- •Учение Бэкона об "идолах"
- •Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук
- •Великое восстановление Предисловие[3]
- •Роспись сочинения устанавливаются шесть его частей
- •Содержание каждой из частей
- •* Книга первая * о достоинстве и приумножении наук
- •* Книга вторая *
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •Глава VII
- •Глава VIII
- •Глава IX
- •Глава х
- •Глава XI
- •Глава XII
- •Глава XIII
- •* Книга третья * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •* Книга четвертая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •* Книга пятая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •* Книга шестая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Софизм I
- •Опровержение
- •Софизм II
- •Опровержение
- •Софизм III
- •Опровержение
- •Софизм IV
- •Опровержение
- •Софизм V
- •Опровержение
- •Софизм VI
- •Опровержение
- •Софизм VII
- •Опровержение
- •Софизм VIII
- •Опровержение
- •Софизм IX
- •Опровержение
- •Опровержение
- •Софизм х
- •Опровержение
- •Софизм XI
- •Опровержение
- •Софизм XII
- •Опровержение
- •I. Знатность
- •II. Красота
- •III. Молодость
- •IV. Здоровье
- •V. Жена и дети
- •VI. Богатство
- •VII. Почести
- •VIII. Власть
- •IX. Похвалы, уважение
- •X. Природа
- •XI. Счастье
- •XII. Жизнь
- •XIII. Суеверие
- •XIV. Гордость
- •XV. Неблагодарность
- •XVI. Зависть
- •XVII. Разврат
- •XVIII. Жестокость
- •XIX. Тщеславие
- •XX. Справедливость (Justitia)
- •XXI. Храбрость
- •XXII. Воздержанность
- •XXIII. Постоянство
- •XXIV. Великодушие
- •XXV. Знание, созерцание
- •XXVI. Наука
- •XXVII. Поспешность
- •XXVIII. Молчаливость и скрытность
- •XXIX. Уступчивость
- •XXX. Популярность
- •XXXI. Общительность
- •XXXII. Скрытность
- •XXXIII. Смелость
- •XXXIV. Манеры, этикет, изысканность
- •XXXV. Шутки
- •XXXVI. Любовь
- •XXXVII. Дружба
- •XXXVIII. Лесть
- •XXXIX. Месть
- •Xl. Нововведения
- •Xli. Медлительность
- •Xlii. Приготовления
- •Xliii. Предотвращение опасности
- •Глава IV
- •* Книга седьмая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •* Книга восьмая * Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Вступление
- •* Книга девятая * Глава I
- •Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Новый Органон
- •Предисловие
- •Афоризмы об истолковании природы и царстве человека
- •Примеры, сходящиеся в природе тепла
- •Примеры ближайшего, лишенного природы тепла
- •Пример исключения, или отбрасывания, природ от формы теплоты
- •Первый сбор плодов для формы теплоты
- •Предисловие
- •I. Кассандра, или Откровенность
- •II. Тифон, или Мятежник
- •III. Киклопы, или Подручные террора
- •IV. Нарцисс, или Себялюбие
- •V. Стикс, или Союзы
- •VI. Пан, или Природа
- •VII. Персей, или Война
- •VIII. Эндимион, или Фаворит
- •IX. Сестра гигантов, или Молва
- •X. Актеон и Пенфей, или Любопытный
- •XI. Орфей, или Философия
- •XII. Уран, или Истоки
- •XIII. Протей, или Материя
- •XIV. Мемнон, или Скороспелый
- •XV. Титон, или Пресыщение
- •XVI. Жених Юноны, или Непристойность
- •XVII. Купидон, или Атом
- •XVIII. Диомед, или Фанатик
- •XIX. Дедал, или Механик
- •XX. Эрихтоний, или Обман
- •XXI. Девкалион, или Возрождение
- •XXII. Немесида, или Превратность вещей
- •XXIII. Ахелой, или Битва
- •XXIV. Дионис, или Страсть
- •XXV. Аталанта, или Выгода
- •XXVI. Прометей, или Статус человека
- •XXVII. Полет Икара; Сцилла и Харибда, или Средний путь
- •XXVIII. Сфинкс, или Наука
- •XXIX. Прозерпина, или Дух
- •XXX. Метида, или Совет
- •XXXI. Сирены, или Наслаждение
- •I. Об истине
- •II. О смерти
- •IV. О мести
- •V. О бедствиях
- •VI. О притворстве и лицемерии
- •VII. О родителях и детях
- •VIII. О браке и безбрачии
- •IX. О зависти
- •X. О любви
- •XI. О высокой должности[48]
- •XII. О бойкости
- •XIII. О доброте и добродушии
- •XVI. О безбожий
- •XVIII. О путешествиях
- •XX. О совете
- •XXI. О промедлении
- •XXII. О хитрости
- •XXIII. О себялюбивой мудрости
- •XXIV. О новшествах
- •XXV. О распорядительности
- •XXVI. О мнимой мудрости
- •XXVII. О дружбе
- •XXVIII. О расходах
- •XXX. О поддержании здоровья
- •XXXI. О подозрении
- •XXXII. О беседе
- •XXXIV. О богатстве
- •XXXV. О пророчествах
- •XXXVI. О честолюбии
- •XXXVIII. О человеческой природе
- •XXXIX. О привычке и воспитании
- •Xl. О счастье
- •Xli. О ростовщичестве
- •Xlii. О юности и старости
- •Xliii. О красоте
- •Xliv. Об уродстве
- •Xlv. О строениях
- •Xlvi. О садах
- •Xlvii. О переговорах
- •Xlviii. О приближенных и друзьях
- •Xlix. О просителях
- •Li. О партиях
- •Lii. О манерах и приличиях
- •Liii. О похвале
- •Liv. О тщеславии
- •Lv. О почестях и славе
- •Lvii. О гневе
