Реальность воображаемого. Игра

Игра. Во что же играет актер? В публику? В ее веру? Ведь главное-то всё-таки:

1. Встреча содержания и формы;

2. Перевоплощение. И уже потом только —

3. Публичность.

Актер играет в логику и пралогичность. Жизнь есть — жизни нет. Факт есть — нет факта (фантазия). Играет «в сумасшествие».

63

Впечатление

Живописец берет белый лист бумаги и наносит на него краски: желтую, зеленую, фиолетовую, красную, розовую...

Физик делает то асе самое, только наносит все эти цвета в виде секторов круга, и начинает вращать этот круг — на месте семи разноцветных клинышков появляется белый круг — клинышки исчезли.

Белый цвет нам представляется отсутствием цвета, возможно потому, что мы привыкли именно на белой бумаге, на белом, видеть всяческие рисунки. Так ли это или не так — белый цвет есть только впечатление отсутствия цвета. Ничего нового в этом нет. Но это прекрасный пример создания впечатления средствами почти прямо противоположными («отсутствие» цвета — через многоцветие).

Исходя из подобного примера, можно дойти до такой мысли: а впечатление от произведения искусства, не является ли оно подобным этому (по природе своей?). Не возникает ли перед глазами или перед воображением (?) явление, ничего общего не имеющее с происшедшим на самом деле? Не возникает ли впечатление, как явление другой плоскости?

Разность плоскостей искусства и жизни, не это ли родило и самое название: «искусство»? Т. е. что-то искусственное?

Не тут ли кроется ответ на все споры о том, должна ли быть настоящая жизнь на сцене или непременно поддельная? Не основан ли этот спор на недоразумении или, вернее, на недомыслии?

Нет, это не то, что я уже писал по поводу «игры» — о жизни в жизни и о жизни творческой. Хоть то и верно, но не является ответом исчерпывающим. Впрочем, по правде сказать, даже самый, что называется, исчерпывающий ответ — есть всё-таки с одной какой-то стороны, и уж во всяком случае, в одной какой-то плоскости.

Следует обратить внимание на то, что в данном случае для создания впечатления понадобилось к цвету прибавить действие — вращать многоцветный диск. Т. е. сделать два рода противоположных воздействий.

1934.21.VI

64

Игра, ее мимолетность и непринужденность

«Инженер»-ребенок в детстве играет: строит из палочек, досочек, кирпичиков. Потом учится, кончает институт и уже строит взаправду. О нем не говорят: «игра», он делает серьезное дело.

Для актера и музыканта так до смерти нет других слов — они играют. Так сказать, всё еще пребывают на ребячьем положении.

Живопись, скульптура, поэзия — те же искусства. Почему о них ничего не говорят такого, что намекало бы на их бесполезность? Или хотя бы на корневое начало, что идет от детских забав?

Уж не потому ли, что:

1. — Исполнительское искусство всё во власти времени: музыкант сыграл, певец спел — и всё пропало, ушло в вечность. А нарисованная картина, высеченная из камня скульптура — будут жить долго, долго, когда нас уже и не будет, когда останется только самое смутное воспоминание о нашем времени...

Поэзия еще более живуча:

...«О шах! Я оставил тебе в наследство памятник, который времени не знает, который останется единственным воспоминанием на земле о тебе, когда ты сам и твоё царствование будут преданы забвению. Солнечный зной и ливень дождей разрушают дворцы и храмы, но величавое строение, сооруженное мною, не боится ни ливней, ни бурь. Пока существует мир, пока текут годы, кто умен, будет славословить мое произведение» (Из предисловия Фирдоуси к поэме «Шах-Наме»).

А актеры, музыканты, певцы — сказали, спели, сыграли, станцевали и... ничего, никакого следа, ушло, пропало, как дым...

Будущие поколения научатся записывать наши «игры» так, чтобы записи эти не только приблизились к жизни и природе, но были бы сама жизнь и сама природа, а пока они весьма далеки от того, чтобы передать самое, может

65

быть, главное в исполнительском искусстве — живую связь художника и публики.

Вместе с возможностью делать не умирающим искусство актера, музыканта, танцора, может быть, придет и новое слово, которое заменит наше — «играет». А то, как бы мы ни страдали на сцене, как бы ни волновались, ни отдавали себя, и как бы ни восхищали и ни волновали зрителей — мы всё еще, как дети, «играем».

2. — А может быть, наоборот: словом «играют» хотят выразить не уничижение, не презрение, а скорее восхищение?

Только тот играет, кто не скован трудностями выполнения своего дела.

Только тот играет, кто участвует всей душой, как ребенок, в своем деле.

Только тот играет, кто не делает ремесленно, бездушно и подневольно того, чего в глубине своего сердца не хочет делать.

Только тот играет, у кого потребность играть, кто раскрывается в игре до дна души своей.

Только тот играет, кто создает новый, воображаемый, а то и фантастический мир, творит, а не пережевывает старое.

Ребенок играет свободно, без принуждения. Играет, потому что это его потребность, его радость, его счастье. Игра по принуждению нагоняет скуку, вызывает раздражение, протест. Игра — это первые шаги из настоящего в будущее, в вечность, это свобода, это его творчество. Творчество вольное, счастливое, творчество не переутомленной опытом жизни, не измученной бедами детской души — вот что такое игра.

И если этим словом называть то, что мы делаем на сцене, то, пожалуй, мало кто играет.

Только тот актер или музыкант играет, у кого нет принуждения, который создает, творит, живет в игре, потому что не может не творить, не создавать и не жить так, как не может не дышать, не пить, не есть и не спать.

66