обступили нас. Но всех затмевали лошади — табун лошадей, обгоняющих друг друга, взлетающих в прыжке, скачущих по каменной долине, встающих на дыбы, сражающихся и мирно пасущихся. Их бока округлы, копыта похо­ жи на груши, а гривы жестки. Я пристально вглядывалась в лошадей, мохна­ тых, с облачками дыхания у губ, в бледные очертания животов, смуглые бока. На одной стене жеребец жмется к кобылице. На другой пасется кобылица с красно-коричневыми боками и круглым, словно яблоко, животом. В каждом рисунке чувствовался ритм движения, дикого и пластичного. Казалось, лоша­ ди дышат и в животах кобылиц бьется зарождающаяся жизнь.

Медленно передвигаясь по пещере, мы наслаждались этим пиршеством линий, как если бы находились в музее. Однако лошади, быстрые, пугливые, стремились прочь от нас. Лампы стали гаснуть, и лошади умчались в наши сны, в наши дикие колючие сердца.

МУЖЧИНЫ И АВТОМОБИЛИ

Девочки выбирают лошадей, а мальчики — «лошадиные силы». Что, если не страстную любовь, испытывает шестнадцатилетний юноша к своему пер­ вому автомобилю, даже если он всего лишь старая колымага? Его восхищают вибрирующая сила мотора, изогнутая линия округлых боков, фары, выдаю­ щиеся вперед, словно груди, ворчание и стоны, которыми машина отвечает на его прикосновения. Он часами моет, трет и обхаживает ее. Он кружит по юроду, медленно, чтобы посмотреть на девочек и себя показать, с шумом, желая произвести впечатление на ровесников, или же стремительно, охотясь за пешими демонами. Юноши мчатся на машинах, обгоняя время, оставляя позади пространства, и скорость, словно чувственность, пронзает их разум и члены. Автомобили быстры, гневливы, опасны; живые, они готовы, подобно своим юным хозяевам, взвиться или взорваться. Многие подростки видят в машинах воплощение поднимающей голову чувственности. Став старше, они порой меняют разумные семейные автомобили на яркие спортивные марки. Они оставляют своих жен ради хорошеньких девушек и предпочитают до­ бротным машинам легкомысленных красоток с глушителями и кабиной на двоих. Машины сексуальны, тяжелы, они горячатся, спешат, преодолевая про­ странство, словно ожившие фаллические символы. На карикатурах часто изо­ бражается пожилой человек, взгромоздившийся верхом на железного коня. Подпись лишь подтверждает очевидное.

По лицу мужчины любою возраста, вне зависимости от того, насколько счастливо сложилась его личная жизнь, разливается блаженство, если, вопервых, мимо проходит красивая женщина и, во-вторых, рядом раздается гудок красивой машины. Машины привлекают мужчин по многим причинам,

инеудивительно, что существуют праздники, где царят автомобили, водители

имужество. Они происходят весной и сопровождаются ритуалами и церемо­ ниями. Атмосфера пьянит. Мужчины состязаются в скорости, рвутся к побе­

К шести часам, когда все готово для гонок, люди спешат занять места в соответствии с билетами, купленными еще в прошлом году, сразу по оконча­ нии предыдущих соревнований. За ними толпятся фаны со всех концов света: продавцы обуви из Швейцарии, дистрибьюторы компьютеров из Германии, приглядывающиеся к «атмосфере и всему происходящему» бармены из Дет­ ройта, рабочие автосервиса из Финикса, толпы юношей, ручейки женщин, словно готовых в любой момент пуститься во все тяжкие, — яркие костюмы плотно облегают тело.

Около восьми часов зрители начинают поглощать хот догз, сдабривая их тепловатым пивом. Прожекторы мигают с высот, расположенных рядом с треком. Телевизионщики устанавливают камеры в паутине проводов. Торгов­ цы сувенирами предлагают освежители воздуха, подушки для сидений, ко­ фейные чашки, миниатюрные модели машин, флажки в шахматную клетку, кашпо, майки с символами «Инди 500». Я не могу противиться искушению и покупаю бирюзово-розовую майку с автомобилем на груди и заверением, что «жизнь начинается на скорости 220 миль в час». Я натягиваю ее поверх платья, чтобы проверить, подходитли она мне по размеру. Комментатор ТВ, стоящий поблизости, не может обойти молчанием мою примерку, — с высот «галерки» на меня обрушивается град взглядов, а один внушительной комплекции муж­ чина, в черной майке с портретом Харли Дэвидсона, направляется прямо ко мне, вперяет взор в мою грудь и стонет: «О, великолепно!» Но я уже научена опытом: ни один мужчина не пустит в ход руки, штурм носит лишь словес­ ные формы.