- •Lviii. О превратностях вещей
- •Новая атлантида
- •Примечания указатели
- •Великое восстановление наук
- •Книга первая
- •Книга вторая
- •Книга четвертая
- •Книга пятая
- •Книга шестая
- •Книга седьмая
- •Книга восьмая
- •Книга девятая
- •Новый органон наук
- •Античная философия и мифы в толковании фр. Бэкона
- •О началах и истоках
- •Опыты или наставления нравственные и политические
- •Новая атлантида
XXVII. Полет Икара; Сцилла и Харибда, или Средний путь
Золотая середина, или средний путь, весьма похвальна в области морали,
менее приемлема в области интеллектуальной, в политике же весьма сомнительна
и требует осторожности. Известно, что древние символизировали средний путь в
морали рассказом о том пути, которым должен был лететь Икар; средний же путь
в интеллектуальной области -- рассказом о Сцилле и Харибде, обозначавших
трудности и опасности. Отец говорил Икару, когда им предстояло перелетать
через море, чтобы он не залетал слишком высоко и не спускался слишком низко.
Ведь, так как крылья были склеены воском, была опасность, что воск растает
от жара Солнца, если Икар поднимется слишком высоко, или, промокнув, будет
плохо держать перья, если он спустится близко к морской воде. А тот с
юношеской дерзостью устремился ввысь и упал в море.
Парабола весьма проста и общеизвестна: путь добродетели проходит прямой
тропой между порывами увлечения и слабостью малодушия. И не удивительно,
если Икара, охваченного юношеским воодушевлением, погубил этот порыв. Порывы
увлечения почти всегда являются пороками юности, малодушная слабость --
порок старости. Из двух дурных и гибельных путей (если уж неизбежна была
гибель) Икар избрал лучший. Ведь правильно считается, что малодушная
слабость хуже порыва увлечения, потому что в последнем есть что-то великое и
мужественное, близкое к небу; он подобен птице; малодушие же ползает по
земле, подобно пресмыкающемуся. Прекрасно сказал Гераклит: "Сухой свет --
лучшая душа". Ведь если душа воспримет из земли влагу, она полностью
потеряет свое величие и выродится; однако же следует соблюдать осторожность,
дабы от этой хваленой сухости шел лишь тонкий свет и не начался пожар. И это
известно почти каждому. Что же касается среднего пути в области
интеллектуальной, т. е. пути между Сциллой и Харибдой, то он, безусловно,
требует и опытности в кораблевождении, и счастливой удачи. Ведь если корабли
столкнутся со Сциллой, они будут разбиты о скалы, если с Харибдой -- она
поглотит их. Смысл этой параболы (мы коснемся его лишь коротко, хотя она
влечет за собой бесчисленные размышления), как мне кажется, заключается в
том, что во всяком учении, во всякой науке, в их правилах и аксиомах нужно
сохранять меру, осторожно выбирая путь между скалами расчленений и
пропастями обобщений. И те и другие знамениты гибелью и многих талантов, и
многих искусств.
XXVIII. Сфинкс, или Наука
Говорят, что Сфинкс была чудовищем с лицом и голосом девы, покрытая
перьями, как птица, с когтями грифа; она сидела на вершине горы близ Фив и
следила за дорогой, подстерегая путников; она набрасывалась на них из своей
засады и, схватив, загадывала им темные и сложные загадки, которые, как
полагали, сама узнавала от Муз. Если несчастные пленники не могли разрешить
и растолковать эти загадки, но колебались и говорили что-то невнятное, она
со страшной свирепостью растерзывала их. И так как эта напасть
свирепствовала уже давно, то фиванцы назначили награду тому, кто сможет
разгадать загадки Сфинкс, а наградой этой была сама царская власть над
Фивами (потому что не было иного способа одолеть Сфинкс). Привлеченный такой
наградой, Эдип, человек энергичный и умный, но с больными, проколотыми
некогда ногами, принял это условие и решил попытать счастья. И вот, когда он
мужественно и твердо предстал перед Сфинкс, она спросила у него, что это за
животное, которое сначала рождается четвероногим, затем делается двуногим,
потом трехногим и наконец снова четвероногим. Тот, подумав, ответил, что все
это относится к человеку, который сразу после рождения и в младенчестве
оказывается четвероногим и только учится ползать, но вскоре за этим
поднимается и ходит на двух ногах; в старости же он опирается на палку,
чтобы крепче держаться, и представляется как бы трехногим, а в самом конце
своей жизни, уже дряхлым старцем, когда мускулы его уже совсем ослабели,
лежит, прикованный к постели, и снова становится как бы четвероногим. Дав
правильный ответ, он одержал победу над Сфинкс и погубил ее; тело ее,
погруженное на осла, возили, как в триумфальной процессии, сам же Эдип по
условиям уговора стал царем фиванцев.
