7. Балканские народы под властью Османской империи

К середине XVII в. Османская империя достигла вершины своего могущества. В Европе под ее властью находились Бол­гария, Греция, Сербия, Черногория, Бос­ния и Герцеговина, Албания, ее вассалами были Молдавское и Валашское княжества, а также расположенная на побережье Далмации славянская городская респуб­лика Дубровник (Рагуза). На территори­ях, непосредственно входивших в границы империи, существовало жестокое нацио­нальное и социальное иго. Оно проявля­лось прежде всего в тяжелейшем податном гнете, господстве военно-ленной системы эксплуатации коренного населения. Целям упрочения господства турецких завоевате­лей служила, по сути дела, и греческая Константинопольская патриархия, которой султан духовно подчинил христианское на­селение значительной части своих европей­ских владений. В школе и богослужении стал насаждаться греческий язык. Народы Балканского полуострова вели упорную борьбу против иноземных угнетателей за сохранение своих обычаев, языка и веры.

Во второй половине XVII в. обнаружи­лись первые признаки ослабления Осман­ской империи. Проявлением ее внутреннего кризиса был ускорявшийся распад военно-ленной системы. В силу дробления ленов и связанного с ним уменьшения доходов с них многие турецкие феодалы начали уклоняться от военной службы. В то же время происходила концентрация земель и ренты в руках крупных феодалов (па­шей). Менялся сам характер феодальной эксплуатации зависимого населения. По­скольку Османская империя была уже не в силах осуществлять широкую экспансию, приносившую турецким феодалам богатую военную добычу, многие из них начинали заводить собственное хозяйство, основан­ное на барщине или издольной аренде.

В битве под Веной турецкая армия по­терпела в 1683 г. первое серьезное пораже­ние на суше. Последовавшие затем новые военные неудачи, усиление политического сепаратизма крупных турецких феодалов, ции оказало активную поддержку России в ходе русско-турецких войн последней трети XVIII в. Появление в 1770 г. русского флота в Эгейском море стало сигналом к всеобщему восстанию в Пелопоннесе. Но оно было жестоко подавлено. В следующей русско-турецкой войне (1787—1791) на стороне России сражалась на Средизем­ном море греческая добровольческая фло­тилия Л. Кацониса.

Русско-турецкие войны, ослабив Ос­манскую империю, создали благоприятные предпосылки для освободительной борь­бы греков. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 г., давший возможность греческим судам использовать русский флаг, способ­ствовал развитию судоходства в Эгей­ском море. Тогда же усилилась греческая эмиграция в Россию. В Северном Причер­номорье возникли греческие общины, сыг­равшие впоследствии значительную роль в развитии греческого национально-осво­бодительного движения.

Южные славяне

Положение южнославянских народов под властью Османской империи. Из юж­нославянских земель, подчиненных турец­кой власти, в самом тяжелом положении находилась Болгария. Ее близость к цент­рам Османской империи — Адрианополю и Константинополю (Стамбулу) — обус­ловила здесь большую плотность турецкой колонизации. Если в других южнославян­ских областях турки жили, как правило, только в городах, то в Болгарии было нема­ло чисто турецких сел и сел со смешанным населением.

Греки-фанариоты, как и турки, прово­дили ассимиляторскую политику по отно­шению к болгарам, усугубляя их нацио­нально-культурный гнет. На первых порах греки составляли также в Болгарии основ­ную массу торговцев.

С XVII в. происходил рост болгарских городов за счет прилива в них славянского населения. Одновременно в сельском хо­зяйстве турецкие землевладельцы-спахии (сипахи) под влиянием развития товарно-денежных отношений стали заводить час­тновладельческие хозяйства и заменять натуральную десятину денежными побо­рами. Положение зависимого населения (райи) резко ухудшилось.

В несколько лучшем положении ока­залась Сербия, находившаяся на окраи­не Османской империи. Тут не было ту­рецких поселений. Кроме того, сущес­твовала сербская патриархия с центром в городе Печ. В состав ее кроме Сербии входили Черногория, Босния и Герцего­вина. Сербская патриархия способство­вала поддержанию национального само­сознания христианских народов Балкан­ского полуострова. Хотя она по насто­янию греческого духовенства и была ликвидирована турками в 1766 г., сербы не испытали столь жестокого гнета фа­нариотов, как болгары.

В особом положении на всем протяже­нии турецкого господства на Балканах на­ходилась Черногория. Эта небольшая го­ристая область между Которским заливом и Скадарским озером фактически никогда не признавала власти завоевателей. Взи­мание ими податей в Черногории произво­дилось только в форме изредка проводи­мых турками военных экзекуций. В услови­ях изоляции от внешнего мира здесь сложилось полутеократическое государст­во во главе с митрополитами,столицей ко­торых был Цетинский монастырь. В Черно­гории устойчиво держались пережитки ро-доплеменных отношений: хотя здесь и дей­ствовала всеобщая народная скупщина (собрание), местные племена были раз­общены и часто враждовали друг с другом, чем пользовались турки, разжигая эту рознь и привлекая на свою сторону путем исламизации неустойчивые элементы (по-турченцев).

Ассимиляторская политика турок на Балканах привела к тому, что в отдельных районах и областях полуострова сложи­лись целые группы славян-мусульман (на­пример, помаки в Родопских горах в Болга­рии). Но больше всего потурченцев было в Боснии и Герцеговине, где феодалы-сла­вяне ради сохранения своих привилегий приняли ислам. По этой причине тут сохра­нился слой старых феодалов (аг и бегов), которые старались обратить в мусульман­ство и зависимых от них крестьян. Эти фео­далы говорили на сербском языке, но испо­ведовали мусульманство.