По серьезности события не уступают процессу подведения банкового ба­ ланса. Победитель сможет «загудеть» на полмиллиона долларов. Просто учас­ тие в гонках гарантирует примерно 30000 долларов. Компании спонсоры вы­ делили множество призов от 5000 до 75000 долларов, — их вручат самому старому гонщику, самому молодому гонщику, тому, кто будет вести гонку на первых десяти этапах, лучшему механику, гонщику, который придет послед­ ним, и т.д.

Вокруг Газолайн-аллей суетятся мужчины в специальной форме — они должны убедиться в исправности машин. Буксир доставляет машины к топ­ ливному насосу. На некоторых гонщиках шлемы. Другие зажимают коленя­ ми грязные перчатки. Репортеры топчутся у гаражей, и камеры качаются у них на плечах, словно маленькие дети. Машины выныривают из гаражей. От них к буксирам тянутся голубые канаты, так что они очень напомина­ ют породистых лошадей, тренирующихся на корде. Некоторые части ма­ шин укрыты черными чехлами, — чтобы не охладились. Желтая, с низкой посадкой машина принадлежит Элу Унсеру, среди соперников которого и его собственный сын. Эта машина, длиной всего 15 футов и весом 1500 фунтов, содержит в себе свыше 700 лошадиных сил. Унсер втискивается в машину с необычной формой кабины и вытягивает ноги — он поведет машину почти лежа.

Закованные в броню, в которой оставлены только узкие щелочки для глаз, гонщики кажутся рыцарями наших дней, оседлавшими «лошадиные силы». Их оружие — скорость. Несмотря на товарищеские отношения, при нятые между членами экипажа, это не командный вид спорта: на треке — соперники. Средневековые рыцари принимали «говорящие» имена, как, например, Великодушный или Ланселот; современные рыцари пускаются в путь на автомобилях, разукрашенных надписями. (Что дает основание на­ зывать их «самой скоростной доской объявлений».) Что-то нереальное чу­ дится в человеке, у которого на шлеме значится: «Живи на всю катушку!», а на боку стоит штамп: «Погибать — так с музыкой!» Его плечи — в объятиях слов: «Во какой год!» или «Я — тот, кто получит приз!»; «Даю звуковой сигнал!» или «Вот где истинные ценности!». Как вы отреагируете, если прямо на вас катится машина с надписью на крыле: «Здесь можно дешево переспать!»

Машины, гонщики, механики прорываются сквозь толпу и занимают свои места на треке. Наконец рабочие и официальные лица отступают и гон­ щики остаются наедине со своими машинами. Замурованные в тесных каби­ нах, они опускают на лицо маски ниндзя, затягивают ремни шлемов, про­ веряют крепления, соединяющие шлем и костюм. Во взглядах одиночест­ во, напряженное внимание. Полумиллионная толпа не входит в их поле зрения. Болельщики неистовствуют, но гонщики не видят и не слышат всплеска эмоций.

В прорезях шлема — озабоченно сдвинутые брови Унсера. В его глазах чернеет строгая сосредоточенность. Складки век пролегают словно дюны на его лице, красно-коричневом, как Сахара. Он опускает забрало из плек­ сигласа и становится одной сплошной броней. Крепко запеленатый в сталь и стекловату, искрящийся, он уже плавится от жары. Но вот-вот на него дохнет скорость и он станет стрелой, пущенной во славу мужественности.

После исполнения национального гимна проходит церковная церемо­ ния, посвященная Дню памяти погибших в войнах. Не случайно гонки организованы в воскресенье, в одиннадцать часов, в момент, когда обычно идет служба в церквах, и предваряются молитвой за умерших и покалечен­ ных. На всех обрушивается молчание. Джим Наборе поет о пути домой, в Индиану. Тысячи разноцветных шаров взмывают в небо. — Джентльме­ ны, — раздается негромкий голос распорядителя, — заводите моторы!

— Готовы! — несется крик.

Тяжелый рев моторов. Разминочная скорость свыше ста миль в час. Эки­ пажи устремляются назад, на стартовые позиции. Над зрителями висит элек­ тронное табло, в нем отражаются силуэты болельщиков. Толпа волнуется, вопит; мелькают флажки. Люди вытянулись на две с половиной мили изви­ вающимся горластым овалом, похожим на умчавшиеся в небо шары. Ровный строй машин ломается, и гонщики устремляются в полет, возглавляемые Ма­ рио Андретти.