Миф очень тонкий и умный; мне кажется, что он рассказывает о науке, и в
особенности о ее связи с практикой. В самом деле, вовсе не абсурдно называть
науку чудовищем, ибо у невежд и просто неосведомленных людей она вызывает
удивление. Она многообразна по своему виду и облику, ибо предмет науки
бесконечно многообразен: женские лицо и голос указывают на изящество и
словоохотливость; крылья даны ей потому, что знания и открытия мгновенно
распространяются и разлетаются по свету, ибо передача знания подобна бурно
вспыхнувшему пламени, зажженному от другого пламени. Очень глубокий смысл
содержит и упоминание об острых кривых когтях, ибо аксиомы и доказательства
науки проникают в ум, захватывают его и держат так крепко, что он не может
ни двинуться, ни вырваться, о чем говорил и святой мудрец: "Слова мудрецов
подобны шипам и как гвозди, глубоко вонзенные"[15]. Всякое же
знание представляется нам расположившимся на крутых и высоких горах, ибо,
будучи явлением возвышенным, оно по праву рассматривается помещенным где-то
высоко наверху, откуда оно с презрением взирает на невежество и может, как с
вершины горы, далеко и на широком пространстве видеть все вокруг. Наука
изображается нападающей на путников, идущих по дороге, -- это обозначает,
что повсюду на этом пути, в этом странствии человеческой жизни, возникает и
встречается и материал, и удобный случай для наблюдения. Сфинкс предлагает
смертным различные трудные вопросы и загадки, которые она узнала от Муз. Но
пока эти загадки остаются достоянием Муз, они, возможно, не таят в себе
ничего страшного: ведь до тех пор, пока у размышления и исследования нет
никакой иной цели, кроме самого знания, ум пребывает не стесненным, не
заключенным в узкие рамки, но свободно устремленным вдаль и в самом
сомнении, в разнообразии решений чувствующим какое-то удовольствие и
наслаждение. Когда же такого рода загадки переходят от Муз к Сфинкс, т. е. к
практике, так что свод требования начинают настойчиво предъявлять действие,
выбор, решение, вот тогда-то загадки становятся тягостными и страшными,
чудовищно терзают и мучают человеческий ум, тянут его в разные стороны,
буквально разрывают на части, если люди оказываются неспособными разрешить и
разгадать их. Поэтому в загадках Сфинкс всегда предполагаются два условия:
тех, кто не разрешит их, ожидают терзания духа, тех, кто разрешит, --
власть. Ведь тот, кто знает свое дело, тот достигает своей цели, и всякий
мастер -- повелитель своего творения. Вообще же загадки Сфинкс делятся на
два рода: загадки о природе вещей и загадки о природе человека, и
соответственно в награду за их решение предлагаются два рода власти: власть
над природой и власть над людьми. Ибо собственная и конечная цель истинной
естественной философии -- это власть над природными вещами, телами,
лечебными средствами, машинами и бесконечным множеством других вещей, тогда
как философия Школы, довольствуясь тем, что она поучает, гордая своими
разглагольствованиями, пренебрегает практикой, чуть ли не отвергая ее
совершенно. Но загадка, предложенная Эдипу, разрешив которую он получил
власть над Фивами, относилась к природе человека, ибо тот, кто поймет до
конца природу человека, тот почти наверняка может стать кузнецом своего
счастья, тот рожден для власти. Это то, что хорошо было сказано о римских
искусствах:
Ты же народами править властительно, римлянин, помни!
Се -- твои будут искусства...[16]
Поэтому немалый смысл имеет то, что Цезарь Август, то ли сознательно,
то ли случайно пользовался печатью с изображением Сфинкс. Ведь он, как никто
другой, был выдающимся политиком; в своей жизни он счастливо разрешил
множество новых загадок о природе человека, а если он легко и умело не решил
бы их, ему не раз пришлось бы оказаться в двух шагах от грозящей ему
неизбежной гибели. В мифе говорится также и о том, что тело побежденной
Сфинкс погрузили на осла. Это удивительно меткий образ, ибо нет ничего столь
глубокого и сложного, что, будучи до конца понятно и став общеизвестным, не
могло бы быть внушено даже тяжелодуму. Не следует упускать и той детали, что
Сфинкс была побеждена человеком с больными ногами: ведь люди обычно слишком
быстрым, торопливым шагом спешат разрешить загадки Сфинкс, и в результате
(если Сфинкс оказывается сильнее) они чаще терзают свои таланты в спорах,
чем властвуют благодаря своим трудам.