Еще из советов педагогам

По личному опыту и по наблюдению за другими режиссерами и педагогами могу сказать одну хорошо проверенную истину: педагогу и режиссеру совершенно необходимо самому все время тренироваться. Если не играть на публике, то хоть дома наедине с самим собой. Только в этой практике найдешь достаточную пищу для подкрепления своего быстро выдыхающегося заряда. Надо себя держать в сфере, в атмосфере, в стихии и, наконец, в быте того творчества, которому ты ведь учишь, в конце концов — режиссер ты или педагог. А то очень скоро теряешь глаз — не видишь. Может быть потому, что как-то разобщается зрение и актерские инстинкты. Надо поддерживать их взаимодействие.

Постоянная история. Особенно на первых шагах. «Вот я сидел на стуле, и мне рисовалось, что сделать этюд можно так-то, так-то, а вот вышел сам и... ничего!»

330

Все дело в том, что тут две разные по своей природе фантазии. Одна, когда сидел на стуле, это зрительская, художническая, может быть литературная, но больше всего и вернее — зрительская. Все представляется, рисуется вне меня, — я не действую, а только наблюдаю.

А когда я сам начну действовать, то мне или придется: 1) имитировать, то что я вижу вне себя — переводить на себя, т. е. проделывать двойную работу или отказаться совсем от зрительской фантазии, а ждать только толчков изнутри, или 2) отдаваться своим движениям: руки пошли, ноги пошли, лицо в ход пошло + пусть идут, пусть действуют. Актер — это действовать, и фантазия его действенная, а не воображательная.

К тренингу

Пользоваться терминами это самое легкое дело для преподавателя — «у вас нет общения», «не та задача» и т. д., а для актера и ученика это только затрудняет дело.

Надо обратить его внимание на этот конкретный случай. Не то, что «общайтесь с объектом», а надо проще: «Нет, вы что-то прозевали, он вам сказал что-то совсем другое.

А вы помните: что-то у него промелькнуло в глазах или странно двинулась рука? — ведь вы видели — что же плохо замечали — прозевали». А скажешь об объекте да общении — и отведешь его мысль от мелочей в партнере, которые только и необходимы.

Вчера один из умнейших преподавателей сказал почти такую же штуку: «Обычно говорят о регистрах — я считаю это вредным, ученик не должен даже и знать, что они существуют. Вот у него нота звучит, следующая — переходная — звучит плохо, а за ней — опять хорошо. И я просто говорю: вы слышите, что тут дыра? — ну, поправьтесь. Дыры быть не должно. И он сам инстинктивно находит этот переход».

Как это, я уж не помню: «Мало знания — малая печаль. Много знания — много печали».

Все эти слова, правда, очень удобные для систематики изложения, здесь, в работе, если их будешь вставлять, яв-

331

ляются лишним «объектом», «задачей» и т. п., а нужна самая простая, единственная правда, а тут — прибавляешь — «множишь».

Станиславский теперь с каждым годом все упрощает и упрощает свою «систему». Не вредное дело.

Назад тому с десяток лет, когда на каждое движение, на каждое слово было написано на полях роли по 10-20 всяких физических, элементарно-психологических, просто психологических и, кроме того, сверхзадач — актер уподоблялся человеку, который был обременен тысячами и сотнями тысяч отвлекающих его от прямого дела вещей и дел.

Если, скажем, вам нужно пройти от Люберец в Малаховку. Так вместо того, чтобы пойти по удобной тропочке около железнодорожного полотна — вы бы решили весь путь пройти по рельсе. Встали бы на нее и все 20 верст так себя бы и томили. Хороши бы вы были! Вот это самое проделывали с актером в свое время и «системщики». Старик, конечно, скоро понял ошибочность своего увлечения. А многие другие пустились еще дальше разрабатывать этот способ. Оказалось, что не только идти надо по рельсе, но надо еще и прыгать на одной ноге...