Борьба южнославянских народов про­тив турецкого ига. Неодинаковое положе­ние южнославянских земель в Османской империи в значительной мере обусловило характер и методы их борьбы за нацио­нальное освобождение. Одной из ее форм было движение, известное на Балканах под названием гайдучества. Особенно широкое распространение оно получило в Болгарии. Нередко это движение переплеталось с массовыми крестьянскими антифеодальны­ми восстаниями.

Разгром турок под Веной в 1683 г. акти­визировал освободительную борьбу юж­ных славян. Они поддержали вооруженны­ми выступлениями войну Священной лиги (1683—1699) в составе Австрии, Речи По­сполитой и Венеции, к которым вскоре при­соединилась Россия, с Османской импе­рией. В 1686 г. вспыхнуло восстание в горо­де Тырново, которое возглавил Ростислав, выдававший себя за потомка последнего болгарского царя. Спустя два года, вскоре после занятия австрийскими войсками Белграда, началось восстание болгар в го­роде Чипровец. Оба эти выступления были жестоко подавлены турками. В стране во­царился режим произвола и насилий, резко возросла эксплуатация крестьян турецки­ми феодалами.

В 1688 г. австрийские войска, занявшие Сербию, были поддержаны массовым воо­руженным выступлением сербов. Попытка их руководителя Г. Бранковича, выдавав­шего себя за потомка сербского феодаль­ного рода, предпринять шаги к созданию независимого славянского государства окончилась неудачей. Он был арестован австрийскими властями и умер в темнице. В 1690 г., когда австрийские войска под давлением превосходящих турецких сил вынуждены были отступить за Саву и Ду­най, свыше 70 тыс. сербов, активно учас­твовавших в антитурецком восстании, опа­саясь мести турок, переселились во владе­ния Габсбургов. Это «великое переселе­ние» положило начало сербской области Воеводина. Сербия подверглась страшно­му разорению. Опустевшие в результате переселения южные ее земли (современ­ный автсшомный округ Косово) были заня­ты албанцами.

Война Священной лиги против Турции завершилась в 1699 г. Карловицким мир­ным договором, по которому турки получи­ли обратно все сербские земли к югу от Савы и Дуная.

В 1718 г. после успешной войны с Ос­манской империей по Пожаревацкому ми­ру к Австрии отошли Северная Сербия с Белградом, Банат и Срем. Однако австрий­ское господство (фискальный гнет, католи­ческая пропаганда и национальное угнете­ние) мало чем отличалось от политики ту­рецких ассимиляторов. В результате неу­дачной для Австрии войны с Турцией 1737—1739 гг. сербские земли с Белградом снова оказались под властью Османской империи.

С середины XVIII в. главной силой в борьбе с Османской империей становится Россия. Ее победоносные войны с Турцией в последней трети XVIII в. создали более благоприятные условия для освободитель­ной борьбы южнославянских народов. Кю-чук-Кайнарджийский мир, завершивший русско-турецкую войну 1768—1774 гг., явился первым международным актом, признавшим за Россией право на защиту и покровительство христианских народов Османской империи. Во время второй вой­ны с Турцией (1787—1791), в которой Рос­сия выступила вместе с Австрией, на тер­ритории Белградского пашалыка произош­ло восстание сербов, которым руководил торговец Коча Анджелкович. Но австрий­цы заключили с турками сепаратный мир (1791), по которому освобожденные по­встанцами земли были возвращены Осман­ской империи.

Главной движущей силой буржуазно-национальных движений сербского и бол­гарского народов было крестьянство, руко­водимое сельской торговой буржуазией. Это обстоятельство, равно как и сохране­ние местного боярства в Молдавском и Ва­лашском княжествах и славянских феода-лов-потурченцев в Боснии и Герцеговине, наложило существенный отпечаток на ха­рактер и формы национально-освободи­тельной борьбы народов Балканского по­луострова в XIX в.

Борьба Черногории за независимость. Фактическая независимость Черногории делала эту маленькую страну.важным цен­тром антитурецкого движения на Балкан­ском полуострове. Черногория приняла участие в войне Священной лиги с Тур­цией. Сначала черногорцы одержали ряд побед в Албании и Герцеговине, но затем в 1690—1691 гг. турецкие войска дважды вторгались в страну, предав ее огню и мечу и разорив ее политический и религиозный центр Цетинье.

Ослабление Черногории благоприят­ствовало проникновению в нее ислама. Борьбу против потурченцев возглавил мит­рополит Данило Петрович {1697—1735) — основатель династии Негошей. По реше­нию скупщины племенных вождей и ста­рейшин в начале XVIII в. потурченцы были истреблены. Столь решительная мера по­зволила укрепить внутреннее единство страны. Это сказалось на ее действиях про­тив турок в период Прутского похода Петра I. В 1712 г. черногорцы сумели от­бить нападение большой турецкой армии.

Данило установил тесные связи с Рос­сией. В 1715 г. он совершил поездку в Пе­тербург. Петр I назначил Цетинскому мо­настырю ежегодную субсидию. Опираясь на политическую поддержку и финансовую помощь России, Данило провел ряд ре­форм, направленных на ликвидацию пле­менной анархии и укрепление государства. Был учрежден высший судебный орган, страна разделялась на округа, не совпа­давшие с племенным делением. Отстаивая в неравной героической борьбе с турецки­ми завоевателями свою независимость, черногорцы в 1796 г. одержали в битве при Крусах победу над войсками скадарского везира.

