не все, что имеет отношение к сексуальности. Они учат детей, как есть, как думать, как поступать в разных ситуациях, но они не объясняют им, как достичь эротичности. Эта вполне естественная тема кажется постыдной и за­ труднительной для изложения. Данную миссию берут на себя друзья, книги, фильмы, телевидение, журналы. Или же проблема решается путем шпионажа за взрослыми.

Сознание человека, пережив один раз шок, приспосабливается к тому, что еще недавно казалось немыслимым. Повторяемость переживания вызыва­ ет некое психическое оцепенение. Так было всегда. Гульфик стал привычным элементом туалета для многих поколений. Взглянув на щеголя Елизаветинс­ кой эпохи, мы обнаруживаем гульфик, вздернутый вверх, украшенный физи­ ономией фантастического существа, с пристальным взглядом, устремленным назад. Под ним скромно покоился настоящий половой орган. Это все равно что испытать страх от громового голоса Волшебника Страны Оз, а потом обнаружить скромного человечка с мегафоном под обличьем колдуна. В ко­ нечном счете мы всегда копаемся в опилках — ищем чего-то: любой при­ стальный взгляд на человечество высвечивает фрагмент огромной картинкизагадки. Картинка, над которой я терзаюсь сейчас, стараясь соединить вместе разрозненные детали, изображает обнаженное бедро мужчины или женщины, а в глубине проступает нечто непонятное и таинственное — пара темных светящихся глаз.

ПОЦЕЛУЙ

Секс являет собой крайнюю степень близости, предельность прикоснове­ ния, когда мы засасываем друг друга. Нам нравится, играя, пожирать друг друга, переваривать драгоценную пищу, насыщать собой и насыщаться са­ мим, вкушать флюиды, сбрасывать кожу. В поцелуе мы делимся с любимым дыханием, открываем для него забаррикадированную крепость своего тела. Мы кутаемся в теплую паутину поцелуя. Мы пьем из чистого источника. Караван поцелуев, странствуя по телу, открывает новые земли, отдыхая в оазисах сосков, среди холмов бедер, в изгибах позвоночника. Это своего рода паломничество прикосновений, ведущее к храму нашего желания.

Чаще всего мы ощупью знакомимся с гениталиями партнера до того, как нам представляется возможность увидеть их. Пережитки нашего пуританства не позволяют нам впитывать глазами обнаженное тело до первого поцелуя и первых ласк. Таков этикет, протокол, даже при стремительно развивающих­ ся отношениях. Однако поцелуй поцелую рознь, и он может быть не столько прелюдией к совокуплению, но и знаком глубокой симпатии. Поцелуи быва­ ют страстные и жадные или же легкие, ненавязчивые. Иногда они мягкие и трепетные, как оперение попугая. В сложном языке любви есть слова, кото­ рые произносятся, только когда губы соприкасаются. Поцелуй — это печать на молчаливо заключенном контракте. Секс может быть откровенно утили­

тарным, грубым и неромантичным, но поцелуй — это высший уровень сла­ дострастия, требующий расточительности времени, это соединение духа со сладостью тяжелого труда любви, дарующее трепет, восхитительную муку, позволяющее нарастать эмоциям и страсти.

В начале 60-х, когда я училась в старших классах, в своем большинстве мы не были особенно искушены. Но как мы любили целоваться! Мы прово­ дили за этим занятием часы, проявляя изобретательность, — умудрялись це­ ловаться, мчась на мотоцикле или же прячась за клумбами зоопарка или бассейном с черепахами. Наши поцелуи были то нежны и робки, то страстны, а языки горячи и неповоротливы. Мы целовались неотрывно, — наша жажда понятна возлюбленным всех времен. Мы целовались жгуче, почти болезнен­ но, с иссушающей яростью. Мы целовались мучительно, словно изобретая поцелуи. Мы целовались на бегу, встречаясь в коридоре в перерыве между уроками. В полумраке концертных залов мы целовались самозабвенно, слов­ но материализуя страсть рыцаря к Прекрасной Даме, рыдающую в музыке. Мы подносили к губам одежду любимого человека или предметы, ему при­ надлежащие. Мы посылали воздушные поцелуи через улицу. По ночам мы целовали подушки. Мы не знали стыда, мы отдавались поцелуям со всей порывистостью юности. Мы целовались так, как если бы поцелуи могли спасти нас от самих себя.

