13. Ж. Сравнительная политология как гибридная отрасль

Процесс гибридизации проявляется не только в обмене понятиями, теори­ями и методологией между отдельными научными дисциплинами и их отрас­лями. Он касается также обмена информацией, результатами, показателями, статистическими данными и контактов в повседневной практике эмпиричес­ких исследований. В одних дисциплинах такого рода обмен происходит крайне интенсивно, в других он явно недостаточен. Социальная география заимствует информацию из физической географии, которая, в свою очередь, черпает ее в геологии; обратный порядок этого процесса представить трудно. Политичес­кая наука имеет неоплатный внешний долг перед другими дисциплинами, поскольку политические события нельзя объяснить, опираясь исключительно на политику. Явления политической жизни никогда не происходят invitro, в этой области не может быть поставлен лабораторный эксперимент. Любое со­бытие в политической жизни теснейшим образом связано с многочисленны­ми определяющими его факторами, которые не имеют никакого отношения к политике. Для объяснения явлений политической жизни используются мно­гочисленные неполитические переменные. Это обстоятельство, в частности, проясняет глубокую взаимосвязь политической науки с другими областями социальных наук.

Сведения, накопленные в других социальных науках, имеют особенно боль­шое значение в компаративных исследованиях. Без преувеличения можно ска­зать, что при сопоставлении межнациональных параметров неизбежно ис­пользуется несколько дисциплин. 60-е годы стали в истории компаративной политологии временем расцвета сотрудничества и взаимодействия ученых. За пятнадцать лет — с 1958 по 1972 г. — было опубликовано более 30 серьезных книг и статей, сходство которых определялось тремя общими характеристика­ми: сравнением количественных показателей, гибридизацией и накопленны­ми знаниями. «Никогда раньше в истории политической науки такого сочета­ния не было» (Dogan, 1994, р. 39).Этот период подъема также знаменовал собой разрыв с европейской традицией компаративных исследований социо­логического характера, к числу наиболее выдающихся представителей которой можно отнести А. де Токвиля, Дж. С. Милля, К. Маркса, Г. Спенсера, М. Вебера и В. Парето.

136

Именно в это время социология утратила свое господствующее положение среди других социальных науках. Впервые в истории развития социальных наук его заняла наука о политике. В сложившейся теперь конфигурации отрас­лей знания об обществе возникло несколько новых дисциплин, перечислять которые нет необходимости. Однако нельзя не обратить внимание на заметное увеличение объема знаний, которое произошло благодаря усилиям несколь­ких десятков ученых и экспертов.

На застой в развитии сравнительной политологии— после того, как все социальные науки были подчинены идеологическим догмам тоталитарных ре­жимов в Европе, и перед тем, как они возродились в Соединенных Штатах— впервые обратил внимание Р. Макридис в 1955 г. (Scheuch, 1991).Примерно в то же время (1954 г.) Статистическое бюро Организации Объединенных На­ций приступило к публикации данных «социальной статистики», которые не имели прямого отношения к политическим процессам. Они включали в себя демографические показатели, статистику доходов, уровня жизни, социаль­ной мобильности, санитарных условий, питания, жилищных условий, обра­зования, занятости, преступности.

В 1957 г. Отдел социально-экономических проблем ООН приступил к из­данию специальных отчетов о социальной ситуации в мире. Отдельные разде­лы этих публикаций, в частности, главы «Взаимосвязь социального и эконо­мического развития и проблема равновесия» (в сборнике 1961 г.) или «Соци­ально-экономические модели» (в сборнике 1963 г.) не утратили актуальности и по сей день, несмотря на то, что в этих аналитических работах отсутствуют конкретные данные о политических процессах, столь важные при проведении сравнительных политологических исследований.

Два года спустя после начала издания этих сборников вышла в свет книга С. Липсета «Политический человек», которая в течение последующих двадца­ти лет оставалась наиболее цитируемой специалистами в области политичес­кой науки работой. Тем не менее даже в этой книге отчетливо прослеживают­ся многочисленные заимствования из всех социальных наук, кроме политической. Годом позже со своим «манифестом» выступил К. Дойч, а уже несколько месяцев спустя вышла из печати его основополагающая статья, в которой рассматривался тот же круг вопросов (Deutsch, 1960; 1961).Обе рабо­ты посвящены проблеме показателей, не имеющих прямого отношения к по­литике. Через год появилась важная статья Ф. Картрайта, которая, если рас­сматривать ее в ретроспективе, оказалась пророческой: в то время она была единственной работой, где приоритет отдавался политическим переменным(Cutright, 1963).В том же году А. Бэнкс и Р. Текстор опубликовали свое кросс-политическое исследование, в котором большая часть из 57 предложенных и проанализированных показателей не являются политическими(Banks, Textor, 1963).Вскоре после этого вышла в свет первая часть «Всемирного справочника политических и социальных показателей», где рассматривались 75 перемен­ных величин, лишь 12 из которых носили чисто политический характер и еще 8 — экономико-политический(Russett et al., 1965).