Связи между южными славянами и Россией в XVIII в. Борьба южнославян­ских народов против османского ига помог­ла им выдержать натиск турецких ассими­ляторов. Немалую роль сыграли при этом помощь и заступничество России. Русско-южнославянские связи в начале XVIII в. впервые приобрели политический харак­тер. Южнославянские народы активно от­кликались на обращения России о совмест­ных действиях против турок.

Помимо духовных, торговых и полити­ческих связей с Россией в XVIII в. усилива­лись культурные связи. По указу Петра 1 в 1714 г. был сделан перевод сочинения дубровницкого историка М. Орбини об ис­тории славян. В 1725 г. по просьбе австрий­ских сербов к ним был послан Максим Су­воров для организации школы в Карлов-цах. Русская школа оказала влияние на создание «славяно-сербского» литератур­ного языка, просуществовавшего до XIX в.

О влиянии России в южнославянских землях свидетельствуют и другие факты. Так, тяжелое положение сербов Воеводины породило у них стремление к переселению в Россию. Во время Семилетней войны ав­стрийское правительство, заинтересован­ное в укреплении союза с Россией, дало согласие на это. Около 20 тыс. сербов пере­ехало на Украину. С 1766 по 1773 г. Черно­горией правил Степан Малый, выдававший себя за русского императора Петра III. Он много сделал для сплочения черногорцев и организации их отпора туркам.

Поддержка Россией национально-осво­бодительной борьбы южнославянских на­родов явилась важным внешнеполитиче­ским фактором развития предпосылок для грядущих буржуазно-национальных рево­люций на Балканах в XIX в.

Албанцы

В середине XVIII в. на территории, населенной албанцами, турецкая военно-ленная система зиждилась на власти ал­банских феодальных семей, добровольно перешедших в мусульманство. Подавляю­щее большинство населения находилось в бесправном положении и было отягоще­но повинностями и налогами. Только гор­ные районы еще сохраняли независимость. Здесь господствовали родоплеменные от­ношения. Но вскоре и тут была введена турецкая административная система. Лишь область Мирдиты сохранила авто­номию.

В XVII в. в Албании начался процесс превращения военных ленов в наслед­ственные владения (чифтлики). Албанские феодалы стали приобретать большую неза­висимость от центральной власти и одно­временно усиливали эксплуатацию сельско­го населения, фактически закрепощая крестьян. Крестьяне противились усиле­нию феодального гнета. Иногда их сопро­тивление было столь решительным, что но­вый владелец не мог установить свою власть. Формами протеста были также от­каз платить налоги и бегство. Распад воен­но-ленной системы сопровождался ожив­лением экономической жизни в городах, ростом ремесленного производства и тор­говли. В первую очередь это коснулось при­брежных городов, а затем и городов внут-

ренних районов. Ремесленники объединя­лись в цехи (эснафы).

Ослабление султанской власти привело к феодальным междоусобицам в Албании, ставшим особенно частыми в XVIII в. Вой­ны длились годами, обрекая сельское и го­родское население на разорение. Мелкие феодалы создавали вооруженные отряды, занимавшиеся разбоем. Феодальная анар­хия наносила ущерб развитию экономики и культуры ряда районов. Пришел в упадок крупный торговый и культурный центр Воскопоя, трижды с 1769 по 1789 г. подвер­гавшийся опустошению.

Главы наиболее крупных феодальных семей со временем становились наслед­ственными властителями в пашалыках. Формально паши назначались из Стамбу­ла, но на деле их власть на местах была неограниченной. Они выполняли распоря­жения центральной власти лишь в тех слу­чаях, когда это не ущемляло их интересов. Типичным примером в этом отношении бы­ла Шкодра, в ходе борьбы за которую по­беду одержал в 1757 г. Мехмет Бушати. Это принесло ему титул паши, а его роду — почти 75-летнее правление над Северной Албанией.

К концу XVIII в. стали особенно замет­ны губительные последствия более чем двухвекового турецкого господства на ал­банских землях. Антинациональная поли­тика местных феодалов, междоусобные войны, истощавшие страну, усиление эк­сплуатации крестьянства — все это замед­ляло развитие производительных сил и культуры.

Валашское и Молдавское княжества

Османское господство в княжествах.

Феодальные княжества Валахия и Молда­вия находились в вассальной зависимости от Османской империи. Господство Порты приняло смягченную форму: правители княжеств — господари назначались султа­ном из представителей местной знати, а земля оставалась в собственности местных крупных землевладельцев —. бояр и пра­вославной церкви. Но население княжеств испытало на себе тяжесть иноземного гне­та. Валахи и молдаване не раз поднима­лись на освободительную борьбу.

Султаны по своему усмотрению назна­чали и смещали правителей княжеств. В Валахии в XVII в. сменилось более 20 господарей, в Молдавии — почти 30. Право занять господарский престол поку­палось за большие деньги. С княжеств ежегодно взималась также особая дань Порте. Кроме того, султану и его прибли­женным по разным поводам регулярно по­сылались всякого рода подарки. В качестве обязательных натуральных поставок в Константинополь по низким ценам, а то и бесплатно отправлялось большое количе­ство продовольствия и скота — вывоз их в другие страны был запрещен или сильно ограничен. По первому требованию Порты в ее распоряжение предоставлялись отря­ды войск и рабочая сила, строительные материалы и транспортные средства.

