Весной 1794 г. был ослаблен контроль над ценами; усилился нажим на рабочих, про­тив стачек применялся закон Ле Шапелье. Не сбылись надежды сельской бедноты на дробление крупных ферм и имений, на ис­полнение вантозских декретов.

Пагубными для связей якобинской власти с народными низами Парижа ока­зались казнь эбертистов, Шометта, после­дующие меры против народного движения: была распущена «революционная армия», арестованы по обвинению в «эбертизме» многие активисты секций (некоторые из них казнены), жестко лимитировалась дея­тельность секций. Закрылся Клуб кордель­еров. Разочарование, глухое недовольство, апатия проникали в среду санкюлотов.

Робеспьеристы видели, что позиции якобинской власти слабеют, но не могли выдвинуть программы, способной получить широкую общественную поддержку.

В мае—июне робеспьеристы попыта­лись объединить народ вокруг граждан­ской религии в духе Руссо. По настоянию Робеспьера Конвент установил «культ Вер­ховного существа», который включал почи­тание республиканских добродетелей, справедливости, равенства, свободы, люб­ви к отечеству. Новый культ был не нужен буржуазии, к нему остались равнодушны и народные массы.

Пытаясь укрепить свои позиции, ро­беспьеристы провели 10 июня закон об ужесточении террора. Это умножило число недовольных и ускорило формирование в Конвенте заговора для свержения Ро­беспьера и его сторонников. Решающую роль в нем играли представители новой буржуазии — Баррас, Тальен и другие обогатившиеся депутаты-дельцы. На их сторону переходила конвентская «равни­на». Противниками робеспьеристов стали многие монтаньяры, не разделявшие их социальных идей, к ним примкнули и неко­торые левые деятели, не довольные репрес­сиями против народного движения, обви­нявшие Робеспьера в стремлении к дикта­туре. Против него выступили ряд членов

Комитета общественного спасения и Ко­митета общественной безопасности. 27 июля (9 термидора) в накаленной ат­мосфере начавшегося заседания Конвента они прервали обструкцией взявшего слово Сен-Жюста и добились декрета о немед-/ ленном аресте Робеспьера, его брата Огюс-тена, Сен-Жюста и их сподвижников.

Коммуна призвала секции к восстанию. Освобожденные из тюрем Робеспьер и его соратники вечером были доставлены в ра­тушу. Отсутствие ясной программы дало о себе знать и в этот трагический час. Ро­беспьер медлил, не решался возглавить восстание. Сказалось и отчуждение от яко­бинской власти народных низов Пари­жа — из 48 секций лишь 16 направили к ратуше свои отряды Национальной гвар­дии. Не получая приказов, собравшиеся гвардейцы и канониры с орудиями (около Зтыс. человек) разошлись. Войска Конвен­та ворвались в ратушу. 10 термидора объявленные вне закона Робеспьер, Сен-Жюст и их соратники (всего 22 человека) были гильотинированы. 11 —12 термидора их судьбу разделили еще 83 человека, в большинстве члены Коммуны. Якобинская диктатура пала.