О публике и актере

Здесь об индукции. О «направленном» электричестве. О медной и железной проволоке. О том, что иногда я «медный», а иногда и «железный».

Это меня индуктируют, а как же я управляю? Ведь я веду, а не публика, она только дает мне энергию. Публика пассивна, она ждет от меня. Пассивное внимание публики есть уже отдача. Надо это, обладая особой тоже «пассивностью» — воспринять, поймать и направить по тому пути, по какому

304

нужно по пьесе и по моему самочувствию, возбужденному влиянием публики. Это направление (моё) пассивной публикой уловится, и она начнет излучать еще сильнее — только лови. (Но не слишком на это отвлекайся — это должно быть, как дыхание — само собой, только не мешай ему.)

Интересно, что чем конкретнее предмет, — хотя бы надушенный дамский платочек, найденный под подушкой мужа, — тем сильнее говорит наша «проекционная система», вызывая несуществующие на самом деле обстоятельства и факты.

Величайший из полководцев — Суворов. Если он не так прогремел, как Александр Македонский, Юлий Цезарь, Наполеон, то это только потому, что талант полководца не соединялся у него с захватническим инстинктом и честолюбием. Он не пытался свергать, захватывать и самому садиться на трон, а, сделав свое дело, спокойно и скромно удалялся.

И тихо жил, пока в нем не появлялась новая надобность. Но это единственный из всех, когда-либо существовавших полководцев, который за всю свою жизнь не проиграл ни одного сражения.

Резонанс

Плохой актер кривляется. Я резонирую ему и ощущаю всю его фальшь. Фальшь в себе и через себя.

Ермолова сказала слово — слово-стон, слово-вздох — я резонирую и... вздыхаю, стону, мыслю, как она.

Для плохого искусства нужна почва. Для подлинного особой почвы и подготовки не надо — оно пробьет любую стену. Если мне грустно, одиноко — плохая гармоника заставит меня плакать. Плохая пьеса заволнует меня, если тема

305

ее касается моей темы... темы моей жизни, моей личной драмы. Здесь причина успеха, и в то же время быстрого умирания и ненужности злободневных пьес, повестей и романов... Не они волнуют, а близкая мне сегодня тема. Завтра у меня другая тема жизни, и эта мне не нужна.

Действие похожести в карикатуре. Не от сужения ли сознания на одном, маленьком — зависит оно? Похож на ворону — и все. Похож! Как действительно похож! До ощутительности! Одна черта похожа, а остальное я сам дополню — начинается проекционное мышление.

Впечатление похожести, необычности или удара резонанса вышибает из обычного состояния равновесия. То ли оно поднимает над ним... Возможно, здесь также и начало пралогического мышления.

О взаимодействии публики и актера

Надо, чтобы актер чувствовал публику. Но каким образом? Чтобы он вел ее, как, показывая, режиссер ведет смотрящего за режиссером актера.

Когда рассказываешь что-нибудь новым лицам, когда преподаешь в новой аудитории, то зажигаешься — интересно!

Помни, что, играя, рассказываешь каждый раз новой аудитории в 1000 человек.

Актер, прежде чем выступать, должен посмотреть на публику и допустить до себя следующие мысли и ощущения: вот они пришли, сидят и ждут. Ждут меня. И хотят насладиться моей игрой. Я играю (допустим) трагедию — и они ждут трагедии. Посмотри на них: как ты должен играть, чтобы завладеть ими. Возьми от них заряд. И посмотри на то препятствие, какое ты будешь сегодня «брать».

Нацелься заранее.

306

А главное: сумей взять от смотрения на эти лица, платья и т. д. заряд энергии — сегодняшней энергии. Вот как я буду сегодня играть, вот каким местом.

И умей во все время твоей игры слышать этот ток, брать его, каким-то образом слушаться и отдаваться ему.

Так же человек должен слышать Бога... «предстояние» перед Богом как горящая свеча.

Кто не чувствует таким образом публики — тот не актер. Кто не чувствует так в жизни Бога — тот не человек.

Удачное выражение: хорошая публика гальванизирует актера.