В начале XVIII в. в Молдавии, а затем и в Валахии было введено правление фана­риотов — проживавших в Европейской Турции богатых и знатных греков. Назна­чение господарей — фанариотов, полно­стью зависимых от султана, имело целью дальнейшее подчинение княжеств Турции. В XVIII в. господари сменялись обычно каждые три года, а порой и чаще. Усили­лась централизация государственного уп­равления. Резко возрос размер дани, почти сравнялась с ней стоимость посылавшихся в Константинополь всевозможных подно­шений. Все дороже обходилось господарям возведение на престол. Были введены но­вые поборы с княжеств в пользу Порты. Постоянные вооруженные силы в Валахии и Молдавии были распущены — их заме­нили отряды дворцовой стражи и нерегу­лярные части для охраны границ и несения внутренней службы.

Феодальные отношения. Существовав­шие в Валахии и Молдавии феодальные отношения ставили большинство крестьян в тяжелую зависимость от крупных земле­владельцев. Барщина (клака) и оброк (дижма) составляли основную часть мно­гочисленных повинностей крестьян. В кон­це XVI — первой половине XVII в. в Вала­хии и Молдавии было постепенно введено и закреплено законами крепостное право.

Особенностью феодализма в княжес­твах, обусловленной прежде всего осман­ским господством, явилось ослабление пре­обладавших сначала сеньориально-вот­чинных и укрепление феодально-государ­ственных отношений: в XVII—XVIII вв. де­нежные платежи и натуральные повинно­сти крестьян в пользу государства в не­сколько раз превышали их обязательства перед крупными землевладельцами. Одна­ко изменение формы феодальных отноше­ний в результате роста централизованной феодальной ренты за счет сеньориальной не могло подорвать сложившиеся устои боярского землевладения. К тому же мно­гие крупные землевладельцы занимали до­ходные должности в разросшемся государ­ственном аппарате и возмещали снижение доходов от своих имений за счет поборов с крестьянства, поступавших через госу­дарственные каналы.

Изменения в системе феодальных отно­шений проявились и в сфере внеэкономиче­ского принуждения: личная зависимость крестьян от бояр была ослаблена, зато уси­лилось принуждение со стороны феодаль­ного государства. Крестьянин был привя­зан к обрабатываемому им наделу не столько в силу зависимости от владельца земли, сколько в результате обязательств перед государством. Прикрепление кресть­ян к земле было обусловлено прежде всего их обязанностью платить налоги государ­ству по месту жительства.

Эти особенности феодальных отноше­ний в Валахии и Молдавии нашли отраже­ние в аграрном законодательстве середины XVIII в. Одной из причин осуществленной тогда правящими кругами отмены крепо­стного права явилась антифеодальная борьба крестьянства. Однако получавшие на бумаге личную свободу крестьяне (за нее они должны были платить боярам боль­шой выкуп) не только оставались в фео­дальной зависимости от крупных землевла­дельцев, но и были лишены права покидать без разрешения властей место своего жи­тельства, где они числились в списках на­логоплательщиков. Отмена крепостной за­висимости крестьян привела на деле к уси­лению внеэкономического принуждения со стороны государства.

Возникновение капиталистического ук­лада. В XVII — первой половине XVIII в. заметное развитие в Валахии и Молда­вии получили товарно-денежные отноше­ния. Расширялось ремесленное производ­ство, в котором возник ряд новых отраслей. Росла численность городского населения.

Столицы княжеств Бухарест и Яссы к на­чалу XVIII в. насчитывали по 50— 60 тыс. жителей. Увеличивался объем внутренней торговли и, хотя гораздо мед­леннее, — внешней; ее развитие, как и эко­номики в целом, тормозила прежде всего зависимость от Османской империи.

Эта зависимость замедлила процесс «первоначального накопления» в княжес­твах. Преобладание централизованной фе­одальной ренты и прикрепление крестьян к месту уплаты налогов стало одной из главных преград для создания рынка сво­бодных рабочих рук. Серьезным препят­ствием для «первоначального накопления» был также медленный рост капиталов в ру­ках крупных собственников — большая часть денежных богатств различными пу­тями переправлялась в Турцию. Фанарио­ты — господари и занимавшие доходные государственные должности их прибли­женные — были мало заинтересованы в развитии экономики княжеств. Наконец, естественные ресурсы Валахии и Молда­вии начали привлекать западноевропей­ских купцов и предпринимателей: получая от Порты различные привилегии, они выво­зили из княжеств нажитые там капиталы.

Со второй половины XVIII в. в Валахии и Молдавии началось постепенное разло­жение феодализма и формирование капи­талистического уклада. В развитии про­мышленности произошли существенные сдвиги. Раньше в княжествах наряду с гос­подствовавшим мелким ремесленным про­изводством существовали лишь отдельные небольшие предприятия по добыче полез­ных ископаемых и изготовлению различ­ных товаров. На этих предприятиях, при­надлежавших отдельным господарям и со­стоятельным боярам, использовался почти исключительно труд феодально-зависимых крестьян. Теперь росло число более круп­ных ремесленных мастерских и мануфак­тур — суконных, бумагоделательных, сте­кольных. На них начала применяться наем­ная рабочая сила. Но развитие капитали­стического уклада происходило медленно.

Значение для княжеств русско-турец­ких противоречий. Интересы России всту­пали на Балканах в противоречие с полити­кой султанской Турции. Чтобы ослабить позиции Порты, царизм поддерживал осво­бодительные стремления балканских наро­дов. В борьбе против османского господст­ва молдаване и валахи использовали под­держку России. Еще в 1656 г. молдавский господарь Георге Штефан впервые обра­тился к России за военной помощью. Он просил даже принять Молдавское княже­ство в российское подданство — под этим подразумевалось постоянное покровитель­ство со стороны России. Обещая княжест­ву поддержку, царь Алексей Михайлович предлагал господарю «с ратными людьми на всякого неприятеля стоять собча безо всякия измены». Однако господарь вскоре был низложен султаном. В 1674 г. в Москву с просьбой о помощи обратились совместно представители Молдавии и Валахии, но Порта сумела помешать соглашению.