Годом позже Г. Алмонд и Дж. Б. Пауэлл опубликовали фундаментальный труд «Сравнительная политология», в котором ощущается влияние несколь­ких социальных наук, в частности, социальной антропологии (Almond, Powell, 1966).С этого времени компаративное изучение международных проблем стало развиваться по двум направлениям. Представители одного из них продолжают

137

активно использовать количественные показатели при анализе «коррелятов демократии», постоянно прибегая к помощи неполитических факторов. В пос­леднее время крупный вклад в развитие этого направления внесла серия работ «Отчеты о развитии человечества» (выпуск 1990 г. и последующие издания), публикуемая в рамках Программы развития, которая проводится под эгидой ООН. В этих изданиях вместо показателя валового национального продукта в пересчете на душу населения в качестве основного стал применяться новый показатель: паритет покупательной способности.

Представители другого направления в качестве главного метода исследова­ния применяют частичные сравнения. Их взгляды, в частности, нашли отра­жение, например, в восьмитомном труде, посвященном проблеме политичес­кого развития, где политика в основном рассматривается как некая произ­водная величина от неполитических факторов. Издано несколько серьезных обзоров школы «политического развития» (Almond, 1990; Wiarda, 1989).Пред­ставляется, что в настоящее время эта школа достигла пределов своего твор­ческого потенциала, исчерпала свои возможности и темы исследования. Она являет собой убедительный пример переизбытка специалистов в конкретном направлении научной работы, где после периода весьма продуктивной дея­тельности наступает время творческого спада и значительно снижается отдача специалистов: «чем выше число ученых в определенном направлении исследо­ваний, тем ниже вероятность открытий, совершенных каждым из них в от­дельности»(Dogan, Pahre, 1990, р. 36).В соответствии с этим «парадоксом насыщенности» творческое начало уменьшается пропорционально числу уче­ных, работающих в одном направлении.

В последнее время сфера интересов сравнительной политологии распро­страняется во всех направлениях, проникая во многие области других дис­циплин. В нее входят такие проблемы, как переход к демократии, ценности и представления, кризис доверия, коррупция государственных служащих, не­управляемость, пределы роста и т.д. (Этим направлениям посвящены страни­цы многих глав настоящей книги.) Можно ли на этом основании утверж­дать, что направленность развития сравнительной политологии обретает «им­периалистические» черты?

Как мы видим, сравнительная политология предполагает не только кросс-национальный анализ — эта отрасль неизбежно должна опираться на междис­циплинарные разработки, поскольку при компаративном изучении проблем необходимо сравнивать объекты исследования (страны) и переменные вели­чины (количественные или номинальные). Переменных величин при этом обыч­но бывает больше, чем единиц исследования. Отношения между этими пере­менными нередко имеют большее значение для теоретических обобщений, чем выявление аналогий и различий между отдельными странами.

Если не брать в расчет конституционные проблемы, в области компаратив­ной политики нет ни одной основополагающей работы, авторы которой пы­тались бы объяснить политические процессы с позиций переменных величин исключительно политического характера. Вместе с тем степень гибридизации, естественно, определяется объектом исследования и способностью ученого не сосредоточивать внимание на том, что ясно без всяких объяснений. Так, на­пример, таким ученым, как К. фон Байме или Дж. Сартори, при сравнении политических систем не требуется пространных рассуждений о социальной структуре или культурных различиях. В отличие от них А. Лейпхарт (при срав-

138

нении конституционно-демократических режимов) и Р. Инглхарт (при ана­лизе убеждений и ценностей) намеренно заостряют внимание на социальных, религиозных, лингвистических и исторических переменных. В этих случаях Лейпхарт и Инглхарт пересекают дисциплинарные границы более активно, чем фон Байме и Сартори.

Компаративные исследования междисциплинарного характера прежде все­го подразумевают пересечение исторических границ. Соотношение достоинств сравнительной истории и сравнительной политологии— долгий разговор. Здесь достаточно будет отметить, что эти две субдисциплины связаны не через общие границы, а лишь в некоторых точках соприкосновения, которые, как правило, находятся в исследовательском пространстве других гибридных от­раслей знания: исторической социологии, социальной истории, экономичес­кой истории, культурной истории, асинхронных сопоставлений. Некоторые из наиболее важных работ по компаративной политике также принадлежат к числу трудов, где к определению «исторический» следует добавлять второе определение. Среди них следует упомянуть следующие книги: «HomoHierarchicus» Л. Дюмона, «От Иерихона до Мехико: города и типы экономи­ки в истории» П. Байроха, «Восточный деспотизм» К. Витфогеля, «Современ­ные мировые системы» И. Валлерстайна, «Первая новая нация» С. Липсета и «Короли и народы» Р. Бендикса(Dumont, 1966; Bairoch, 1988; Wittfogel, 1957; Wallerstein, 1974; Lipset, 1979; Bendix, 1978).Забавно, что авторы этих работ по сравнительной политологии и истории не являются ни историками, ни поли­тологами. В плане формальной дисциплинарной принадлежности все они— социологи.