XIV. Мемнон, или Скороспелый

Поэты говорят, что Мемнон был сыном Авроры. Он носил прекрасные

доспехи, его прославляла народная молва. Придя к стенам Трои, он, горя

нетерпеливым желанием великих подвигов, вступил в поединок с Ахиллом,

храбрейшим из греков, и пал от его руки. Юпитер, скорбя о нем, послал птиц,

чтобы они беспрерывными заунывными кликами сопровождали его похороны.

Говорят также, что его статуя, когда ее озаряли лучи восходящего солнца,

издавала жалобный стон.

Мне кажется, что миф рассказывает о несчастных исходах великих надежд

юношества. Ведь они подобны сыновьям Авроры: чванясь пустой видимостью и

чисто внешними вещами, они часто дерзают на то, что превосходит их силы,

идут на могучих героев, вызывают их на бой и гибнут в неравной борьбе. Их

смерть всегда вызывает безграничную скорбь, ибо нет ничего печальнее среди

человеческих судеб, чем безвременно скошенный цвет доблести. Ведь молодость

их оборвалась, они не насытились жизнью и еще не возбудили к себе зависти,

которая была бы способна смягчить скорбь кончины или умерить сострадание.

Более того, не только вокруг их погребальных костров, подобно этим зловещим

птицам, летают стенания и плач; нет, эта печаль и скорбь длятся и дальше; и

особенно остро возрождается тоска по ним, когда начинаются новые движения,

когда замышляются великие деяния, подобные утренним лучам солнца.

XV. Титон, или Пресыщение

Изящный миф существует о Титоне. Его любила Аврора, которая, желая

вечно быть с ним, попросила Юпитера, чтобы Титон никогда не умирал, но по

женскому легкомыслию она забыла попросить также и о том, чтобы он никогда не

состарился. Итак, он был избавлен от смерти, но его настигла страшная и

жалкая старость, как это естественно должно было случиться с тем, кому

отказано в смерти, а сам он с годами все больше и больше дряхлел. В конце

концов Юпитер, сжалившись над его жалкой судьбой, превратил его в цикаду.

Этот гениальный миф представляется мне аллегорическим изображением

наслаждения. Оно сначала (как бы на заре жизни) так приятно, что люди

желают, чтобы эти радости никогда их не покидали и были бы вечными, забыв о

том, что пресыщение и отвращение незаметно подкрадываются к ним, подобно

старости. И наконец, когда люди уже физически не могут получать наслаждения,

а желание и страсти продолжают жить в них, они обычно утешаются лишь

разговорами и воспоминаниями о том, что в молодости доставляло им

наслаждение. Мы видим это на примере двух категорий людей -- сластолюбцев и

военных. Первые любят рассказывать непристойности, вторые -- перечислять

свои былые подвиги, подобно цикадам, вся сила которых заключена только в

голосе.

XVI. Жених Юноны, или Непристойность

Поэты рассказывают, что Юпитер, желая овладеть тем или иным предметом

своей любви, принимал различные облики: быка, орла, лебедя, золотого дождя.

Добиваясь же любви Юноны, он принял облик самый недостойный, вызывающий

презрение и насмешки: он превратился в жалкую кукушку, мокрую и трясущуюся

от дождя и непогоды, еле живую.

Это мудрый и нравственно глубокий миф. Смысл же его таков: люди не

должны слишком любоваться собой, полагая, что их достоинства могут сделать

их приятными и дорогими каждому. Ведь все зависит от природы и нравственного

облика тех, за кем они ухаживают и кому хотят понравиться: если это люди, не

отмеченные сами никакими талантами и достоинствами, а лишь наделенные

заносчивым и злобным правом (то, что представлено в образе Юноны), то -- да

будет известно таким женихам -- им необходимо полностью отрешиться от всех

тех своих черт, которые несут в себе хоть малейший намек на достоинство и

красоту, и они глубоко ошибаются, если выбирают какой-либо иной путь. И

здесь мало одного лишь отвратительного угодничества: они ничего не достигнут

до тех пор, пока не превратятся во что-то совершенно отталкивающее и

мерзкое.