Решительные шаги к сближению с Рос­сией предпринял в 1711 г. господарь Мол­давии Дмитрий Кантемир. Выдающийся государственный деятель, он был убежден­ным сторонником развития дружественных связей с Россией. Кантемир вступил в союз с Петром I и поднял оружие против Порты. Однако перевес сил оказался на стороне турок — русские и молдавские войска по­терпели поражение в битве при Станилеш-тах (на берегу реки Прут). Кантемир был вынужден уехать в Россию, куда вместе с ним переселилось несколько тысяч мол­даван. Там Кантемир, ученый-гуманист, принял участие в реформаторской деятель­ности Петра I, написал несколько крупных работ, в том числе «Историю возвышения и упадка Османской империи», «Описание Молдавии».

Большое значение для Валахии и Мол­давии имели победы России над Турцией в войнах второй половины XVIII в. Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 г. способствовал расширению автоно­мии княжеств. Он регламентировал выпла­ту дани Порте, ограничивал ее монополию на торговлю с княжествами. Туркам запре­щалось селиться на их территории. Госпо­дари могли направить в Константинополь постоянных представителей, которые до­лжны были «бдеть о делах княжеств». Православная церковь в Валахии и Мол­давии ограждалась от вмешательства По­рты. Россия получала право выступать впредь «в пользу сих двух княжеств», за­щищать их интересы. Хотя Порта в даль­нейшем нарушала договор, он оставался в силе и был вновь подтвержден условиями Ясского мира, заключенного в 1791 г.

Культура Валахии и Молдавии. В Ду­найских княжествах сложились две народ­ности — валахи и молдаване. Официаль­ным языком в княжествах долгое время оставался старославянский. В XVI— XVII вв. на территории Валахии, а затем и Молдавии возникло книгопечатание, сна­чала на старославянском языке. Начав­шие выходить позднее в каждом княже­стве книги на родном языке печатались до XIX в. славянской кириллицей.

Возникавшие в княжествах школы (большинство их называлось господарски-ми) создавались в столицах и некоторых других городах, при крупных монастырях. Одно из первых учебных заведений более высокого уровня — господарская акаде­мия была основана в Яссах в 1640 г. В кон­це XVII в. в Бухаресте также была создана академия. В XVIII в. обе они были реорга­низованы и расширены. Видную роль в со­здании бухарестской академии сыграл стольник Константин Кантакузино. Широ­ко образованный человек, ученый и просве­титель, он оставил обширный, хотя и неза­вершенный труд «История Валахии».

Развитию культуры способствовали ис­торические хроники и сочинения.Наиболее обстоятельные из них появились в то время в Молдавии. Идеология их авторов имела феодальный характер. В летописи Григоре Уреке (он использовал источники на не­скольких языках) освещалась история кня­жества с XIV до конца XVI в. Дело Уреке продолжил другой историк — боярин, го­сударственный деятель Мирон Костин. Его «Летопись Молдавии» была доведена до второй половины XVII в. В ней освещались многие события того периода, очевидцем и даже участником которых был сам Кос­тин. В XVIII в. Ион Некулче составил «Ле­топись Молдавской земли» — она начина­лась с событий, описанием которых завер­шил свою работу Костин. Немало страниц автор летописи посвятил деятельности Д. Кантемира. Подобно господарю сам Не­кулче был сторонником союза с Россией в борьбе за независимость Молдавии.

Глава

₆

Латинская Америка во второй половине ХУП-ХУШ веке

Процесс завоевания испанскими конки­стадорами Южной и Центральной Америки растянулся более чем на полтора столетия. Во второй половине XVII в. были подав­лены последние очаги сопротивления пле­мен майя на Юкатане и племен арауканов в Чили. В некоторых областях Северной Америки испанские завоевания продолжа­лись еще в XVIII в. В ходе завоевания и ко­лонизации происходил интенсивный про­цесс метисации — смешения испанских и португальских завоевателей с местным на­селением, и сложился значительный слой метисов — потомков европейцев и индей­цев. В районах, куда ввозились негры-ра­бы, возникло мулатское население.

К концу XVII в. основным языком об­щения между различными расовыми и эт­ническими группами в испанских колониях стал испанский язык. Здесь складывался испаноязычный этнос. В Бразилии, завое­ванной Португалией, португальский язык стал господствующим к концу XVIII в. На­звание региона — Латинская Америка, — вошедшее в обиход в XIX в., отражает особенности завоевания, освоения, куль­турного и национального развития боль­шинства вошедших в него стран. Эти об­ласти были колонизованы испанцами и португальцами, т. е. романскими народа­ми, языки которых сложились на основе латинского языка.

В XVI—XVII вв. сформировались ис­панская и португальская колониальная системы. Административное устройство ис­панских колоний во многом копировало метрополию. Делами колоний управлял «Королевский Совет Индий». Он издавал законы, постановления, назначал чиновни­ков колониальной администрации, контро­лировал работу на рудниках и все финан­совые поступления.

Еще в XVI в. была создана система вице-королевств. Вице-королевство Новая Испания включало территорию современ­ной Мексики, владения в Северной Амери­ке и часть Карибского бассейна. Вице-ко­ролевство Перу включало почти все владе­ния в Южной Америке, кроме побережья Венесуэлы. Вице-король осуществлял выс­шую военную и гражданскую власть. В со­ставе вице-королевства были самоуправ­ляющиеся территории — генерал-капи-танства. Испанские вице-короли назнача­лись из числа высшего дворянства, из этих же кругов формировался и высший аппа­рат колониального управления. За 300 лет существования испанской колониальной империи из 170 вице-королей только 4 были уроженцами колоний, из 602 генерал-капи­танов — только 16.

