чанки были настолько погружены в домашний быт, что просто не имели возможности познакомиться с мужчиной и завести с ним роман, даже если им этого очень хотелось. Но римлянки находили множество удобных случаев для интриг и достаточно времени; кроме того, моральные устои обладали гибкостью, обепечивающей покров тайны идаже официальное попустительство.Женщины из благородных семей были помешаны на своей внешности, — все утренние часы они посвящали прическе, макияжу, выбору нарядов и аксессуаров. Во второй половине дня они обедали, делали необходимые закупки и занимались домом, а потом снова приступали к макияжу и подготовке к вечерней трапезе. Фасоны всегда служили различению сословий, впрочем, как и стили, и требование, предъявлявшееся к ним, сводилось к усилению и подчеркиванию физической привлекательности. Украшения служили своего рода рекламой, и новые товары, выставленные напоказ, составляли часть богатства и придавали соблазнительности.

В основе правления лежит порядок. Любовь — это анархия. Эмоцио­ нальные и беспорядочные, мы стремимся навязать наш мир окружающим и не выносим, когда кто-либо не разделяет наших идеалов. Сегодня утром, во время прогулки, я почувствовала запах жимолости, и он показался мне таким сладким и приятным, что я долго кружила рядом с кустом, источавшим его. В мои намерения вовсе не входило отклоняться от пути ради удовольствия, но я просто ничего не могла с собой поделать. Точно так же любовь заставляет забыть о самых важных планах, насущных делах и ясных целях. Изменялись социальные установления римлян, но и империя любви не стояла на месте в своем развитии. Какими бы жестокими ни были методы Августа, старавшего­ ся придать моральным канонам юридические формы, он оставался бессилен, потому что боролся с самой природой, со стремлениями, которые нельзя ис­ требить в человеке. Для римлян любовь сама по себе не служила поводом для брака, однако они понимали силу ее власти, способной, подобно разбушевав­ шимся водам, сметать на своем пути преграды, законы и даже смерть.

Средние века

РОЖДЕНИЕ РЫЦАРСТВА

В средние века Франция представляла собой клубок парадоксов. Чума и голод были верными спутниками людей. Пылали костры, на которых корчи­ лись ведьмы, еретиков всех мастей выволакивали из домов и тащили к за­ плечных дел мастерам. Словно партии в шахматы, разыгрывались войны, во время которых вытаптывались земли, падали города, истекали кровью невин­ ные жители. Банды разбойников рыскали повсюду, грабя и поджигая дерев­ ни. Никто не мог чувствовать себя защищенным от природных стихий и от братьев по разуму. И тем не менее современная цивилизация пустила ростки именно в средневековой Европе. Росло население, возникали все новые горо­

46 ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ

да, засевались нетронутые площади, сельское хозяйство обзаводилось более совершенными орудиями земледелия, оживлялась торговля, ремесленники пускали корни в городах, пилигримы осваивали дороги и реки. Мир пришел в движение, и, как заметил Чосер, на перекрестках любых дорог кто угодно мог встретить кого угодно.

Нет ничего удивительного в том, что шпили впервые появились как архитектурная принадлежность церквей. Сама эпоха была пропитана симво­ ликой шпиля, соединявшего небо и землю, абстрактное с конкретным, жал­ кие лачуги, где ютилась повседневность, нищета и усталость, с высшей реаль­ ностью невидимого небесного царства. Следовало ли ждать облегчения от земных тягот, омытых потом? Неужели наградой за горестную жизнь было лишь погружение плоти под землю? Взгляды людей были устремлены к не­ бесам, которые излучали ясный, чистый, яркий и благоуханный свет. (Если на протяжении истории женщина ассоциировалась с представлением о чисто­ те, то это потому, что ей надлежало поддерживать первозданную незагрязнен­ ность вещей. О женщине судили по тому, насколько вымыт ее дом и чиста одежда членов ее семьи. От нее требовалась и телесная чистота. Девствен­ ность, добродетель — понятия, идущие от домашнего очага.)

Исторически шпиль мыслился как головка цветка. Шпили на церквах, покрытые каменной крошкой, словно почками, обещали вечное возвращение весны. Я люблю гулять вокруг таких церквей весной и любоваться шпилями сквозь набухшие почками ветви деревьев. Несомненно, и в средние века люди делали то же самое, ища успокоения в этой символике. Мы располагаем пись­ менными свидетельствами того, что в праздничные дни крестьяне толпами вваливались на территорию, примыкавшую к церкви, и учиняли поистине языческое веселье, к большому неудовольствию священнослужителей. Но на­ род тянулся к неземному. Люди надеялись, что на небесах они воспрянут после изнурительной повседневности. Эта эпоха была проникнута высокой духовностью.