Перед моим отъездом в летний лагерь в Пенсильванию, где я должна была маршировать вместе с другими четырнадцатилетними девочками, мой приятель, который не вызвал симпатии у моих родителей (из-за разницы в религиозных воззрениях) и с которым мне было запрещено встречаться, каж­ дый вечер проделывал пять миль пешком, влезал через окно в мою комнату, чтобы поцеловать меня. Это не были «французские» поцелуи, — мы о них и слыхом не слыхивали. Наши поцелуи не сопровождались ласками. Мы цело­ вались искренне, безыскусно, по-детски: он просто прижимался ртом к моим губам — и голова уже шла кругом. Когда я уехала, мы стали переписываться, но к началу нового учебного год& наши чувства остыли. Я до сих пор помню те летние ночи и то, как мой приятель собирался прятаться в туалете в случае появления моих родителей или брата, как мы целовались, а потом он отправ­ лялся в обратный путь, спеша вернуться домой до наступления темноты, а я поражалась его решимости и власти поцелуев.

Едва уловимое движение губ способно разжечь чувства, содержать в себе обещание, источать тайну. Но отдельные культуры не придают большого зна­ чения поцелуям. В книге «Поцелуй и его история» Кристофер Нироп упоми­ нает о финских племенах, в обычаи которых входят «совместные купания», но не поцелуи, расценивающиеся как нечто «непристойное». В некоторых африканских племенах, где существует практика разукрашивать, надрезать или каким-либо другим способом деформировать губы, тоже не принято це­ ловаться. Но все же это исключения. Люди, населяющие планету, как прави­ ло, приветствуют друг друга, сталкиваясь лицом к лицу. Эти приветствия

могут принимать самые разные формы, — нередки и поцелуи. Существует много теорий о происхождении поцелуя. Полагают, например, что поцелуй развился из обычая обнюхивать лицо, что давало представление о настроении и благополучии того, кто расценивался как друг или объект любви. До сих пор существуют народы, у которых принято при встрече прижиматься друг к другу лбами и вдыхать чужой запах. Есть и традиция сбнюхивать друг другу руки. Губы настолько чувствительны, что мы часто доверяем им больше, чем обонянию. Животные с видимым удовольствием лижут своих детенышей или хозяев. Вообще целуются не только люди. Например, человекоподобные обезь­ яны обычно обнимаются и целуются в знак примирения. Возможно, первые поцелуи были связаны с желанием обнюхать и попробовать на вкус кожу другого существа. Как рассказывается в Библии, когда Исаак состарился и ослеп, он позвал своего сына Исава, чтобы поцеловать и благословить его. Однако брат Исава, Иаков, переодевшись в его платье, получил благослове­ ние вместо него, ибо незрячий отец не мог по запаху различить двух сыновей. В Монголии отцы не целуют своих сыновей, — они вдыхают запах, исходя­ щий от головки ребенка. Во многих культурах существует обычай тереться носами (например, так делают полинезийцы, маори), а в языке некоторых малайских племен одно и то же слово означает и «нюхать» и «приветство­ вать». Вот как Чарльз Дарвин описывает встречу малайцев: «Женщины сиде­ ли на корточках, запрокинув головы, мои провожатые наклонились к ним, и обе стороны стали тереться носами. Подобное приветствие заняло больше времени, чем сердечное рукопожатие. Они проделывали это, урча от удоволь­ ствия».