Особенности социально-экономическо­го развития испанских и португальских ко­лоний в Америке. В связи с тем что в пери­од конкисты феодализм в Испании и По­ртугалии уже вступил в пору разложения, создававшаяся в колониях структура эко­номических и общественных отношений не могла носить чисто феодальный характер. Несмотря на попытки насадить в колониях феодализм, он не стал господствующей формой хозяйства. Их экономика была ос­нована на сосуществовании нескольких ук­ладов, характер и соотношение которых менялись на протяжении колониального периода. Основными укладами в XVI— XVIII вв. были: натуральное патриархаль­ное хозяйство индейских общин; феодаль­ный уклад; рабовладельческий уклад: плантационное рабство, использование труда черных невольников в горной про­мышленности; мелкотоварное хозяйство: городское ремесло, хозяйства крестьян-ко­лонистов в районах, где имела место хозяй­ственная колонизация; элементы капита­листического уклада (его формирование относится ко второй половине XVIII в.).

Рабовладельческий уклад преобладал на островах Карибского бассейна, в при­брежных районах, где сложилось планта­ционное хозяйство, тесно связанное с ми­ровым рынком. Другое положение возни­кло в Андских странах (будущие Ко­лумбия, Эквадор, Перу, Боливия) и на территории Мексики, где в момент завоева­ния существовало плотное земледельче­ское население. Здесь испанская корона использовала земледельческую общину, включив ее в колониальную систему как административную и налоговую единицу. Важнейшей формой феодальной эксплуа­тации стала в этих районах энкомьенда — особая форма поместья, предоставлявше­гося испанским дворянам-переселенцам. Верховным собственником земли был ис­панский король. Владелец поместья — эн-комендеро — имел право только на исполь­зование труда приписанных к энкомьенде индейцев-общинников. Он должен был за­ботиться об обращении индейцев в христи­анство, обеспечивать уплату ими подушной подати — «трибуто» и выполнение трудо­вой повинности в пользу государства на королевских рудниках, строительстве и т. д. (мита).

Непосильный труд на рудниках, отрыв наиболее трудоспособных людей от сель­ского хозяйства вели к разорению общин­ников, вымиранию индейского населения. Чтобы обеспечить рудники рабочей силой, во второй половине XVII в. во многих рай­онах началось насильственное сселение обезлюдевших общин в новые поселки по 300—400 домохозяйств. На новых местах воссоздавались общинные порядки: пахот­ные наделы находились в пользовании от­дельных семей, остальные земли использо­вались сообща. Испанские законы запре­щали продажу общинных земель и их переход в собственность частных лиц, посе­ление на территории общин испанцев, ме­тисов и мулатов. Этим испанская казна хотела обеспечить себе постоянный доход от налогов с индейского населения. Однако в результате принудительного переселения индейцев появлялось большое количество

Колониальные владения

КОЛОНИАЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ИСПАНИИ И ПОРТУГАЛИИ В ЗАПАДНОМ ПОЛУШАРИИ В КОНЦЕ XVIII ВЕКА

пустующих земель, которые захватывались крупными собственниками. Часто под кате­горию «пустующие» произвольно попадали и общинные земли, с которых сгонялось индейское население. Так уже в XVII в. происходил процесс экспроприации ин­дейского крестьянства и формирования крупного землевладения (латифундий),не связанного с пожалованием энкомьенды.

Спасаясь от миты на рудниках, многие индейцы не возвращались в свои общины, а нанимались на работу в латифундии в ка­честве пеонов — кабальных батраков с на­делом. Кроме того, владельцы латифундий выкупали у государства индейцев-должни­ков, которые не могли уплатить налоги, и они тоже превращались в пеонов. Так возникла новая форма ведения хозяйст­ва — асьенда. Многие асьенды постепенно превращались в товарные хозяйства, про­изводившие продукцию (тростниковый са­хар, хлопок, табак, рис и т. д.) на внутрен­ний и внешний рынок.

К началу XVII в. значительных успехов достигло мелкотоварное ремесленное про­изводство, особенно в восточных и цен­тральных районах Мексики, в северо-вос­точной части нынешней Колумбии, в город­ских центрах, таких, как Кито, Лима, Сантьяго. Вокруг них возникали местные рынки, однако большинство городов имело связи с округой в диаметре не более 200— 300 км. Каждая колония была связана с Испанией больше, чем с соседними центра­ми. Эта экономическая обособленность ис­кусственно консервировалась метропо­лией. Были запрещены различные виды экономической деятельности, производство многих товаров, внутренняя торговля меж­ду колониями. Метрополия поощряла толь­ко развитие горнодобывающей промыш­ленности. Вывоз драгоценных металлов яв­лялся основной статьей экспорта.

Наряду с короной и крупными земле­владельцами индейское население нещадно эксплуатировала католическая церковь, которой принадлежали обширные земель­ные владения с прикрепленными к ним ин­дейскими общинами. Церковь получала также огромные доходы от сбора десятины, широко занималась ростовщическими опе­рациями, добивалась перехода под свой контроль общинных земель с помощью вы­могательства и запугивания индейцев.

Социальная структура колониального общества была очень сложной. Ее важной особенностью было то, что социальные раз­личия тесно переплетались с расовыми и этническими.

