или виски», был ее другом и время от времени — любовником. Настоящего романа между ними никогда не было. Они часто вместе развлекались сафа­ ри, — Маркхем совершала полеты за всем необходимым и вела игру с возду­ ха, а Бликсен демонстрировал чудеса меткой стрельбы, героизма, выносливос­ ти и волокитства. Он прожил буйную, колоритную жизнь и обучил многих особым приемам охоты, например тому, как определять по навозу, на ка­ кое расстояние удалились слоны (опустить в навозную кучу палец и оце­ нить степень ее охлажденности). Земля Африки закапана кровью разбитых сердец этой парочки. Покинув Африку, Маркхем потеряла себя. Наделен­ ная тонкой наблюдательностью, мужеством, ловкостью, крайне ранимая, она отреклась от этих качеств, — предпочла торговать собой, своей красо­ той и молодостью. Сердце — это валюта и торговая марка всех казанов обоего пола. Но в конце жизни она стала одинокой трагической фигурой и все больше времени проводила танцуя на балах своей памяти. Ее вечный полет соло от одного любовника к другому вспугнул саму любовь, умчав­ шуюся от нее прочь.

МУЖЧИНЫ И СИРЕНЫ

Как-то раз после полудня я сидела в ресторане со своим компаньоном по путешествию на Гавайи подводным фотографом Биллом Куртзингером. Он разложил фотографии обнаженных женщин, плывущих под водой цвета кара­ мели. Этим фотографиям, так называемой русалочьей серии, вскоре предсто­ ял показ в галереях Портленда и Мэна, и он хотел окончательно скомпоно­ вать их. Русалки, — с неразличимыми чертами лица, с плавной линией живо­ та, переходящей в пышные округлости груди, с ограниченным с трех сторон темным виноградником на лобке. Вьющиеся волосы поднимаются облаком дыма, а на некоторых кадрах над женской фигурой плывет ее собственное отражение, выбитое светом. Гибкое, изогнутое, плотное тело оттеняет про­ зрачность воды. Слепящая нагота всплывает из подЬалов прошлого, где она была одним целым с песком, с упругими волнами. Какое-то время я не могла оторваться от этих фотографий, источавших соблазн, — не для Куртзингера, сорокалетнего мужчины, с кожей, просоленной за многие часы, проведенные под водой, но вообще для всего сильного пола.

Удивительно, но мореплаватели во всех уголках земли слагают легенды о русалках. Эго явление совсем не похоже на предания, созданные одной куль­ турой, а затем заимствованные другими народами, или на экспансию опреде­ ленной кухни и моды. Мужчины в Норвегии, на острове Ньюфаундленд, в Новой Гвинее, в Мексике, в Африке, на Гаити — на всех континентах знают древние сказания о русалках. Длинноволосые женщины, с пышной грудью, узкой талией, изящными руками и рыбьим хвостом, околдовывали мужчин, лишая их здоровья, богатства, похищая их сердца и даже души. Тем не менее они никогда не воспринимались как дикие силы зла, как ведьмы, — наобо­

198 ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ

рот: в них видели невинных убийц, женственных и соблазнительных. Их наркотическая чувственность заставляет мужчин страстно желать их, даже если они знают, что роман с русалкой не может иметь счастливого конца. В лучшем случае они навсегда уходят в другой мир, где обзаводятся потомст­ вом, способным существовать только в морской стихии. Вхудшем — погиба­ ют в объятиях русалки.