И тут же три машины сталкиваются, — металл взлетает в воздух, и гонка прерывается. Машины сбрасывают скорость, стараясь держаться на прежних позициях, пока трассу очищают от обломков. Но вот взмывает желтый фла­ жок, — Андретти снова впереди. Его новая машина, «чеви», мощна, но столь ли она надежна, как «косворт», лидер прежних гонок? Болельщикам трудно усидеть на своих местах. Андретти — всеобщий любимец, и восторг зрителей безграничен.

Скорость, на которой проносятся машины, парализует чувства. С визгом они катапультируют из-за поворота и летят по прямой; моторы обрушивают рев в тридцать мегатонн. Нужно обладать боковым зрением, чтобы разгля­ деть, как машина приближается и тут же скрывается за следующим поворо­ том. Они столь стремительны, что невозможно вычленить одну из размытого пестрого пятна, со свистом перемещающегося по трассе. Зрители вертят голо­ вами, словно твердят: «Нет! Нет! Нет!» Пустые банки из-под пива летят вниз, сопровождая гонки непрекращающимся жестяным ливнем. У неко­ торых остановившихся машин суетится экипаж, — пока гонщик утоляет жажду, механики заменяют покрышки без протекторов («кожу»), долива­ ют метанол в сорокагаллонный отстойник, что-то наспех чинят, проверяют

— и снова выпихивают участника на трассу, — все это за десять-двенад- цать секунд.

С каждым гонщиком работают не только механики и инженеры, но и специалисты по аэродинамике. Плещущийся на ветру оранжевый платок на­ поминает о воздушной стихии. Как кусок металла, развивший скорость более 200 миль в час, может удерживаться на земле? Недаром у машины есть крылья — выполняющие те же функции, что и крылья самолета. Только крылья самолета приподняты вверх, а крылья машины устремлены вниз. Воз­ дух свистит, обтекая крылья, однако у земли он более разрежен и поэтому образует зону низкого давления. Высокое давление направлено на машину сверху, оно не позволяет ей отрываться от земли. Машина взметает неболь­ шие торнадо, так что свистящие водовороты ветра грозят опасностью автомо­ билю, несущемуся сзади.

Когда гонщики говорят о «грязном», «отработанном» воздухе, они имеют в видутурбулентность. Машину, как и самолет, трудно контролировать, когда она движется в кильватере. Гонщики знают, что на какие-то страшные доли минуты, поворачивая при колоссальной скорости, они теряют контроль над машиной, — взбесившийся конь сбрасывает узду. Поэтому они ищут способы бороться с воздушным потоком, усмирить стихию. Андретти держится в глу­ бине трека, почти на его границе, где воздушная атмосфера спокойнее. При скорости свыше 200 миль в час машины мчатся быстрее пассажирских самоле­ тов. В условиях турбулентности, в кабине, раскаленной, как доменная печь, глубоко вжатые в сиденья, гонщики находятся в постоянном напряжении, рискуя врезаться в каменную стену или налететь на другую машину и взмыть вверх колесами. Двукратный победитель «Инди» Бил Вулкович как-то за­

188 ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ

явил: «Чтобы победить на «Инди», надо просто не сбавлять газ и все время поворачивать налево». А вот как описывает свои ощущения от эффекта тур­ булентности гонщик Денни Файрстон: «Вы испытываете колоссальное воз­ действие. Вас мотает по кабине. Вы видите лишь размытое пространство. Кажется, воздухом вот-вот прорвет шлем». Порой под давлением шлем опус­ кается на глаза, так что его владелец почти ничего не видит. Концентрация достигает предела. Стоит зазеваться хотя бы на секунду — и вы вылетаете за линию трека.

Грохочущие, сотрясающиеся, рвущиеся в бой машины то исчезают за поворотом, то выныривают. Гонщикам необходима здоровая а1рессивность. Они должны сочетать свободное мышление с напряжением мускулов. Мало какие виды спорта заставляют рисковать жизнью от старта до финиша. Не только любовь к скорости, но и страстное переживание предельности разжи­ гают гонщиков и болельщиков. Головокружительное самозабвение, слияние с металлом, поединок со смертью, нечеловеческие усилия. Измождение машин и гонщиков. Полное погружение в дым и грохот. Зрители в первых рядах платят за хорошие наблюдательные позиции риском, которому они подвергаются. Известно, что машины порой прыгают в сторону, как испу­ ганная лань. Потерявшая управление машина может наброситься на бо­ лельщика и убить его. При гигантской скорости любой посторонний пред­ мет может вызвать взрыв, поэтому, как только что-то падает на трек, гонки туг же прерываются.