Так, между парением и приземленностью, вырос ритуализованный ко­ декс поведения, называемый рыцарством, призванный примирить людские войны с религией, бросив вызов общему для всех врагу. «За внешним обли­ ком рыцарства стояло стремление, с одной стороны, подтолкнуть Церковь к терпимости по отношению к воинству и, с другой — заставить воинов напра­ вить пыл на высшие ценности». Воины, становясь слугами Бога, вступали в бой ради истины, добра, милосердия и Церкви. Во время торжественной цере­ монии посвящения будущий слуга Бога должен был очистить свою душу, исповедаться, получить причастие и принести священную клятву. После это­ го он получал право проливать кровь ради высшей цели.

Рыцари взваливали на свои плечи нелегкое бремя. Им предстояло прово­ дить дни в битвах, заковав свое тело в доспехи, весившие около пятидесяти фунтов. Пики, мечи, алебарды были их излюбленным оружием, к которому они прибегали во время странствий. Пустив лошадь галопом, они налетали на

противника, стремясь одним ударом свалить его на землю. Опрокинутый враг, стараясь подняться на ноги, напоминал перевернутую на спину черепа­ ху. Бог одаривал своих слуг невероятной силой и энергией, но тот, кто не проявлял должной доблести, прослывал неженкой. Рыцарям часто наносились раны, и порой они становились смертельными. Только юные имели шанс вести такой образ жизни на протяжении многих лет. Чтобы рыцари не вышли из послушания и не превратились в опасную силу, им предписывалось прояв­ лять куртуазность и мягкосердечие по отношению к мирному населению. Несколькими веками спустя кавалеры бросали свои плащи в грязь, чтобы женщина могла пройти, не запачкав ног, —они унаследовали дух обходитель­ ности у рыцарей. Рыцари были повязаны своими обязательствами, порвать эти узы означало стать предателем. Их жизнь подчинялась кодексу. Однако идеал идеалом, а реальность реальностью. Воин — профессиональный раз­ бойник, и его аргумент — насилие. Случалось, рыцари убивали и грабили именем Бога или использовали свое обличье, чтобы соблазнять девушек. Если верить одному такому воину, JIa Туру Ландри, он и его друзья ворвались в деревню, набросились на местных девушек, а затем, словно банда жиголо, облаченных в латы, умчались прочь.

Всвободное от войн время рыцари принимали участие в турнирах, кото­ рые представляли собой бой петухов, но только в человеческом облике. Тур­ нир мог продолжаться неделю и включал, помимо боев, другие зрелища. Со­ тни рыцарей оспаривали первенство в групповых и парных боях. Как лоша­ диные бега и футбольные матчи окружают шумиха и гомон болельщиков, так

итурниры становились праздником. Они стягивали все сословия, включая игроков, шулеров, проституток, торговцев. Если рыцарь погибал во время турнира, Церковь расценивала его смерть как самоубийство, что означало прямую дорогу в Ад. Но даже это не удерживало рыцарей. Их манили деньги, слава и возможность покорить женские сердца. Турниры давали им шанс обзавестись новым оружием и лошадьми, а также проявить знание кодекса рыцарства. Ведь во время войны, столкнувшись лицом к лицу с противни­ ком, вряд ли они вспоминали об этикете.

Впервое тридцатилетие XII века большинство французских рыцарей, объ­ единившись с воинами из Англии и Испании, отправились в крестовые похо­ ды. Первый крестовый поход, кровавый и грозный, заставил мусульман под­ аться на юг, оставив Иерусалим. Рыцари вернулись со Священной Земли героями-завоевателями.;Легко себе представить, какое упоение они испыты­ вали, упоение, помноженное на ожидание Божьей награды. Смерть на острие меча породнила их. Многие страдали от того, что мы теперь называем постстрессовым синдромом. Юноши, призванные небесами, полные мужества и отягощенные злодеяниями, были готовы проливать кровь, интриговать и го­ лодать. С Востока они принесли вкус к изысканным, экзотическим блюдам, шелкам и благовониям, способным свести с ума Запад. Их кровь была отрав­ лена идеями завоевания, насилия, бесстрашия. В восторге они приносили бла­

48 ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ

годарность природе, располагающей бесподобными полянами, где они могли сразить своих врагов. В героической поэме «Песнь о Роланде» прославляется рыцарское братство, и, когда замки обращались к воинству, именно эта песнь звучала у их ворот.

