Работа ассоциаций, координированная одной главной идеей (Творчество художественное и научное)

Иногда же сказанное слово, увиденная картина, услышанный рассказ, спетая песня не будит воспоминания, а вызывает новые, невиданные картины: представляются целые сцены, слышатся новые мелодии... фантазия уносит в «небывалый» еще мир.

Это всё новое; это создается.

Это — творчество.

Всё это новое, в большинстве случаев, комбинируется из того, что человек когда-нибудь видел или, хоть краем уха,

171

слышал... но сочетанья настолько своеобразны, неожиданны и в то же время убедительны, что кажутся рожденными на свет живыми явлениями.

В ожидании аудиенции у губернатора Лермонтов, скучно оглядывая комнату, увидел в деревянной кадке захудалую пальму, и... вдруг, внезапно — мысль... из нее быстро, быстро формируется целый образ, и здесь же, на клочке бумаги набрасывается знаменитое «скажи мне, ветка Палестины»...

Все эти картины, идеи, мелодии у нас, средних людей, чаще всего отрывочны, сумбурны, хаотичны: что-то промелькнуло в голове, а я почти что и не заметил...

А промелькнуло, может быть, что и нужное, стоющее...

Как часто, видя разработанной и воплощенной интересную мысль, только теперь, задним числом мы вспоминаем, что ведь и у нас она мелькала, эта самая мысль... Только не оценил тогда, не приютил, презрел робкого пришельца...

Влетает гениальная мысль, как в пустую церковь птица... покружит, покружит... никому она здесь не нужна — посмотрел кто-то на нее нехотя: «ишь, пичуга залетела!» и понесется дальше...

Но не все головы так устроены.

Есть творческие натуры, у них не провернется ни одна случайно залётная птица. Не только мысль — ни один намек, след, тень мысли не проходит мимо, впустую. Крепко ухватывается за них сознание и, около незаметного для невооруженного глаза обрывка мысли, создается целый оазис, целый новый мир.

Идея в подобных случаях так захватывает человека, так овладевает им, что он не может сопротивляться ей и должен искать средства выразить ее и дать реальною жизнь.

Даже и после своего рождения не сразу она оставляет его, как случилось и в этом, только что упомянутом происшествии с Лермонтовым. Человек настолько был выбит из колеи своих будничных дел, с которыми сюда явился, что, когда его вызвали к губернатору, он, не сознавая, что делает, и, еще находясь под влиянием творческого волнения, вместо прошения сунул губернатору эти стихи.

172

Когда, как здесь, возникшее новое пронизано одной идеей и уложилось все целиком в одну гармоничную форму, а форма и содержание так слились, что изменили друг друга, и образовалось совсем новое, третье, и это новое имеет свой характер, свой стиль, свой закон — это произведение художественное.

Появление его на свет всегда событие, как рождение нового существа. Да оно и действительно живое, как организм.

И сейчас же умирает, как только попадет в грубые неумелые руки.

Часы идут. Попробуйте слегка покопаться в них, развинтить, завинтить, ковырнуть что-нибудь по своему усмотрению — и кончено, остановка.

Попробуйте приложить свои руки хоть к той же «Ветке Палестины»: расскажите ее своими словами, т. е. влейте содержание в другую форму — и конец. Появится новое произведение, хуже ли, лучше ли — неизвестно, но только совершенно другое, лермонтовского уже не будет.

В подлинном художественном произведении нельзя отделять форму от содержания, гибнет самое главное.

Названием творец и художник обычно награждают только людей искусства. Это, конечно, неверно — однобоко. Великий ученый, великий мыслитель, великий оратор, великий вождь, великий изобретатель непременно великий творец, непременно художник своего дела.

Люди, лишенные творчества, это копировальные машины или, в лучшем случае, несложные математические приборы (что-то вроде арифмометров.)

С их помощью жизнь далеко не уедет.