Андретти отклоняется от сети дорожек, въезжает на траву, утыкается в стену, все еще пытаясь совладать с ситуацией. С 1969 года, когда Андретти выиграл гонки, он стартовал двадцать один раз, но ему ни разу не удалось повторить свой успех. Коварный гений скорости и металла и сегодня настро­ ен против него. Гонщик лидировал 177 кругов, вплоть до последних минут гонки, но неожиданно мотор отказал. Вопль разочарования разносится среди зрителей. Лидером гонки неожиданно становится ветеран состязаний Эл Унсер. Машина его сына идет на четвертом месте. В гонках возраст ничего не значит, и поэтому часто отцы вступают в борьбу с сыновьями. На этот раз в гонках принимает участие также сын Марио Андретти, Мигель.

Два флажка в черно-белую шахматную клетку бьются над машиной Ун­ сера, финиширующего первым. Взрываются аплодисментами болельщики. Гонщик медленно совершает круг почета, приветствуя зрителей. Он принима­ ет поздравления сына, окончившего дистанцию вслед за отцом. Позже сын скажет: «Я получил от папочки дружеский подзатыльник, и это только подза­ доривает меня». В ослепительном голубом костюме, в сиянии светлых волос, жена Унсера протискивается сквозь толпу — раскрасневшаяся, потная, — под­ бегает к машине и целует мужа. На кабину наваливается команда гонщика, — открепляют ремни, спеша извлечь победителя из машины. Словно пророча счастливое будущее, его желто-черный рыцарский шлем вещает: «Этот год — мой!». Оплечья его костюма напоминают о том, что он только что вернулся из

полета. Кто-то вручает ему старомодной формы бутылку с молоком, — похо­ же, парное, — и он, откинув голову назад, залпом выпивает ее до дна. Слезы выступают у него на глазах, когда он разговаривает со своим братом, Бобби, экс-победителем «Инди», комментатором на ралли «ABC-TV». «Вся семья гор­ дится тобой!» — говорит Бобби. Его собственный сын, Робби, месяц назад повредил ногу в аварии и находится в больнице. Брат Эла и Бобби, Джерри, погиб в катастрофе несколько лет назад.

Гонки окончены, машины расползаются по гаражам, но зрители еще до­ лго не расходятся. Удивительно, — тысячи людей, главным образом подрост­ ки, отмечают начало лета, расположившись неподалеку от трассы, где шла игра со смертью. Атмосфера гонок может показаться отпугивающей, однако мыусваиваем словечки и выражения, сошедшие с трека. Зеленый флажок — разрешающий знак — цветом сливается с травой, а красный — запрещающий, сигнализирующий об аварии — впитал в себя цвет крови. На множестве дру­ гихарен, столь притягательном для мужчин поприще, тоже проливается кровь. Трек имеет скорее форму овала, чем круга; впрочем, мужчины всегда обожали погоню, — охотились ли они на диких зверей, на людей или же бросали вызов судьбе, впиваясь взглядом во вращающуюся рулетку. Бой быков — это модель варварства природы, коварно воспроизведенная на позолоченном блюдце. Обычно говорят о «зрелищности» происходящих при этом несчаст­ ных случаев, и зрители судят и рядят, насколько захватывающим было жесто­ кое зрелище.

Не думаю, что большинство болельщиков приходит на трек, чтобы пол­ юбоваться на аварии. Им хочется стать свидетелями полета своего божества. Для того чтобы по-настоящему полюбить машины, нужно отречься от доин­ дустриального мира. Но в хвосте скорпиона — прогресса — таится ядовитое жало. Природа порой язвит нас, но машины, которые мы создаем и пестуем, наделяя сверхчеловеческой силой, способны нанести нам гораздо более мощ­ ный удар. Когда гонщик попадает в аварию, болельщики искренне сочув­ ствуют ему. Когда гонщику удается вывернуться и избежать аварии, они ликуют. Они приходят, чтобы увидеть противостояние машины и человека, втайне надеясь, что человек возьмет верх.

Последние болельщики неторопливо расходятся, оживленно обсуждая гон­ ки. Мы часто говорим о «романе с машиной», но редко вспоминаем, какую роль может выполнять автомобиль в любовных перипетиях. Как писал Джон Стейнбек в романе «Консервный ряд», «большинство американских детишек было зачато в «форде» модели «Т», и немало из них увидели свет там же». Юноши осуществляют в машине множество ритуалов (совершают возлияния, щупают девочек и т.д.), неудивительно поэтому, что автомобиль не воспри­ нимается ими исключительно как транспорт, — он для них мифологическое и вто же время живое существо. Машины не только вносят изменения в нашу жизнь, — они влияют на мир, в котором мы живем, преобразуют вид городов, воздействуют на наше здоровье, корректируют наши привычки.