Xlvii. О переговорах

Переговоры лучше вести устно, нежели письменно, и лучше через

посредников, чем самому. Письма хороши в тех случаях, когда надобно добиться

письменного же ответа; или когда само это письмо может впоследствии

послужить оправдательным документом; или когда есть опасение, что тебя

прервут или подслушают. Вести дела самому хорошо, когда одним своим видом

внушаешь почтение, например с людьми низшими; или же в случаях щекотливых,

когда надобно руководствоваться выражением лица собеседника, чтобы

чувствовать, не зашел ли ты слишком далеко; или когда хочешь оставить за

собой возможность отступиться от сказанного или перетолковать его.

При выборе посредников следует отдавать предпочтение людям попроще,

которые выполнят поручение и дадут о нем точный отчет, а не таким, кто из

чужого дела ухитряется извлечь для себя честь и ради этого непрочь его

приукрасить. Выбирать надо людей, имеющих склонность к поручаемому делу, ибо

это немало его ускоряет; а также подходящих для него, а именно: смелых для

выражения негодования, обходительных для уговоров, хитрых для наблюдения и

выведывания, упрямых и несговорчивых для дел неправых. Следует также искать

таких, которые уже ранее были удачливы в поручаемых им делах, ибо это

рождает в них уверенность и желание поддержать лестное о себе мнение.

При переговорах лучше начинать издалека, нежели сразу приступать к

делу, если только не хочешь захватить собеседника врасплох неожиданным

вопросом. Лучше иметь дело с неудовлетворенным честолюбцем, нежели с тем,

кто уже достиг желаемого. Если речь идет о взаимном выполнении условий, все

дело в том, чьи условия будут выполнены первыми; а этого никто не может

требовать, разве только условия сами по себе таковы, что должны быть

выполнены раньше; или же человек сумел убедить другого, что еще пригодится

ему в будущем; или, наконец, считается более честным.

Все переговоры имеют целью выявить человека или воздействовать на него.

Люди открываются из доверчивости, или в порыве страсти, или будучи

застигнуты врасплох, или же поневоле, когда им надо чего-либо добиться, а

приличный предлог не находится. Если хочешь воздействовать на кого-либо,

надо знать его натуру и склонности, чтобы подчинить его; или его цели, чтобы

убедить его; или его слабые места, чтобы застращать его; или же тех, кто

имеет на него влияние, чтобы руководить им через них. Когда имеешь дело с

хитрецами, надо при истолковании их речей не упускать из виду их целей; с

такими лучше говорить мало и говорить такое, чего они менее всего ожидают. В

трудных делах нельзя ожидать немедленных результатов, следует подготовлять

их и давать им созреть постепенно.

Xlviii. О приближенных и друзьях

Свита не должна обходиться дорого, иначе, удлиняя хвост, укоротишь себе

крылья. Дорогими считаю я не только тех, кто обременяет кошелек, но и тех,

кто докучает просьбами. Обычные приближенные должны довольствоваться

поддержкой, покровительством и защитой от обидчиков. Еще хуже

приближенные-интриганы, побуждаемые не привязанностью к тому, при ком

состоят, но недовольством против кого-либо другого; откуда и возникает

обычно рознь, часто наблюдаемая между вельможами. Множество неудобств

причиняют и приближенные-фанфароны, повсюду трубящие славу своим

покровителям, ибо они вредят делу неумением хранить его в тайне; чести при

этом убывает, а завистников прибывает. Опасен и тот приближенный, который,

на деле будучи соглядатаем, стремится выведать домашние тайны и пересказать

их другим. И все же такой часто бывает в большой милости, ибо кажется весьма

услужливым, а между тем разносит сплетни в обе стороны.

Свита из людей определенного сословия соответственно положению самого

вельможи (как, например, свита из солдат при бывшем военачальнике и тому

подобное) всегда считалась весьма пристойной и дозволялась даже при

монархиях, лишь бы не было при этом излишней пышности и поисков

популярности. Наиболее почетна та свита, которую составляет себе человек,

стремящийся покровительствовать добродетели и достоинствам в людях любого

сословия. И все же, где нет чрезмерного различия в способностях, лучше

приближать к себе посредственных, нежели даровитых. К тому же, если говорить

откровенно, в наш испорченный век деятельные люди полезнее добродетельных.

На государственной службе к людям одного звания лучше относиться

одинаково, ибо чрезмерно отличать кого-либо значит сделать его дерзким, а

остальных -- недовольными; ведь и они могут потребовать свою долю. Напротив

того, при оказании милостей лучше поступать с большим разбором, потому что в

этом случае обласканные будут признательнее, а остальные усерднее; ведь на

то и милость. Неразумно оказывать одному человеку слишком много милостей

сразу, ибо тогда их хватает ненадолго. Опасно идти, как говорится, на поводу

у одного любимца; это указывает на слабость и дает волю сплетням и

пересудам; ведь те, кто не решился бы порочить самого человека, будут смело

злословить о его любимце, а тем самым бесчестить и его. Но еще хуже

находиться во власти нескольких лиц, ибо от этого человек становится

переменчив и послушен последнему наговору.

Советоваться с немногими избранными друзьями всегда хорошо, ибо

зачастую зрителям дело яснее, чем игрокам; а лучший вид на холмы открывается

из долины. Дружба в этом мире -- редкость, а особенно дружба меж равными,

столь превозносимая всюду. Если и бывает она, то между высшим и низшим,

когда благосостояние одного зависит от другого.