1. Учителю и ученику

Магическая практика врачебных ритуалов стала объектом изучения лишь в XX в. Были, в частности, исследованы некоторые приемы северных шаманов. Среди них – и такие, которые связаны с приемом галлюциногенных препаратов, и такие, которые «работают на публику». К последним относится, например, древний способ измерения времени. Во время приготовления зелья шаман ритмично бормочет одну и ту же фразу строго определенное количество раз, причем для каждого снадобья имеется отдельное «заклинание». Секрет этого заклинания – в его четко определенной временной протяженности, что позволяет шаману и вселить в сердце просителя мистическую уверенность в чудодейственное зелье, и самому не ошибиться со временем приготовления. Нет сомнения, что европейские знахари и знахарки в средние века прибегали к таким же нехитрым приемам, имевшим как практический, так и нехитрый «мистический» смысл.

По мере того, как в Европе распространялись ереси, а с ними – инквизиция, суеверия с головой накрыли не только неграмотных крестьян, но и служителей церкви. Обвинения в колдовстве предъявлялись по самым неправдоподобным признакам – вроде рыжего цвета волос, из-за которого пострадало бесчисленное множество рыжеволосых женщин. Черные волосы также могли свидетельствовать о причастности «ведьмы» к дьявольским козням.

В эпоху Возрождения общий психический фон был, возможно, еще неустойчивее, чем в средние века. Раньше голод, болезни и религиозность почти на уровне помешательства доводили людей до всевозможных видений. Теперь же вошли в обиход и галлюциногенные препараты, дурманные настойки, выпив которые человек начинал видеть себя принимающим участие в шабаше или летающим по воздуху. Главными дурманными зельями были мак и белладонна, входившие в состав почти всех «колдовских» зелий.

От той эпохи сохранились «рецепты» некоторых зелий. Сохранились они либо в архивах инквизиторских судов, допрашивавших женщин, которых обвиняли в ведовстве, либо в изустном предании и сказках о колдуньях. Наряду с уже упоминавшимися отварами мака или белладонны, в колдовское зелье могли входить редкие или вовсе несуществующие травы, лягушачьи лапки или шкурки, мышиный помет – все, что ассоциировалось с нечистотой, и следовательно – с нечистым, с дьяволом.

1. Учителю и ученику

Среди многочисленных суеверий, возникших в конце Средневековья, были и суеверия «церковные». Многие теологи XV–XVI вв. в своих трактатах занимались тем, что выводили этимологию различных «греховных» слов и понятий. Так, женщина (по-латыни, femina), согласно одной из таких этимологий, происходит от слов fides (вера) и minus (меньше). Это открывает глубинный смысл слова «женщина» – «лишенная веры», то есть, прислужница дьявола. Один из синонимов дьявола – maleficium (буквально – «злодеяние») эти теологи производили от фразы male de fide sentire («испытывать боль от истинной веры» – известно было, что дьявол не мог выносить присутствия верующего).

Церковь боролась не просто с прислужниками сатаны. Служители инквизиции искореняли ересь во всех ее проявлениях, а язычество и колдовство были яркими проявлениями антихристианской ереси. Парадокс в том, что сами инквизиторы вели себя как язычники, предавая прислужников дьявола огню. Зачастую судьи до смерти боялись стоящей перед ними ведьмы и всерьез воспринимали угрозы и проклятия, которые та перед смертью насылала на их головы. Религиозный фанатизм и безумие тесно переплетались в душах судей, свидетелей и обвиняемых. Ведьма, доведенная до безумия пытками на допросах, могла признаться в любых ужасах, какие способно было породить воспаленное воображение. Инквизитор, свято верящий в то, что деяния дьявола и его слуг абсолютно реальны, верил во все истории о шабашах и сатанинских обрядах, о полетах по ночному небу на метле и о том, как ведьма вызывала ураган, распустив волосы.