К инстинктам

Девушка, при наступлении зрелости, так же начинает беспокоиться, нервничать, и так же находит свою дорогу.

В присутствии объекта своих бессознательных целей она делается красивее, привлекательнее, а не хуже. Она держит верный путь.

Все думают, что ее конечная цель — выйти замуж, устроиться и народить детей. Но так ли это?

Может быть, есть и еще цель, и другой «дом»?

О творчестве как лихорадке

Ньютон, когда увидел, что подтверждаются его законы, не мог продолжать вычислений.

Весь этот цикл мыслей о «доме», «непроизвольности» и проч. можно хорошо начать описанием картины брошенного в землю зерна — как оно лежит там, ничем о себе не заявляя, пропитываясь сыростью и магнетизмом земли, начинает «портиться» и гнить, дает от себя микроскопический отросток, который сначала потихоньку, полегоньку, а затем так нещадно начинает буравить землю, что продырявливает чуть ли не камень. Сокрушает все на своем пути и появляется на свет божий.

О непроизвольности творчества

Что-то зреет, зреет и, наконец, по неумолимому закону природы, начинает прочищать себе путь наружу. Было мое, а как получило возможность жить самостоятельно от меня, так

163

неудержимо полезло по линии наименьшего сопротивления (живопись, поэзия, драма, музыка). «Не знаю я, что буду петь, но только песня зреет».

Это и в малом, и в большом. В малом: мгновенные рефлекторные ответы; постепенный переход к немгновенным — воспоминание через 5-10 минут, через час, чего не могу вспомнить сразу — «вертится в голове», а не могу — (только отчего тут задержка? — не от тормозного ли процесса, — тогда длительность не указывает на работу, так что этот пример рискован).

Вообще, указав на непроизвольность творчества, приведя несколько интересных хлестких примеров, не пообещать ли продолжение в книге о рефлексологии?

Чутье собаки.

Крысы, бегущие с корабля.

Почтовые голуби.

Привести примеры великих поэтических и научных прозрений.

Менделеев о цифре 4. О Достоевском, предсказавшем революцию.

К «Подсознательное в творчестве»

Пушкин — «ты знаешь, какую штуку выкинула моя Татьяна? — за старика замуж вышла!»

Толстой, случайно прочитав сцену свидания Анны Карениной с сыном: «Как замечательно! Кто же это так написал?»

Глава 7 автоматизмы

Мы так привыкли думать и говорить о себе: «Я»... Так уверенно считаем себя хозяевами своих мыслей, желаний и чувств...

Мало кому из нас приходило в голову: да я ли, на самом-то деле, по собственному выбору и желанию — хочу того или другого? Не «хочется» ли мне без всякого с моей стороны сознательного участия, просто: «хочется», «меня влечет», а «не я хочу»?

Я ли по собственному выбору думаю о том или другом? в большинстве случаев, мне просто «думается»...

Вот, хотя бы сегодня... да и каждое наше сегодня — что оно?.. Нас будят, или мы просыпаемся, несколько невольных потягиваний, и само собой делается привычное встава-нье, одеванье, умыванье, завтрак... само собой вглядывается на часы, надевается пальто, и мы — на улице.

И дальше, все само собой... Как заведенная машина...

Любой встречный... посмотрите получше ему в глаза, что там? Живет ли он тем, что делает сейчас? Его здесь будто даже и нет, он «отсутствует», он занят чем-то совсем другим: то ли будущим, то ли прошлым... А что делается им сейчас, то делается почти без его участия — само собой, привычно, автоматично, механично: делается, думается, желается, любится, ненавидится.

Пройдет жизнь, настанут последние часы, оглянется человек, и, странное чувство! будто всё это не он прожил... То, чего хотел, или кажется ему сейчас, что хотел — ничего не сделал... Всё как-то шло помимо него: и удачи и ошибки... как-то мимовольно.

И жил-то это, как будто, не я. Сам-то я ничего и не успел, ничего и не увидал — завертело меня: то окружающее, то

165

какие-то влечения моего тела, моего желудка, моего пола, то вертело мной мое собственное тщеславие, то самолюбие, то традиции, пропитавшие меня насквозь с детских лет.

Оглядываюсь назад — не верится — смешно: как марионетка, которую дергали то за одну, то за другую веревочку, а у ней или рука поднималась и кого-то ласкала, или ноги начинали быстро перебирать, и кукла бежала от какой-то воображаемой опасности...

А сейчас лежит эта марионетка с порванными нитками, с поломанными руками и ногами и удивляется только: в чем дело?.. а где же жизнь? Жизнь, вероятно, что-то совсем другое?

Вот, например, Я. Где оно, мое Я? И что оно делало всё это время?

Да и теперь: я ли это рассуждаю? Не работа ли это всё того же автомата, который со стороны посматривает на своё прошлое, как на жизнь другого и, так же как хитроумная машина-счетчик, извлекает математические корни из своего прошлого?

Всё ли автоматично и механично, с простейшего до самого сложного? с поверхностного до самого глубокого? от простого рефлекса хемотаксиса или гелиотаксиса¹ до самых высших творческих интуиции, до пророчества, предвидения и предчувствий?

Есть направления в науке, которые подбираются к этому вопросу самым угрожающим образом. Есть другие, с этим не согласные. Кто из них прав, покажет будущее.

Размышление об этом никому не будет вредно. Я же сознательно беру сейчас только одно положение: допустим, что всё — автоматично, прикладываю его к творческому процессу, и вы будете убеждаться всё больше и больше, что это не только интересно и занятно, но, главное, чрезвычайно практично и плодотворно.

166