Самым высшим слоем общества были испанские чиновники, прибывшие из мет­рополии. На протяжении всего колониаль­ного периода испанские короли очень боя­лись усиления колониальной администра­ции и ее обособления от метрополии, так же как и роста крупного землевладения. Испанские вице-короли направлялись в ко­лонии на срок до трех лет, им запрещалось брать с собой семью, приобретать в коло­ниях земли и недвижимую собственность. Такие же ограничения устанавливались для высших чиновников. Представители испанской колониальной администрации составляли замкнутую группу населения. Они с пренебрежением относились к тем потомкам испанских завоевателей, кото­рые родились и постоянно жили в колони­ях. Среди них был значительный процент белого населения — креолы, составлявшие основную массу крупных землевладельцев и средний слой чиновничества. К началу XVIII в. во многих колониях значительную часть населения составляли метисы. Мети­сы освобождались от уплаты «трибуто» и от миты, но вместе с тем для них было установлено множество ограничений: они не могли наследовать имущество своих ро­дителей, занимать административные по­сты, становиться священниками, владеть рабами, жить в общинах, им запрещалось носить оружие. Самое большое число мети­сов (свыше 30 % населения) было в Па­рагвае, Чили и Северной Мексике. Метисы жили в городах, занимались ремеслом и мелкой торговлей, многие были пеонами. Кроме того, существовали другие этниче­ские группы — мулаты (потомки европей­цев и негров) и самбо (потомки индейцев и негров). Их положение приближалось к условиям жизни негров и индейцев.

Несмотря на препятствия, чинимые метрополией, к началу XVIII в. в экономи­ческом развитии испанских колоний прои­зошли большие изменения. Постепенно формировались элементы капиталистиче­ского уклада в городской промышленности и торговле: развивались товарно-денеж­ные отношения, стали возникать мануфак­туры, расширялось применение наемного труда в городе и в деревне.

Развитие Бразилии в колониальный пе­риод отличалось рядом особенностей. Зна­чительную роль в процессе колонизации играл торговый капитал. Управление коло­нией осуществляли назначенные порту­гальским королем генерал-губернаторы, которым подчинялся состоявший из порту­гальцев централизованный администра­тивный аппарат. В Бразилии преобладало плантационное рабовладельческое хозяй­ство по выращиванию сахарного тростни­ка, риса, табака. Главную роль в торговле играло монопольное купеческое объедине­ние — «Генеральная компания бразиль­ской торговли», основанная в 1649 г.

Начало кризиса испанской колониаль­ной системы в середине XVIII в. Реформы колониального управления. В XVIII в. про­изошли изменения в системе эксплуатации испанских колоний. Они были связаны с процессами, происходившими в метропо­лии. Глубокий экономический упадок Ис­пании в XVII в. сменился в первые десяти­летия XVIII в. постепенным экономическим подъемом. В стране шло восстановление и развитие капиталистического мануфак­турного производства. Колонии стали те­перь для метрополии не только источником денежных средств, но и рынком сбыта для молодой, еще не окрепшей испанской про­мышленности. На первых порах это приве­ло к введению в колониях еще больших ограничений на производство предметов потребления, к увеличению новых прямых и косвенных налогов при сохранении ста­рых, таких, как алькабала.

Однако архаичная колониальная адми­нистрация плохо справлялась с поставлен­ными перед ней задачами. Господствовала коррупция; некоторые районы вообще вы­падали из-под контроля метрополии, и до­ходы оседали в карманах местных чинов­ников, хорошо усвоивших непреложное правило колониальной администрации — «Повиноваться и не выполнять!».

Большие потери несла мадридская каз­на от контрабандной торговли. Поскольку во второй половине XVII в. Испания, ли­шившаяся флота, не могла военными мера­ми противостоять своим торговым соперни­кам из более развитых стран, контрабанд­ная торговля стала быстро расти. Особен­ный размах она получила после того, как по Утрехтскому миру Англия получила право ввоза рабов в американские колонии Испании. Под прикрытием этой уступки английские купцы ввозили в колонии раз­личные товары, закупали без пошлин сырье и тропические продукты у креоль­ских землевладельцев. На побережье Вене­суэлы и на Ла-Плате креольские помещики расширяли производство продукции на продажу; в результате возрастала товар­ность сельского хозяйства, рост которой искусственно сдерживался испанской эко­номической политикой.

Для того чтобы поднять доходы метро­полии от эксплуатации колоний, усилить контроль за их экономическим развитием, во время правления испанского короля Карла III (1759—1788) была проведена реорганизация колониального управления:

а) была ликвидирована существовав- шая с начала XVI в. торговая монополия Севильи; отныне право вести торговлю с колониями получили сначала 9, а затем 13 испанских портов и 24 — в американ- ских колониях;

б) была проведена перестройка управ- ления, созданы новые вице-королевства Новая Гранада (1739), Ла-Плата (1776), одновременно существовали генерал-капи- танства Чили, Венесуэла и Куба. Это до- лжно было облегчить управление, так как прежние громадные вице-королевства бы- ли, по существу, неуправляемыми;

в) была создана колониальная армия (помимо войск, присылавшихся из метро- полии), основанная на рекрутском наборе среди уроженцев колоний — креолов. Правда, высшие офицерские должности оставались привилегией испанцев;

г) была упорядочена налоговая систе- ма, усилен контроль над торговлей и эконо- мической деятельностью страны. Суровые меры были приняты для борьбы с контра- бандой. Вся торговля между колониями и метрополией была передана в руки ис- панских торговых компаний.

Реформы Карла III увеличили доходы казны от эксплуатации колоний, от налогов с их населения, поступление сырья для ис­панской промышленности. Торговый обо­рот только за период с 1778 по 1788 г. воз­рос приблизительно в 7 раз; доходы от алькабалы в вице-королевстве Новая Ис-

пания в 1778—1790 гг. увеличились по сравнению с предшествующим десятилети­ем почти в 2 раза.

