4. § 4. Перспективы?

Оптимизм 70-х годов по поводу построения большой теории МО оказался иллюзией. В каком же направлении тогда следует искать лучшее понимание нашего сложного мира? И. Фергюсон и Р. Мансбах, заявляя, что «сегодня многие научные школы в теории международных отношений соперничают, но лишь немногие действительно общаются между собой», полагали, что за­дача сегодняшнего дня — найти точки соприкосновения представителей ос­новного течения с «инакомыслящими» авторами и сформировать исследова­тельскую проблематику без отказа от эмпирического анализа (Ferguson, Mansbach, 1919, р. 365).Они настоятельно призывали обществоведов осознать тот факт, что в их областях знаний истина в последней инстанции всегда останется непознанной. «В теории отражаются господствующие политические и социальные нормы конкретного времени и места, и исследование междуна­родных отношений неизбежно содержит в себе нормы научных сообществ, в рамках которых оно ведется»(Ibid., p. 366).

Признавая субъективную сторону теории МО, эти ученые убеждены в том, что в ней есть место менее строгому эмпиризму, нежели допускалось позитивистами, причем такому, который в большей мере формировался под воздействием самосознания. Критикуя «научный» подход за скромность по­пыток добиться убедительности объяснений, они считали, что можно «рас­ширить поиски понимания, рисуя картину более детально» и преодолевая отрицание историзма и этноцентризм традиционной теории (Ferguson, Mansbach, 1919, р. 369).Эмпиризм должен допускать возможность учета человеческих стремлений и основываться на понимании того, что людьми движут их созна­ние и ценности.

Поскольку «внутренняя» и «международная» арены политической деятель­ности государств сложным образом взаимосвязаны, теория международных отношений должна приступить к преодолению ограниченности традиционной теории, рассматривавшей их в отрыве друг от друга. Если, как того требуют критики структурного подхода, в теорию надо привнести человеческий фак­тор, то начнется размывание грани между макро- и микроуровнями, между внутренней и внешней политикой, столь важной для неореализма. Для реше­ния этой проблемы требуется пристальное изучение государства. Если актора­ми являются не государства, а люди, то «следует проникнуть вглубь за нор­мативно-правовой фасад, чтобы увидеть, кто или как на самом деле "ведет себя", и факторы, определяющие поведение» (Ferguson, Mansbach, 1919, р. 370).Если ставится цель лучшего понимания сложного мира, то необходимо стремиться к построению теорий, способных свободно переходить с одного уровня на другой, пересекая границы, необходимо учитывать многообразие акторов, участвующих ныне в международной политике.

430

5. § 5. Феминистский подход

Откликаясь на некоторые из упомянутых тем, Т. Бирстекер утверждал, что теория международных отношений нуждается в критическом плюрализме, способном «побуждать к тщательному изучению основных точек зрения, пре­доставлять возможность высказаться маргинализованным слоям населения и создать основу для появления альтернативных концепций» (Biersteker, 1989, р. 264).Феминистские подходы, новейшие в области международных отноше­ний, вносят важную лепту в решение этих задач, не претендуя на всеобъем­лющие решения всех проблем⁴.

Одна из основных задач феминизма во всех науках — дать возможность тем, кто ранее не был услышан, заявить о себе в полный голос. Поскольку женщины отодвинуты на «обочину» мировой политики, они могут предло­жить свое видение мира с позиций, выходящих за рамки традиционных госу­дарственно-центристских международных отношений западного типа. Поскольку феминистские подходы основаны на опыте женщин, чьи жизненные условия обычно не принимались в расчет при построении теории, они могут способ­ствовать расширению эмпирической базы наших теорий. Феминистская лите­ратура о международных отношениях в значительной части является не запад­ной, что способствует преодолению этноцентричности науки (Sen, Grown, 1987; Alternatives, 1993).