В каких-то культурах поцелуи целомудренны, в других — экстравагант­ ны, иногда от них веет дикостью. В книге «Обычаи народа суахили», издан­ ной Дж.-У.-Т. Алленом, сообщается, что муж и жена суахили целуют друг друга в 1убы только находясь дома, но это ограничение не существует по отношению к детям. Однако мальчиков старше семи лет матери, тетки и сестры целуют крайне редко. Отец может поцеловать сына, но девочку не должен целовать ни один член семьи мужского пола. «Когда входит бабушка, тетка или другая женщина, годовалый или двухлетний ребенок по подсказке подходит к ней. Женщина просит ребенка поцеловать ее, и тот исполняет просьбу. Затем мать ребенка приказывает ему показать свой «табак», — тоща он поднимает платьице, обнажая половой орган. Женщина щиплет его, нюха­ ет и чихает, говоря: «О, какой крепкий табак!». Потом она добавляет: «Спрячь свой табак». Если собираются четыре или пять женщин, то все они нюхают половой орган ребенка и вовсю забавляются».

Почему люди стали целовать друг друга в губы? Может быть, горячий воздух, исходящий изо рта, казался магической ипостасью души и таким образом в поцелуе как бы соединялись две души? Десмонд Моррис, наблю­ давший за людьми острыми глазами зоолога, как и многие другие исследова­ тели, дал историческое объяснение «французским» поцелуям: «Когда челове­

ческое общество не знало производства детского питания, поставленного на коммерческую основу, матери часто пережевывали еду, а затем кормили ею малыша изо рта в рот, — естественно, что этот процесс сопровождался взаим­ ными толчками языка. Эта свойственная птицам система вскармливания те­ перь кажется нам странной и неприемлемой, однако наши предки, возможно, прибегали к ней на протяжении миллионов лет. Особый род поцелуев, кото­ рыми обмениваются современные любовники, должно быть, является релик­ том именно этого обычая... Дошел ли он до нас благодаря тому, что переда­ вался из поколения в поколение, или же мы просто от рождения предраспо­ ложены к нему, — трудно сказать. Но, как бы там ни было, кажется, что продолжительные поцелуи с участием языка возвращают нас к далекому про­ шлому и низводят на уровень разевающих рот в ожидании еды детенышей...

Любовники, языками обследующие внутреннюю область рта друг друга, про­ никаются древним чувством уверенности, происходившим от родительской заботы, и это развивает в них взаимное доверие».

Наши губы восхитительно мягки и чувствительны. Ощущение их при­ косновения передается в обширную часть мозга. Конечно, наши поцелуи не всегда бескорыстны. Мы целуем покойника, прежде чем предать его земле, мы целуем пораненный палец, руки любимого, религиозный символ, статую, флаг нашей родины или землю, амулет, фотографию, перстень короля или духовного лица, мы посылаем воздушные поцелуи. Древние римляне считали, что с «последним поцелуем» похищается душа умершего. Молоденькие де­ вушки прикладывают конверт к накрашенным губам, чтобы на нем отпечата­ лась линия рта, — так они передают своим любимым поцелуй по почте. При игре в бильярд мы говорим, что шары «поцеловались», если они несильно столкнулись и откатились в разные стороны. Христианская традиция знала «чистый» поцелуй, которым обменивались единоверцы и с помощью которого они приобщались к священным предметам — кресту или реликвиям. Впос­ ледствии христиане перешли к более сухому приветствию — рукопожатию. В книге Вильяма С.Уалша (1897) «Куртуазные обычаи народов» цитируется Дин Странлей, рассказывающий о том, как путешественников «гладил по лицу и целовал в каирском соборе коптский священник и в это же время все люди, находившиеся в церкви, проделывали то же самое». В древних государст­ вах — Египте, Риме и Греции — у важных лиц целовали кончики пальцев рук или ног. Мария Магдалина целовала ноги Христу. Право поцеловать перстень папы считается большой милостью. Султаны часто требуют, чтобы их подданные целовали разные части царственной особы: особо приближен­ ные лица могут поцеловать пальцы ног, другим приходится довольствоваться краем одежд. Низшее сословие просто склоняется до земли. Обычай чертить под письмом ряд крестиков для обозначения поцелуев восходит к средним векам, когда многие были неграмотны и этот знак сходил за подпись даже на официальном документе. Вданном случае речь не шла о распятии или же о произвольных каракулях. Крестик представлял собой символ, соотносивший­