Когда мужчина отправлялся на войну, он поручал женщине следить за его домом. И Церковь и общество не рассчитывали на женщину, —хрупкое, неразумное существо, остававшееся на протяжении всей жизни ребенком. Жен­ щина управляла домом с гордостью, поскольку это занятие поднимало ее престиж и позволяло ей с уважением относиться к себе. Когда это было необходимо, она могла даже оспаривать некие решения. Это не влияло ради­ кальным образом на ее положение в обществе, однако придавало ей значи­ мости, расширяло ее социальные контакты и поднимало ее официальный статус. О переменах в их положении говорила большая свобода действий, но, главное, раскрепостилось их мышление. Тогда и явились любовные грезы — подхваченные у трубадуров и ждущие воплощения.

Христианская традиция проповедовала греховность эротики, за которую нужно было расплачиваться адскими муками, и осуждала ее даже в отноше­ ниях между мужем и женой. Конечно, муж мог целовать и ласкать жену, однако получение эротического удовольствия при этом не предусматрива­ лось. Сексуальное желание принималось как нечто вполне нормальное, но страсть отвергалась. Мужчина, испытывавший слишком сильное эротическое влечение к своей жене, превращался из мужа влюбовника. Отношения между мужем и женой должны были, скорее, напоминать партнерство по бизнесу, подразумевающее некое внимание друг к другу и обходительность в обраще­ нии, — правда, от этого союза рождались дети. Идея всепоглощающей любви обходила семейный очаг.

КРУГ ЧТЕНИЯ

В сочинениях языческих и христианских мыслителей можно найти самые разнообразные соображения о любви. Книг было мало, и те, кто в них нуж­ дался, должны были обращаться в библиотеки при монастырях или церквах. Там отыскивались произведения греческих и римских авторов, некоторые из них были переведены. Пользовался популярностью Платон, потому что он отрицал материальный мир и отвергал плотские утехи. Христианское учение развенчивало плоть и призывало к поискам духовности. Как и Платон, Цице­ рон воспевал возвышенную, лишенную эротики любовь, и это соотносилось с принципом целибата для духовенства. Из «Энеиды» Вергилия студенты до­ лжны были вынести представление о любви как о разрушительной страсти, сулящей не только блаженство, но и беду. Желание умереть во имя любви казалось ненормальным, болезненным. Остроумнопьянящее «Искусство люб­ ви» Овидия открывало для читателей веселую страну наслаждения, где каж­ дый любящий выглядел как солдат, окопавшийся в траншее. Но у Овидия

можно было сыскать и строки, полные нежности по отношению к женщине. Миф об Орфее и Эвридике говорил о героике любви, способной пересечь пределы Ада.

Из писаний христианских авторов читатель узнавал о полном любви ми­ лосердном Боге —о том, что кажется нам теперь само собой разумеюещимся, а для наших предков звучало откровением. Языческие боги не ценили чело­ веческие жизни, они часто играли людьми и скорее гневались на них, чем баловали их. Великие, недоступные, облеченные могуществом, они все же оставались по-человечески капризными, жестокими и грубыми. Ветхозавет­ ный же Бог, напротив, был одержим идеей любви и требовал от своего народа прежде всего «любить своего Господа Бога всем сердцем, всей душой и всем разумом». Испытывать любовь —таков был моральный долг того, кто слу­ жил ему. Об этом же идет речь и в Новом Завете, где мы читаем, что «Бог есть любовь» и что «Бог так любил мир, что отдал ему своего Сына». Новый Завет предписывает нам возлюбить своего ближнего как самого себя. Вот как Святой Павел объясняет необходимость любви:

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я — ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы... А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше».

Библия учит, что любовь Бога безусловна, что это дар заботливого Отца. Ее не нужно завоевывать, она предназначается не только тем, кто заслуживает ее. Альтруизм всегда благо, даже если за любовью к соседу стоит лишь мисси­ онерское рвение. Единственный путь к спасению — это крещение, поэтому, обращая соседа в христианство, вы преподносите ему тем самым драгоценней­ ший подарок.

Гетеросексуальная любовь в Ветхом Завете порой предстает в ее земном, материальном, глубоко чувственном облике. Вот, например, что говорит Со­ ломон своей будущей невесте:

«Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на вино1радные кисти.

Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих как от яблоков. Уста твои как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста...»

Но в Новом Завете секс лишается эротики и исполняется самоотречения. Апостол Павел учит, что «лучше для мужчине не касаться женщины», однако признает брак как единственный возможный выход для тех, кто не в состоя­ нии обречь себя на одиночество. Поскольку подавление желания ведет в ко­ нечном итоге к блуду или к адюльтеру, «каждый мужчина должен иметь жену, и каждая женщина мужа». Им вменяется заниматься сексом ради здо­ ровья и ради продолжения рода. Развод был под запретом. «Тем, кто не имеет