3. В. Государство как объяснительный фактор

В соответствии с третьей трактовкой обвинение в «государственном цент­ризме» означает, что теоретические посылки, предполагающие, что действия и взаимодействия государств и правительств можно в полной мере объяснить на государственном и межгосударственном уровне, ошибочны. Такая крити­ка, существенно отличающаяся от вышеупомянутой, выглядит довольно странно. В то время как наука о МО несомненно опирается на «государственный цент­ризм» при выборе explanada(того, что объяснять), этого никак нельзя сказать относительноexplanantes(того, посредством чего объясняют). Даже в цитиро­вавшейся уже литературе 60-х годов перечислялся большой набор как внутри­государственных, так и негосударственных факторов, которые необходимо учитывать исследователям МО(Platig, 1969, р. 17—19).

Верно, что теория международной политики К. Уолтса ограничивалась уров­нем межгосударственной системы. Но это явно противоречит тенденциям раз­вития рассматриваемой здесь дисциплины. Странно, что эта необычная работа начала резюмировать результаты основного потока исследований. В ней отра­жены практически все возможные уровни анализа. Действительные новато­ры сравнительных исследований внешней политики — М. Ист, С. Салмор и К. Херманн, К. Кегли и Дж. Розенау — явились создателями многопланового исследования, в которое включилась вся дисциплина (East, Salmore, Hermann, 1978; Hermann, Kegley, Rosenau, 1987).Разнообразия тут еще больше, чем в других разделах политологии, благодаря включению таких феноменов уровня личностного восприятия, как восприятие ситуационных факторов (например кризиса), отражающих общее понимание того, что отличает внешнюю поли­тику от внутренней. О подобной эклектике можно сказать, что нам мало известно о сравнительной влиятельности факторов различных уровней. В то же время она определенно указывает на то, что «государственный центризм» никак не выступает в качестве единственного объяснительного фактора³.

4. Г. Выводы: «государственный центризм» как эмпирическая проблема

Проблема «государственного центризма» отчасти представляет собой поли­тическую проблему, отчасти она вовсе таковой не является. Остается исследо­вать воздействия на государство новых форм международных отношений и теоретические установки относительно государства. Ученые давно указывали, что политика становится транснациональной, а национальные государства — проницаемыми, но надо идти дальше. Европа после окончания холодной вой­ны со свойственным для этого периода парадоксальным сочетанием возро­дившегося национализма и углубляющейся интернационализации может дать эмпирически ориентированным ученым много материала на этот счет. Евро­пейский Союз в особенности является сегодня главным объектом исследова­ния для изучающих МО и интересующихся их основами.

³ Количественные данные по этой проблеме см.: Goldmann, 1995, р. 248.

392

2. § 2. Задача исследования и проблема окончания холодной войны

Расхождения по вопросу о целях исследований МО, содержащиеся в скры­том виде в упомянутых «спорах», можно не без пользы извлечь на поверх­ность. Объект и методы исследования зависят от его задач. Направление рабо­ты, подходящее для решения одних задач, может оказаться негодным для решения других. В настоящем параграфе выделены три вида задач исследова­ния МО, но не для того, чтобы классифицировать авторов, а для того, чтобы показать каким образом направленность конкретного исследования зависит от его задач.

В качестве иллюстрации возьмем проблемы, вставшие перед наукой о МО после окончания холодной войны. Лишь очень немногие исследователи МО предвидели изменения, происшедшие в мировой политике во второй полови­не 80-х годов. Трудно спорить с выводом Дж. Гаддиса, что «ни один из трех общих подходов, распространенных после 1945 г., — поведенческий, струк­турный и эволюционный — и близко не подошел к предвидению того, как закончится холодная война» (Gaddis, 1992, р. 53).Действительно, работу уче­ных-международников с середины 50-х до середины 80-х годов можно рас­сматривать как накопление объяснений холодной войны. Среди них фигури­ровали международная анархия с соответствующими дилеммами безопасности и гонкой вооружения, махинации военно-промышленного лобби, а также склонность людей отмахиваться от противоречащей собственным взглядам информации. В итоге сформировалась мощная теория неизменности междуна­родной системы. Богатая по содержанию литература не давала сколько-нибудь серьезных оснований для предположений скорого и мирного окончания кон­фронтации Востока и Запада. В этом состоит проблема «неожиданности» окон­чания холодной войны.

В научной среде она вызвала разные реакции (от сильной озабоченности до полной индифферентности) в зависимости от задач исследователя. Три типа задач исследования представлены на рисунке 16.1⁴.Идея состоит, повторяю, не в навешивании ярлыков — в МО более чем достаточно «школ» и «подхо­дов», — а в подготовке всего необходимого для оценки общей направленнос­ти исследования как средства достижения определенных целей. Полемика о средствах исследования неизбежно приобретает характер путаницы, если спо­рящие не признают имеющихся различий в понимании его задач.

Сначала проводится различие между позитивным и негативным исследова­нием. В первом случае задача состоит в позитивном приращении знания к уже имеющемуся; во втором случае — в изучении пределов того, что считается знанием. Позитивное исследование далее подразделяется соответственно на исследование, вызванное вне- и внутринаучными соображениями. При этом предполагается, что первое стремится оказать воздействие на общество, а второе — улучшить наше представление о самих себе и нашем существовании. Подобное различение не делается в отношении негативного исследования по причинам, которые объясняются ниже.

⁴ Эта типология напоминает типологию, предложенную Ю. Хабермасом, различавшим эмпирико-аналитическую науку, историко-герменевтическую науку и критическую тео­рию (Brown, 1992, р. 201—202). Моя типология, однако, относится только лишь к задачам исследования, а не к анализу различий между направлениями.

393

Рисунок 16.1