Согласно древним религиям, мир делится на стихию огня и стихию воды. Свет, как фаллический символ, представляет мужское начало, а море, аналог утробы, выражает понятие женственности. Часто боги мыслятся с огненными стрелами и скипетром. Сладострастные русалки выплывают из легенд о бо- жествах-рыбах. В семитской мифологии представлена богиня луны, Агаргатис, чье имя нельзя было произнести без того, чтобы дыхание не останови­ лось и язык не прилип к нёбу. Ее тело было слеплено из головы, рук и груди, как у женщины, и золотого, переливающегося рыбьего хвоста. Наделенная сверхъестественной властью над миром, она тем не менее не гнушалась тем, что принято называть женскими чарами. Она была красива* тщеславна, горда, жестока, соблазнительна и абсолютно недостижима для смертных, влюбляв­ шихся в нее. Богиня более позднего времени, Афродита, тоже вышла из моря. Ей прислуживали очаровательные русалки. И греческие сирены могут описы­ ваться гак полуженщины-полурыбы, — и именно в них наглядно представле­ на идея гибельности русалочьих чар. Они несли морякам гибель своим пени­ ем, — привлеченные колдовскими, сладкими звуками, те бросались в воду и плыли навстречу мелодии. А иногда сирены своими чарами лишали воли кормчего, и корабль разбивался о скалы. Германцы называли русалок «хозяй­ ками моря»; известны они и датчанам. В ирландской традиции русалки имеют маленькие перепонки между пальцами. Финны считали, что русалки наделе­ ны пышной грудью и длинными курчавыми волосами.

Во всех описаниях русалок обязательно упоминается пышная грудь. Так ли это удивительно? В XVIII веке Линней, блестящий натуралист, обладав­ ший страстью к классификациям, решил назвать класс живых существ, к которым принадлежим и мы, млекопитающими, что означает «вскармливаю­ щие детенышей грудным молоком». Сам Линней мог наблюдать, как это проделывает его жена, родившая шестерых детей и посвятившая этому заня­ тию много месяцев. Выбирая женскую грудь в качестве официального симво­ ла наиболее высокоразвитого класса живых существ, он не собирался никого шокировать. Женская грудь всегда привлекала и восхищала мужчин. (Фрейд не сомневался, что это связано с наслаждением, которое испытывают младен­ цы, сосущие грудь матери.) Как бы странно ни выглядели обитатели моря, — а порой в них нельзя найти ни одной человеческой черты, — по женской груди моряки тут же узнавали русалку. «Смотрите, у нее женская грудь!» — этот вопль заставляет забыть о плоских, моржеобразных чертах.

Почему с морскими божествами связывались представления об особой чувственности? Если посмотреть на землю с воздуха, то мы увидим главным

образом воду и крохотные кругшшш суши. Наша планета неправильно назва­ на. Ей больше пристало название Океан. А мы сами? Рифы скелета человека омываются водами. В наших венах течет соленая вода — переродившееся первобытное море, — кровь приливает и отливает. Каждый месяц женщины изливают влагу. Плод целых девять месяцев плавает в водах материнского лона. Мы водные существа, амфибии. Человечество делится на водяных и русалок. Наши тела на 97 процентов состоят из соленой воды. Именно поэто­ мунам страшнее остаться без питья, чем без еды. Наши предки были окруже­ ны водой. Они путешествовали по артериям земли. Люди передвигаются по воде, крестятся в ней, поливают поля, заботясь об урожае. Мы с удовольстви­ ем шлепаем по лужам. Иногда мы слышим внутренний морской гул, отдаю­ щийся в уши или желудок. Мы неразрывно связаны с водой, мы зависим от нее. Если выпустить всю влагу из человека весом 150 фунтов, то он не потя­ нет больше чем на четыре с половиной фунта. В этом смысле человека фор­ мируетта же сущность, которая образует и реки, так что индивидуальность — это своего рода «вода воды». Нет ничего удивительного в том, что рыбаки не сводят взгляда с океана — поставляющего пропитание, символизирующего свободу и судьбу,— что они не сомневаются в существовании высших сил, управляющих волнами.

Перекатывая волны, океан лижет сотнями языков и голые скалы, и гава­ ни, где моряки обретают отдых и покой, находят еду и питье, развлечения и любовь. Но я не думаю, что именно жители побережий создали русалок как более сексуальную версию матери-земли. В каком-то смысле в образе русалки отразилось противоречивое отношение мужчин к женщинам. Мужчины стре­ мятся обладать прекрасными, таинственными, идеальными созданиями. Но из-за них мужчина теряет разум, становится более уязвимым, иррациональ­ ным. Они умеют поставить на колени самых сильных. К тому же ведут борьбунечестно. Красивые, властные, ускользающие, неприступные, они осоз­ нают, в чем их сила, и порой внушают ужас. Несмотря на кажущуюся сла­ бость, они достаточно сильны, чтобы погубить мужчину. Древние представле­ ния о неотразимой, но несущей смерть женщине породили множество мифов идали пишу искусству. В преданиях о русалках запечатлен страх перед жен­ щиной.