Однако расходы на колониальную ад­министрацию оставались очень высокими. В 1800 г. они поглощали ³/₄ всех поступле­ний от эксплуатации колоний. Колониям по-прежнему было запрещено торговать с другими странами; между тем сама Испа­ния и в конце XVIII в. могла обеспечить их спрос всего на 15—20%. Поэтому усиление контроля не могло положить конец контра­бандной торговле. Но теперь все выгоды от нее доставались испанским купцам; крео­лы лишились важного источника доходов. В то же время они потеряли возможность сбывать на мировой рынок продукцию сво­их хозяйств, минуя контроль колониальных властей.

В период войн колониальные власти вводили специальные налоги на содержа­ние флота, крепостных сооружений, пат­рульных судов и т. д. Основная тяжесть военных налогов, как и обычных налогов, и пошлин, и различных монополий ложи­лась на городское население. Усиливался процесс разорения ремесленников, которые не выдерживали конкуренции с мануфак­турами и с более дешевыми европейскими товарами.

В сельской местности широкий размах приобретала экспроприация индейских крестьян-общинников. Новый аграрный за­кон разрешал юридическое закрепление прав собственности на земли, захваченные у индейских общин, и на пустующие госу­дарственные земли. В результате ускорил­ся процесс формирования крупной земель­ной собственности — латифундий. Огром­ная масса индейских крестьян превраща­лась в бродяг и нищих, в бесправных батраков в асьендах латифундистов.

В середине XVIII в. основная тяжесть налогов обрушилась на города Венесуэлы и Новой Гранады, в связи с этим они стали центром оппозиции колониальному строю. Антиналоговые выступления в городах часто поддерживались индейским кресть­янством. Особую ненависть населения вы­зывали королевские монополии на произ­водство и продажу многих потребитель­ских товаров. Введенная монополия на производство табака лишила важного ис­точника доходов многих городских и сель­ских жителей. За незаконное разведе­ние табака сжигались посевы, склады табачного листа и даже жилища тех, кто его выращивал.

Усиление налогового бремени яви­лось поводом к одному из самых круп­ных городских восстаний в испанских колониях — восстанию комунерос (1781). Восстание началось на северо-востоке Новой Гранады, в центре тек­стильного ремесленного производства городе Сокорро, и вскоре охватило большую часть вице-королевства. Мно­готысячная армия восставших подошла к его столице — городу Сантафе де Бого­та. Богатые креолы решили возглавить восстание, чтобы ввести его в нужное им русло и добиться уступок от колониаль­ной администрации в свою пользу. Вы­двинутая в ходе восстания программа со­держала следующие требования: отмена монополий, отмена налога на содержание флота, уравнение в правах креольского населения с испанцами, возвращение ин­дейским общинам захваченных у них зе­мель. После отхода от восстания богатых креолов оно приобрело характер массово­го социального движения, направленного не только против колониальной админи­страции, но и против эксплуатации, за от­мену рабства, за возвращение земель ин­дейским общинам.

В движении комунерос объединились городские низы, индейские крестьяне, рабы с плантаций и рудников. Этнический состав восставших был очень пестрым: креолы, метисы, мулаты, негры. Движение переки­нулось на другие районы континента — Ве­несуэлу, Эквадор, на Ла-Плату. Только помощь креольской верхушки позволила испанским колониальным властям пода­вить восстание в Новой Гранаде. Его вождь Хосе Антонио Галан и другие руко­водители были преданы мучительной казни.

Одновременно с восстанием комунерос в 1780—1783 гг. в Перу произошло одно из самых крупных крестьянских восстаний во главе с Тупак Амару. Восставшие индейцы выдвинули лозунг восстановления инкско­го государства и отделения от Испании.

Положение, сложившееся в испанских колониях в Америке в конце XVIII — нача­ле XIX в., может быть охарактеризовано как глубокий кризис испанской колониаль­ной системы.

Реформы Бурбонов не только не приве­ли к упрочению власти метрополии, но вы­звали дальнейшее обострение противоре­чий между населением колоний и Испа­нией. Креольские помещики в результате усиления финансового и административно­го контроля со стороны метрополии над торговлей и финансами лишились важней­ших источников доходов. Это явилось при­чиной роста оппозиционных настроений среди креолов. Наиболее радикальные кру­ги креольской оппозиции выдвигали требо­вание отделения от Испании, наиболее умеренные — уравнения в правах с испан­цами и участия в управлении колониями.

Усиление налогового гнета нашло отра­жение в подъеме борьбы городского насе­ления против произвола испанской адми­нистрации. В этой борьбе главную роль играли городские ремесленники, мелкие торговцы, городские низы. Во время городских восстаний население выдвига­ло лозунг передачи власти городским советам — кабильдо. Усилилось движе­ние угнетенных масс индейцев, боров­шихся за возвращение общинных зе­мель, отмену непосильного налога «трибуто» и принудительного труда на рудниках.

Все эти оппозиционные движения по­степенно сливались в один поток. Они проявлялись как в пассивном протесте, так и в вооруженных выступлениях. Не­малую роль в углублении кризиса сыгра­ла международная обстановка, сложив­шаяся в период Французской буржуазной революции. Все эти факторы подготовили мощный взрыв освободительного движе­ния испанских колоний в Америке в пер­вой четверти XIX в.

•ч ^tu^dT^

Глава

₇

Международные отношения и колониальная политика во второй половине ХУП-ХУШ веке