6. Психосоматический больной второй половины жизни

Физическое самочувствие и здоровье стоят в тесной связи с успехом наших усилий по самореализации. Если в этом смысле мы говорим о "психосоматике пожилого человека", имеется в виду не определенный синдром, обозначаемый как психосоматический, а разнообразные формы проявлений соматической патологии у пожилых лиц перед лицом кризисных ситуаций, которые несет с собой старение. Наряду с этим, "психосоматическая медицина" всегда имеет в виду врачебное отношение, способ обращения к больным, обозначаемый как "психосоматический подход". Относительно "психосоматики пожилого человека" это может означать оказание помощи стареющему человеку при переходе границы между концом взросления и началом старения. Petzold (1988) использует маленькую историю Брехта (1967) для иллюстрации возможностей и затруднений старения: "Вы помните: ей было 72 года, когда умер дед. У него была маленькая фабрика, и она вела его домашнее хозяйство, готовила рабочим и 5 из 7 детей, которые у нее были. Она была маленькой худо и женщиной с глазами, как у ящерицы, но медленной манерой разговаривать. Из ее детей 2 дочери уехали в Америку, 2 сына тоже ушли из дома, лишь самый младший жил в том же городишке. Он был печатником и имел слишком большую семью для своей 3-комнатной квартиры. После смерти отца дети переписывались насчет того, что же будет теперь с матерью, один хотел взять ее к себе. Печатник хотел въехать со своей семьей в ее большой дом. Она же от всего отказалась. Дети уступили и посылали ежемесячно немного денег на проживание. Они успокаивали себя мыслью о том, что печатник все же живет в этом городке. Он писал им о матери. С самого начала он был разочарован тем, что ему не удалось поселиться в большом доме. Она иногда навещала его и помогала его жене варить варенье. Иногда она сочувственно отзывалась о тесноте в его квартире. (Он сообщал об этом с восклицательным знаком.) Он пишет, что она теперь чаще ходит в кино. Это было не очень респектабельно. Он пишет, что ее часто видели в не очень презентабельной мастерской одного холодного сапожника, который куда-то далеко уехал. Там собирались люди с не очень хорошей репутацией, безработные официантки, подмастерья. На его упреки мать отвечала: "Они кое-что повидали на свете". Она, которая всегда готовила на других, стала есть в столовой. Когда отец Брехта навестил ее, она угостила его стаканом красного вина и дружелюбно, но без большого интереса справилась о его семье. Больше всего она хотела знать, хватает ли детям вишен. Проводить отца к могиле деда она не сочла возможным. "Мне нужно в одно место". Печатник сказал позднее: "Наверное, к сапожнику". Когда бабушка отправилась вдобавок на скачки, печатник совсем усомнился в ее здравом уме и хотел позвать врача, чему воспротивился старший брат".

Брехт комментировал:

"Бабушка живет, собственно, две жизни, одна за другой. Первую как дочь, жена и мать, вторую просто как г-жа Б., как одинокий человек без обязанностей, со скромными, но достаточными средствами. Первая жизнь длилась около шестидесяти, вторая – не более 2 лет. В этой второй половине она позволяла себе известные вольности, как например, летом встать в 3 утра и прогуляться по пустым улицам городка. Тогда он весь был для нее одной. Она умерла незаметно, осенним вечером в своей спальне, но не в постели, а сидя у окна на деревянном стуле. С ней была девочка-инвалид, о которой она заботилась в последнее время. На ее фотографии на смертном одре, сделанной для детей, видно ее крошечное лицо с множеством морщин и тонкогубым, но широким ртом. Много маленького, но ничего мелкого. Она вкусила долгие годы рабства и короткие годы свободы, она вкусила хлеб жизни весь, до последней крошки".