Во времена средневековья русалки были столь же знакомыми, заурядны­ ми персонажами, как феи и духи. Считалось, что они живут долго, но, не­ смотря на всю свою силу, смертны. ВXVII веке рыбаки часто видели русалок с берега, а вернувшиеся из дальнего плавания моряки подтверждали реаль­ ность их существования.

Одно из самых известных свидетельств, наделавшее переполоха, относит­ ся к 1625 году, когда в Лондоне был опубликован рассказ Генри Хадсона. Хадсон старался отыскать северо-западный проход для судов из Атлантичес­ кого океана в Тихий. Вдневнике, который он вел во время плавания, записа­ но следующее: «Сегодня [15 июня] вечером один матрос, осматривая горизон­

ты, увидел русалку. Он тут же позвал другого члена экипажа, тот подошел, и

вэтот момент русалкауже была у самого борта судна. Она пристально-серьез­ но смотрела на замерших мужчин. Спустя непродолжительное время набежав­ шая волна опрокинула ее. По словам этих очевидцев, у нее был женский торс, туловище такого же размера, как и у нас, ослепительно белая кожа и длинные черные волосы. Когда она ушла в глубь вод, они заметили хвост, формой напоминающий хвост дельфина, но пятнистый, как у скумбрии. Имена тех, кто видел русалку, — Томас Хилл и Роберт Рейнер».

Ив XVIII веке, несмотря на весь его дух рационализма, люди продолжа­ ли питать слабость к русалкам. Мореплаватели то и дело сталкивались с ними

воткрытых водах, и даже монархи не сомневались в их существовании. Каж­ дая эпоха придавала русалкам тот облик, с которым связывались представле­ ния о женственности. В описаниях, сделанных во времена рыцарства, они предстают как Прекрасные Дамы; в начале XIX века они воплощали романти­ ческий идеал; в XX веке предстают как роковые женщины.

Вевропейской традиции русалок часто изображали с 1ребнем и зеркаль­ цем, поскольку считалось, что они часами просиживают на скалах, купаясь в лучах солнца и расчесывая свои длинные волосы. Волосы всегда выступали как сексуальный символ, русалки использовали их в качестве приманки. Рас­ пустив волосы по плечам, русалки с нарочитой неспешностью водили по ним гребнем, возбуждая эротические импульсы своих жертв. Обычно они не про­ износили ни слова, но звуки, которые они испускали, проникали в самую душу и действовали лучше всяких слов. Согласно некоторым кельтским ле­ гендам, русалки могли быть чудовищно огромны. Они понимали толк в во­ лшебныхтравах. Русалки охотились за человеческими жизнями, резвясь вблизи берегов или неподалеку от кораблей, провоцируя людей своей чувственностью. Естественно, такое зрелище воспринималось так же, как шторм или катастро­ фа. Чтобы победить наваждение, нужно было похитить какую-нибудь при­ надлежащую искусительнице вещь, например гребень или пояс, а потом спря­ тать свой трофей. В этом случае русалка вынуждена была служить удачливо­ му похитителю. Но стоило ей отыскать пропавшую вещь, и она вновь обрета­ ла прежнюю силу и возвращалась в море. Предания о русалках почти не знают случаев, когда полуженщины-полурыбы оставались жить с простым смертным. Никто не в состоянии стать счастливым в чужом мире, вдали от друзей и близких.

Влегендах, распространенных среди шотландских рыбаков, действуют водяные. В «Тысяче и одной ночи» есть «Сказка о двух Абдуллах», — в ней бедный рыбак, по имени Абдулла, находит благодетеля в своем тезке — оби­ тателе вод. В мифах столь далеких друг от друга народов, как ирландцы и сирийцы, рассказывается о водяных, выходящих на берег, чтобы похитить смертных женщин. В одной из поэм Мэтью Арнольда описывается отчаяние водного жителя, на которое его обрекла жена. Богиня Атаргатис имела парал­ лель в мужском обличье — Оаннеса, полурыбы-получеловека. Оаннес вышел