1. По поводу и без повода

В XV–XVI вв. верным признаком ведьмы считались рыжие волосы. Рыжеволосых женщин сжигали на кострах, порой не утруждая себя поиском иных доказательств их вины. В наше время рыжеволосые составляют ничтожно малую часть населения Западной Европы – костры инквизиции сыграли роль «искусственного отбора», и соответствующая генетическая линия практически сошла на нет. Таким неожиданным образом суеверия Позднего Средневековья откликнулись потомкам. Впрочем, и в наши дни к рыжим относятся как к «чужим». Очевидно, это также отголосок давнего предубеждения против рыжеволосых «помощниц нечистого».

«Охота на ведьм» была лишь частью демонологической традиции, расцветшей в Европе в конце Средневековья. Все давние страхи христианского общества, в прежние времена рисовавшиеся лишь в карикатурной форме, теперь вышли на поверхность. Теологическая литература, оплот христианской религии, в XV–XVI вв. была полна описаний ведьминских шабашей, всевозможных способов ведовства. Ученые богословы в деталях описывали отталкивающую внешность сатаны и его слуг. Большое внимание уделялось так называемым инкубам и суккубам – наваждениям, насылаемым дьяволом на слабых людей. Инкуб был духом, принявшим мужской облик, чтобы соблазнять женщин и склонять их к служению нечистому. Суккуб, напротив, являлся мужчинам в женском обличье.

Плотская любовь и вообще плотское начало расценивались инквизиторами как безусловный признак влияния дьявола на людей. Поскольку эта сторона человеческой жизни не могла быть рационально истолкована в рамках схоластического знания, а сама плоть была признана христианством источником греха, следовательно, у плотской любви могло быть только одно происхождение. Среди многочисленных уловок ведьм инквизиция называла провоцирование женатого человека к измене. Вот одна цитата из «Молота ведьм»: «Несомненно прямое воздействие дьявола, когда жена искушаемого человека красива и уважаема, а его возлюбленная обладает противоположными качествами; когда несчастного нельзя отвратить от его греховной любви ни побоями, ни словами увещевания; когда … не имея силы себя сдержать, влюбленный бежит к предмету своей гибельной страсти».

Строго говоря, и «охота на ведьм», и резкий всплеск интереса к демонологии не только не являются частью средневековой культурной традиции, но прямо противоположны ей. Еще в эпоху Раннего, равно как и Высокого Средневековья, виднейшие теологи-католики всячески отрицали практически все суеверия, расцветшие в XV–XVI вв.. Так, еще в Х в. церковь официально осудила и назвала суеверием веру в полеты ведьм на помеле. Полеты ведьм признавались дьявольским наваждением, и осуждались не ведьмы, а те, кто поддавался этому наваждению и упорствовал в своем суеверии. Разумеется, ведьмы были известны и в Раннее Средневековье, но они интересовали не церковное правосудие, а почти исключительно светские судебные власти – когда ведьм обвиняли в порче чужого имущества или в погублении чужого здоровья. Иными словами, в средние века ведовство было объектом уголовного, а не церковного права.

Кроме того, повышенный интерес к изображениям дьявола и его прислужников в средние века легко мог быть расценен как сатанопоклонничество. Так что неизвестно, какая судьба ждала бы инквизиторов XVI в. на церковном суде века XII – не были бы они осуждены на тот же костер, к которому приговаривали десятки своих жертв.

Надо заметить еще одну деталь. «Охота на ведьм» была детищем далеко не всей католической церкви. Ее развернули в первую очередь папская курия и монашеские ордена, начинавшие чувствовать себя «не у дел» в формирующемся светском обществе. По сохранившимся церковным архивам видно, что приходские священники нередко выступали против решений приезжих инквизиторских судов. Само ведовство в понимании народа было частью языческой культуры, продолжавшей существовать в сознании простолюдинов наравне с христианскими заповедями. Церковь поначалу мирилась с этим «язычеством», но уже в XIV в. объявила его своим главным врагом. Ведьмы и знахари попали в один ряд с еретиками, евреями, сарацинами – в ряд «врагов Христовой веры», и подлежали безжалостному уничтожению.